Апостол Смерти
Шрифт:
Антон тоже шёл, уткнувшись взглядом в ледяной тротуар.
— Всё тот же две тысячи девятый. Двадцать второе ноября.
Я остановился, Антон через несколько шагов тоже.
Меня охватила печаль и потерянность новорождённого, и умерший некромант тихо, как-то сочувственно произнёс:
— С днём рождения тебя, Никита.
— Как символично, — сипло проговорил я. — Двадцать второго ноября мне… бы исполнилось двадцать два года.
— Да… бы, — с неподдельной грустью сказал Антон и вновь опустил глаза.
Я заставил себя стряхнуть удручённость и воспрянул духом:
— Только теперь, похоже, придётся праздновать уже тринадцатое апреля. Дожить бы ещё до этого дня.
— Не
Меня парализовало, и мороз почти проник под кожу. Пора уходить. Я так стремился к этому, но приближение к цели навеяло немыслимый страх. А как может быть иначе, когда ты рвёшься уйти на тот свет?
— Но ты должен понимать, что так просто уйти мы не можем, — снова вернул меня в реальность Антон, прежде чем я успел погрязнуть в своих чувствах. — Иначе бы нас здесь уже не было.
— Иначе бы мы и не возвращались.
— Да.
— Что мы должны сделать? Чего хочет от нас эта женщина?
— Женщина? — Антон удивлённо посмотрел на меня. — Это не женщина. Это высшее явление бытия, воплощённое в материальном облике. Их много. Жизнь, смерть, судьба, правда, ложь, добро, зло, любовь… Считай, все они сёстры. У этих явлений нет личности, их невозможно о чём-то просить или пытаться отгадать их мысли.
Несколько раз через меня прошли люди, и я, не в силах больше оставаться на месте, продолжил идти в неизвестном направлении. Мой мёртвый сородич не оставлял меня.
— Но ты знаешь, что она хочет. Или хотя бы догадываешься, — сказал я.
— Всё началось с меня, — признался Антон. — Я разозлил её, осквернил её дар и перешёл границы дозволенного. Я слишком поздно это понял, тогда, когда назад пути нет. Магией смерти я получил власть над мёртвыми и безнаказанную вседозволенность перед живыми, а когда у тебя есть власть, подкреплённая вседозволенностью, тебе хочется всего, и остановиться порой бывает очень трудно. Ты знаешь, как я поступил с Игорем, пока он был жив, — стыдливо сказал он, — и что сделал, когда он явился мне уже духом. Это не единственная подлость, которую я совершил ради своей выгоды магией мёртвых, и рано или поздно наступил бы час расплаты. Она дала мне шанс на искупление, послав ко мне душу Игоря. Тот, кто наделён большими полномочиями, должен помогать тем, кто в этом нуждается, а если ты некромант, то просто не имеешь права отказать в помощи мёртвому. Если бы я помог Игорю уйти в загробный мир, то был бы прощён и остался жив, но… я не смог упустить такой шанс. Неприкаянная душа, полностью сохранившая свою личность, — очень редкое явление. Она особо приближена к самой Смерти, и через неё некромант может войти в контакт с нашей повелительницей и подчинить себе её тайны. Тогда он выходит на высшую ступень могущества и становится долгожителем, для которого нет ничего невозможного. Если бы это не было моим последним шансом, если бы один из моих предшественников из XIX века не допустил ошибку в описании обряда в своём дневнике, я бы таким стал. Что произошло дальше, ты знаешь. То, чему я подверг Игоря, окончательно помутило его рассудок обозлённого самоубийцы. Я умер и лишь раз смог выйти на связь с Демидом, чтобы рассказать об обстоятельствах своей гибели. Только всё, что я смог, это указать ему на бедного Лёшу, который остался один на один со злым духом. Всё могло закончиться трагически, но вмешался ты и помог расставить всё по местам.
— Получается, меня вернули для работы над твоими ошибками?
— Я не могу говорить с уверенностью, но, думаю, что это может быть так.
— А почему изначально моим проводником стала Лера?
— В качестве твоего проводника был необходим некто приближенный к новому предводителю общины некромантов, тот, кто знает, чем он занимается. Дело в том, что Демида неоднократно просил о помощи один не упокоенный дух, но он не захотел помогать убийце своей матери. А я уже сказал — отказ в помощи мёртвому для некроманта, и тем более предводителя общины, равносильно преступлению. Это нарушение клятвы,
— Да уж, кто везёт, на том и едут. Значит, Игорь был прав, — хмыкнул я. Антон избегал смотреть на меня. — Но почему я? Это ваши разборки, почему я должен быть пешкой в вашей потусторонней игре, если я никак во всё это не замешан?
— Так решила она, Никита, — сказал он после затянувшегося молчания. — Так уж заведено, что пешка не всегда воюет за свои интересы. И когда игра уже идёт, назад пути нет, ни для пешки, ни для ферзя.
Я остановился, Антон через несколько шагов тоже.
— Я так долго искал смысл всего этого, своё тайное предназначение. Рвал задницу, помогая проводникам, думал, что послан сюда в качестве кого-то вроде ангела-хранителя или апостола смерти, а оказывается… всё так просто! Всего-то и надо, что сделать грязную работу за одного блатного мага и замести следы за другого! — вознегодовал я. — А ты…
— Я виноват, что мои последователи верят в правильность своих амбиций. — Антон слепо смотрел под ноги и наконец взглянул на меня. — Виноват в том, что произошло с Игорем, и через что пришлось пройти Хеллсингу. Я виноват в своей смерти, и не только. Но я несу свою расплату, Никита. Я скитаюсь по миру, не имея проводников, то появляюсь, то исчезаю, тогда, когда это захочется ей, и горю в своём аду, о котором вы с Игорем не имеете и малейшего представления.
— Так вот, за чьи интересы я воюю. Раз ты всё же явился ко мне, значит, мне остаётся сделать что-то ещё, чтобы ты наконец был прощён и с чистой совестью отправился в загробный мир. Но, чёрт побери, почему я?! В чём моя вина? Что меня не поминали? Что я не крещённый? Почему именно я?
Антон понурил голову.
— Не думай об этом. Просто сделай, что должен, чтобы мы все могли наконец пойти дальше. Найди того, кто сможет повлиять на некромантов. Они должны остановиться и не делать того, что задумали. Это её воля, — ответил он и как будто бы поставил точку в нашем разговоре.
В растерянности я не сразу нашёлся, какой вопрос швырнуть в него первым. Через Антона по одному прошли три человека, один за другим просочились сквозь меня, и…
И дух некроманта исчез, а я остался один, окружённый туманностью его слов.
В голове не укладывалось ничего. Невольно на ум закрались слова Игоря. Если мне и послано некое задание, меня лишь используют и за ненадобностью утилизируют в адском пламени. Ведь благими намерениями вымощена дорога в ад.
Но за что? Ведь я не грешник! Я не могу и представить себе, почему в эту игру смерти и её «жрецов», был затянут именно я. Почему вместо того, чтобы умереть спокойно, я вынужден разрешать чужие проблемы, страдать от одиночества, застрявший на пороге загробного мира, спасать живых и мёртвых и вообще плясать под чужую дудку? Почему я?!
В смятении я устремился вдаль, со скоростью метеорита пронёсся по всем улицам и проспектам города и резко остановился. Посмотреть, на что натолкнёт меня судьба.
Опять я здесь. Здание норильского автовокзала навеяло на меня ещё одно воспоминание, вернуло в тот день, когда я распрощался со вторым проводником и приехал сюда, чтобы как-то помириться с Игорем. Примирения не вышло, меня избили до смерти, посадили в машину времени и закинули на несколько месяцев вперёд.
Я осмотрел выстроенные в ряд межрайонные автобусы и маршрутки. Стоят тут себе, ожидая своего расписания, пока люди трясутся от холода на перронах. Ещё нет и полудня, до часа пик далеко. Бедолаги, долго им ещё мёрзнуть.