Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры
Шрифт:
– Ты всерьез полагал, что твои религиозные идеи могут прийтись мне по душе? Разве тебе не известны мои взгляды на религию?
– Не в религии дело, – возразил Робеспьер и отправил, наконец, многострадальный ломтик ветчины в рот. – Мы готовим не религиозное шествие, как ты его назвал, а грандиозный гражданский праздник в честь Верховного существа, творца всего живого. Мы раздавили оппозицию, Антуан. Пришел черед воспользоваться плодами нашей победы. Французский народ давно ждет дня, когда ему вернут утраченную веру в Бога и в бессмертие души. Приправленная гражданскими добродетелями, эта вера станет
Сен-Жюст скептически покачал головой.
– Вместо желанного покоя и гармонии ты лишь вновь разожжешь страсти, которые поутихли, когда мы уничтожили дехристианизаторов. Истинные католики будут недовольны неполноценностью новой религии, они захотят большего, того, чего ты не сможешь и не захочешь им дать. Атеисты же, которых революционные годы наплодили в избытке, увидят в культе Верховного существа возвращение к христианству. Ты не угодишь никому. Откажись от этой идеи, пока не поздно.
Робеспьер отрицательно покачал головой.
– Этот праздник будет главным делом моей жизни, Антуан, венцом моих усилий, моим завещанием. Он успокоит европейские монархии и принесет Франции мир и внутреннюю гармонию, – медленно, отделяя друг от друга каждое слово, проговорил он. – И я бы хотел, чтобы все мои друзья и единомышленники были там, рядом со мной, и ты прежде всего.
– Я не твой единомышленник, – Сен-Жюст в упор взглянул на собеседника. – Я перестал им быть, когда узнал об этом чертовом празднике. И если я не могу помешать ему, то свободен не присутствовать на устроенном тобой маскараде.
– Там будут все члены Комитетов, все депутаты Конвента, – напомнил Робеспьер.
– Кроме тех, кто отсутствует, не так ли? Когда ты собираешься позабавить толпу? Можешь не сомневаться, важные дела удержат меня на фронте.
– Глупое, упрямое ребячество! – Робеспьер хлопнул ладонью по столу. Официант, крутившийся неподалеку, оглянулся. Робеспьер взмахнул рукой: мол, все в порядке.
– Называй это, как тебе угодно, – проговорил Сен-Жюст. – Но меня среди участников праздника ты не увидишь.
– Сбегаешь в армию от проблем? – язвительно заметил Робеспьер. – Не знал за тобой такой трусости. Впрочем… – он помедлил и со злостью швырнул в лицо молодому человеку: – Ты уже проявил себя подобным образом, когда надо было поставить подпись под приказом об аресте Люсиль Демулен. Ты не сможешь вечно сбегать, Антуан. В какой-то момент придется взять на себя ответственность за свои поступки.
– За мои поступки я несу полную ответственность, – резко проговорил Сен-Жюст. – Но я не собираюсь участвовать в том, чего не одобряю. И ни ты, ни кто-либо другой не сможет принудить меня. Я уезжаю в армию, Максимилиан, и надеюсь послужить там республике лучше, чем в Париже. Здесь больше нечего делать. Оппозиция уничтожена. Политическая полиция в наших руках. Поставки продовольствия налажены. Единственная проблема, с которой осталось справиться, – это военные поражения. Южные границы в полном порядке, ты сам регулярно получаешь оттуда отчеты своего брата. Эльзас, который так беспокоит Карно, не подвергается большой опасности. С ним мы справимся без труда, достаточно лишь отправить туда толкового генерала. А вот Север… Нам нужна Бельгия. Как только мы укрепимся на ее территории, войне конец. А вместе с ней – конец революционному правительству и Конвенту. Мы придем к конституционному правлению. И слава тем, кто принесет победу!
– Высоко метишь, Антуан, – задумчиво проговорил Робеспьер. – Так высоко, что рискуешь, подобно Икару, подпалить крылья. До конституции нам так же далеко, как до солнца.
– Победа, Максимилиан, – Сен-Жюст перегнулся через стол и приблизил лицо к лицу собеседника так близко, что тот отпрянул. – Большая победа в Бельгии, величайшая из всех побед Французской республики – и Париж наш, а с ним – и вся страна. Я добуду победу, чего бы мне это ни стоило, или погибну на поле боя.
– Разумеется, тогда Пантеон тебе обеспечен, – пробормотал Робеспьер.
Сен-Жюст предпочел не расслышать его слов.
– Судьба республики отныне решается не в Париже, а на северных границах, – заключил он.
– Ты ошибаешься, ты жестоко ошибаешься, – Робеспьер сжал в кулаке вилку и стукнул ею по столу. – Нам предстоит еще столько изменений, прежде чем общество очистится от скверны, прежде чем враги республики исчезнут с лица земли. И эта битва разыгрывается в столице.
– Оппозиция умолкла, – возразил Сен-Жюст.
– Она лишь затаилась на время, – перебил его Неподкупный, – и ждет момента для нового нападения. Мы должны атаковать первыми, Антуан.
– Победа – вот главный аргумент против любой оппозиции.
– Тюрьмы переполнены, а еще столько врагов разгуливает на свободе.
– Мощь французского оружия заставит врагов склониться перед республикой.
– Революционный трибунал слишком медлителен, он требует серьезного реформирования.
– Кончится война – отпадет необходимость в Трибунале.
– Надо уничтожить пустые формальности, которые тормозят работу революционного правосудия. Вот, над чем я сейчас работаю.
– Надо напомнить республиканской армии, что она несет свободу народам Европы, и Европа падет к нашим ногам. Этим-то я и собираюсь заняться.
Они говорили на разных языках, не слушая друг друга, потеряв всякую надежду убедить собеседника, сыпали словами, постепенно повышая тон, пока Робеспьер не швырнул на стол вилку и не положил конец дискуссии:
– Довольно, Антуан! Этак мы никогда не закончим. Поступай, как знаешь. Поезжай в армию, подставляй грудь под пули! Скройся от реальности под походной палаткой! Наслаждайся сиюминутной славой! Один-два месяца, говоришь? Черта-с два! Барер и Карно только и ждут, чтобы ты уехал, тогда они полностью завладеют Комитетом. Колло и Бийо танцуют под дудку Вадье. Вот уж кто обрадуется твоему отъезду! Лучшего подарка Вадье ты и преподнести не мог! Думаешь, Лежен сможет противостоять Комитету общей безопасности в борьбе за полицию?
– Лежен – честный человек и прекрасный патриот. Я не знаю другого, подобного ему. Что до Вадье, то его влияние ничтожно по сравнению с твоим, Максимилиан. Возьми Бюро полиции под свое шефство в мое отсутствие. Я предупрежу Лежена, что временно он переходит под твое начальство. Он сделает все дело, тебе надо будет лишь ставить свои резолюции на его докладах. Полчаса в день, не больше, уверяю тебя. Если хочешь, он будет заходить к тебе домой, благо Тюильри в двух шагах. Я могу рассчитывать на тебя?