Апостол Смерти
Шрифт:
Она первая написала мне. Несколько бессонных ночей в виртуальном общении, рабочие дни в сонном тумане под литры энергетиков, встречи наяву и страстный роман. В тот период моя бабушка часто лежала в больнице, а сестра Дарьи, заядлая домоседка и любительница принимать гостей, не высовывала носа из квартиры. Так что, самым частым местом наших свиданий и незабываемых ночей была моя халупа.
Потом пришло совершеннолетие, а вместе с ним и повестка в военкомат. Правда, по так и не выясненным причинам она задержалась на полгода, и вместо
Дарья отнеслась к этому с достойным смирением и с безграничной уверенностью, как о чём-то естественном, заявила, что будет ждать меня. Только вот я был реалистом. Она — двадцатидвухлетняя красотка, никогда не обделённая мужским вниманием, я — восемнадцатилетний нищий неудачник с образованием в девять классов. Что я мог ей предложить? Даже не так — как и ради чего эта молодая живая картинка будет ждать такое «ничто» целых два года?
Я готовился к расставанию, и всем своим отношением, прощальной теплотой и заботой, готовил к этому и Дарью. Она вела себя так, как если бы перед нами было долгое и счастливое будущее, никогда не заговаривала о моём призыве, а когда больная тема всё же заводилась, до истерик клялась, что дождётся.
В конечном итоге, так и не добившись от меня той же уверенности, она пришла ко мне за пару дней до моего уезда.
— Я решила продать квартиру, — непринуждённо сказала она, застёгивая пуговицы блузки. — Закончу сейчас институт, Сашке уже девятнадцать будет, рванём с ней на Урал. Купим частный домик и заживём. Учиться она всё равно не хочет, пускай работу ищет в тёплых краях. Или мужа обеспеченного, а лучше бы и то, и другое.
— А ты что? — спросил я, облокачиваясь на пуховую подушку.
— Я? — Дарья задумчиво закатила глаза, достала из сумочки гребень, перекинула через плечо волосы и принялась их расчёсывать. — Отучусь, устроюсь на работу, буду строить карьеру. Там у нас родственники живут, глядишь и подсобят. Заработаю, сдам на права, куплю машину, а дальше уж как попрёт. В этой дыре всё равно делать нечего, одна дорога на завод. А там всё-таки материк, днём светло, как положено, ночью темно, летом жара, зелень и клубника, а не холодное солнце, ветер и газ.
Она смотрела на меня, как на случайного знакомого, водила гребнем по волосам и ждала. В ответ я пожал плечами и просто сказал:
— Северянам трудно там приспособиться, многие возвращаются обратно. Но… дай бог, у вас с Сашкой всё получится.
Дарья ещё очень долго расчёсывала волосы и молчала. А когда окончательно выпрямила подкрученные плойкой пряди, убрала расчёску в сумку, встала с кровати и подтянула юбку до колен.
— Ты закроешься, или как?
Одевшись, я вылез из постели, прошёл с Дарьей в коридор и, несмотря на вялый протест, помог ей надеть куртку. Мы что-то пробормотали друг другу в знак прощания, я закрыл за ней дверь и напился до потери памяти. Это всё.
И вот, она здесь. Без квартиры в центре города и без карьеры в тёплых
Из потока воспоминаний меня вытянуло громкое требовательное жужжание. Это вибрировал мобильник где-то в районе постели.
Дарья слабо зашевелилась, вытащила из-под одеяла телефон, выдвинула слайдер, уронила руку рядом с подушкой и сонно прохрипела:
— М-м-да?
— Ты чё, спишь до сих пор? — взвизгнул по громкой связи голос сестры.
— В выходной… имею право.
— Да сколько можно дрыхнуть?! Проснись и пой!
С раздражённым стоном Дарья вытянула руку к окну и отодвинула штору.
— Сколько время?
— Чай у вас уж полдень.
— Ну да, — проворчала Дарья и задёрнула штору на место, прикрыв уличный мрак. Села в постели, тряхнула взлохмаченной головой и взяла телефон, но громкую связь не выключила. — У вас-то небось солнышко светит, да снежок серебрит?
— Ой, снега-то так, чисто символически. Недавно дождь шёл.
— Ну спасибо за доброе утро, сестрёнка.
— Я знаю, как тебя позлить.
— Ненавижу тебя.
Дарья вскинула над головой руки, подтянулась, а после снова упала на подушку.
— Я чего звоню-то, — уклончиво протянула Саша. — Ты-ы… когда сможешь ещё нам с Денисом денег выслать?
Дарья распахнула слипшиеся было веки и опять села.
— Саш! Я же высылала меньше двух недель назад! Куда ты всё…
— Во-первых, квартплата, во-вторых, зимние вещи, в-третьих, частный садик, в-четвёртых… проживание там, продукты, ну-у и сходить куда-нибудь хоть иногда тоже хочется! — чеканила сестра с того провода. — Вчера вот в кино ездили, а там и попкорна поклевать надо, да и запить бы желательно. Денис за попкорн мать родную продаст, учти и бойся!
— Ну я же просила постараться экономить, — чуть не плача от обиды, проговорила Дарья. — Ты хоть представляешь, каким трудом мне даются эти деньги? Ты новую работу себе нашла?
— Да я… я искала, но тут просто произвол какой-то! — после секундного замешательства запричитала Саша. — Какой дурак согласится работать за шесть, за восемь тысяч, откуда они вообще такие зарплаты берут! Совсем с дуба рухнули тут все!
— Это тебе не север, Саша, все там так зарабатывают. Ну и получала бы ты эти шесть-восемь тысяч, и вам, и мне бы всяко было легче. Зря ты с той работы ушла.
— Короче, Дашка! — отмахнулась сестра. — Я знаешь чего подумала? Ну в смысле… как бы так начать… В общем, мой ненаглядный предлагает мне к нему переехать.
— Саша!
— Погоди! У него квартира, почти в центре, не то что наш домишко в частном секторе. Слушай. То, что ты оттуда денег высылаешь, всё практически одно и то же, если бы ты здесь поступилась принципами и нормально продвинулась. С твоей-то внешностью и харизмой!
— Ну я же не могу тут голодать! И за съёмную комнату платить надо, и проживание здесь в принципе дорого обходится…