Apocalypse Return, или О пробуждении национального самосознания
Шрифт:
берегу Камы...
Куокки Ээстомяйнен,
"Апофеоз исторической справедливости".
[Куокки Ээстомяйнен (ок.98-161 гг.) - классик финской
публицистики, крупнейший историк и этнограф Великой Суоми,
автор множества научных, научно-популярных и
публицистических работ. Академик Финской Академии Наук,
директор Восточного филиала ФАН (со 156 г.), профессор
Елабужского университета, доктор этнографии и этнологии,
доктор филологии, пожизненный почетный жрец Храма Истока,
почетный шаман Историко-филологического института ЧССР,
почетный
общества, член-корреспондент Лондонского Католического
Круга Друидов и пр.
Правнук известного археолога допаденческой эпохи
Куокки Ээстомяйнена-старшего, прославившегося
фундаментальной работой "Новые мезолитические памятники в
Нижнем Прикамье и некоторые вопросы изучения Волго-Камских
мезолитических культур".
Родился в Найстенъярви в Карелии. Окончил Тартусский
университет и аспирантуру в университете Оулу. Научную
деятельность сочетал с политической. Избирался в Сенат
Великой Суоми от партии "Назад, на Родину!", активно
выступал за Объединение Финнов. В период Осуществления
Мечты был военным комиссаром Центрального фронта, лично
участвовал в боях за Казань, был первым гражданским
комендантом Елабуги, где был удостоен звания почетного
босса города. Похоронен на Ананьинском могильнике близ
Елабуги. В Казани, Елабуге и Найстенъярви установлены
памятники К.Ээстомяйнену. В Елабуге и Оулу существуют
квартиры-музеи.]
Царь, государь и великий князь, всея Великия, и Малыя, и Белыя, и прочая самодержец Николай VIII сидел в малой тронной горнице и задумчиво тянул из золоченого ковша "Amaretto". В дверь посунулся рослый стольник в белом атласном кафтане поверх костюма "Adidas" и с поклоном доложил:
– Бояре пожаловали, государь!
Великий князь качнул на него узорным сапогом, и стольник исчез. В дверь шумно полезли бояре в норковых шапках и турецких дубленках, сходу падали ниц и на четвереньках ползли приложиться к государеву сапогу. Передний боярин, блестя золотыми зубами, начал:
– Паслушай, колбатоно Нико...
– Э-э, бичо, я постарше тэбя буду, а?
– потянул его за полу другой боярин.
– Слушай, кацо, твой дэд в Рязани на рынке мандарины продавал, когда мой атэц уже служил атцу колбатоно Нико...
– Твой атэц, маймуни, еще с дэрэва нэ слез, когда я...
– Цыть вы, генацвале!
– ощерился великий князь, пинком ноги опрокидывая на них вазу с гвоздиками.
– Всех обратно сошлю!
Дверь с треском распахнулась, и двое стольников, безжалостно топча простертых на полу бояр, подтащили к трону бессильно обвисшего в их руках стрелецкого полковника. Малиновый кафтан его висел клочьями, голова была обмотана набухшей кровью портянкой. Загремев кобурой маузера, полковник рухнул к ногам царя.
– Не вели казнить, государь!
– просипел он.
– Одолели нас! На хиликоптерах прилетели, ироды.
– Кто? Что?
– побледнел государь.
– Сумь, батюшка! Сумь и емь. Язычники безбожные! По аеру, яко птицы...
– Десант?!
– безумно поводя глазами, возопил Николай.
–
...Боярские дружины прочно держали ГУМ. Внутри гремели очереди, рвались гранаты, раздавалось то "Сатана перкеле!", то "Шени траки!..". Финские десантники густо лезли на приступ, забрасывая дружинников гранатами, врывались в здание - но там, в тесноте, дружинники кололи их кинжалами, рубили шашками, обрушивали на головы штурмующих тяжелые прилавки и кассовые аппараты. В темных углах внезапно распахивались люки, и неосторожные финны проваливались в бездонные недра ГУМа.
На прочих участках было хуже. Кутафья башня, до самых зубцов забитая телами, шестой раз переходила из рук в руки после бешеной рукопашной. Финны шли на стены упрямо и зло. Защищаться было некем. Стрелецкие слободы не успели подняться, опричный танковый полк, по слухам, бился в Черемушках в окружении, поражаемый бомбами с вертолетов, без толку расходуя драгоценное горючее. Государь велел отходить.
Царевы стольники и жильцы, увешанные гранатами, как новогодние елки, прошли через Спасские ворота и, стреляя из гранатометов даже в отдельных финнов, пробили государеву поезду дорогу из Кремля. Колонна двинулась: впереди и позади - по танку, между ними - КамАЗы с казной, государев бронированный лимузин и восемнадцать бензовозов. Налетевший было на колонну финский вертолет был сбит плотным огнем охраны и рухнул, ломая лопасти, на замыкающий танк. С колокольни Ивана Великого, захлебываясь, строчил пулемет, сдерживая прорвавшихся, наконец, в Кремль финнов. Вот он замолк, с колокольни с воплем полетело чье-то тело...
Над пробитым в четырех местах куполом Большого Кремлевского дворца медленно поползло на флагшток белое знамя с синим крестом...
3
...В правление императора Гая Антония Фантоцци
иждивением сенатора Клодия Фульбия Сфорца был заново
отстроен Колизей. На радость многим римским гражданам
император и сенат учредили Всеиталийский чемпионат по
гладиаторским боям. Крупнейшие латифундисты и наиболее
известные политики боролись за право спонсировать игры
чемпионата. Лучшие школы гладиаторов со всей Италии и даже
из обеих Дакий почитали за честь участвовать в играх.
Тиффози съезжались в Рим в несметных количествах, и в дни
игр толпы нередко препятствовали городскому движению в
районе Колизея. Префекту города часто приходилось вызывать
дежурную когорту карабинеров для водворения порядка...
Марк Туллий Транквиллини, "Жизнь шестнадцати Цезарей"
[Марк Туллий Транквиллини (?
– ок.180 г.) - известный
новоримский писатель. Место и дата рождения неизвестны. До
162 г. служил младшим референдарием в канцелярии префекта
Рима. В 162 г. опубликовал свою первую книгу:
"Жизнеописание Цезаря Гая Антония Фантоцци, принцепса и
императора" (не сохранилась). По отзывам современников,
книга отличалась чрезвычайной льстивостью. Транквиллини
был приближен императором Фантоцци, удостоен звания
"Личный друг принцепса", избран консулом на 164 г.; после