Апрельское, или Секрет забытого письма
Шрифт:
Она была одета в длинное голубое платье, расшитое бисером. Чуть полноватая, улыбчивая, в ярком красном платке, с чёрными длинными косами у висков. В ушах у неё сверкали крупные золотые серьги. На вид Марии, как представили нам «знахарку», было около семидесяти. Но при этом седины в её волосах было очень мало.
Оказалось, что именно её Макс и искал. Это была дочь того самого Василия, настоящего отца Ильи Андреевича.
— Никакая я не знахарка. Просто бабушка, — засмеялась Мария.
Выражение её лица говорило о том, что женщина искренне рада появлению Максима и откровенно любуется им. Так часто смотрят бабушки на взрослых внуков.
— Опоздал
Убранство дома Марии внутри было невероятно роскошным! Красота! Я с восторгом рассматривала мебель, стены, светильники и статуэтки. И какие же все здесь нарядные!
Обычно женщины-цыганки мне не нравились. То ли из-за негативного опыта общения в юности, то ли потому, что их черты лица казались мне грубоватыми, а брови чересчур густыми. К тому же многие из них вели себя шумно и курили. Но одна девушка сразу привлекла к себе внимание своей кукольной красотой. Невысокая, чуть выше полутора метров, но при этом с женственными формами, тонкими запястьями и щиколотками, маленькими ножками в элегантных туфельках. И глаза удивительные! Светло-зелёные, прозрачные, красиво оттенённые длинными чёрными ресницами, будто обведённые карандашом. Не знала, что у цыганок бывают глаза подобного цвета. Как из сказки сюда попала. Настоящая Эсмеральда! Только козочки рядом не хватает. Вера[1], как звали девушку, приковывала к себе взгляд каждым движением, жестом, каждой улыбкой. Густая копна чёрных волос, ниспадавших до самых бёдер, была её единственным украшением. Но такой красавице других украшений и не требуется. Вместо платка она носила красную шёлковую повязку в виде ободка.
Она мне понравилась, а вот я ей, похоже, нет. Всякий раз, когда я к ней обращалась, она молчала, потупив взор. Или отворачивалась, будто не слышит. Ей даже Мария сделала замечание, что нельзя так с гостями общаться. Вначале я решила, что Вера приходится то ли племянницей, то ли внучкой Марии. Та поведала, что у неё трое детей, восемь внуков и четыре правнука. Слушая всё это, я многозначительно покосилась на Максима. Оказывается, у него столько родственников!
— Мои предки, прадед и прабабка, родом из Молдовы, — рассказывала нам женщина. — Но сама я там никогда не была. А вот отец мой, Василий, родился в Крыму, а потом родители увезли его сначала куда-то под Пермь, а потом к вам, в Апрельское. Оттуда он и вернулся сюда. Наши прадеды везде кочевали, а мы уже много лет на одном месте сидим. Давно не переезжаем табором. Сейчас трудно кочевать.
Цыганка рассказала, что все их мужчины работают. А женщины занимаются домашним хозяйством. В город гадать никто не ходит. Давно уже этим не зарабатывают.
— Не воруем, живём, как все люди. Девчат наших замуж выдаём в пятнадцать-шестнадцать лет.
Я спросила, во сколько же сама Мария вышла замуж. Та загадочно улыбнулась и ответила:
— В восемнадцать.
Оставалось только поверить, ведь правду мы всё равно не узнаем.
— За невесту положено отдать калым — десять-двенадцать золотых монет, — говорила о местных традициях женщина. — Главное, чтобы невеста родителям жениха понравилась. Сам жених до сватовства не знает свою будущую супругу, а она — его. Девочка не имеет права отказаться от мужа. Сватают девочек часто прямо с рождения. А через шестнадцать лет играют свадьбу. Кого в детстве не просватали, тех выбирают уже родители жениха. Хорошо рассмотреть фигуру цыганки позволяют наши традиционные танцы. Глядя на них, отцы
Всё это казалось мне диким. Но я глядела на окружавших меня девушек и понимала, что никто из них не выглядел несчастной. Молодые, стройные, хрупкие. Должно быть, для них все эти правила были данностью, их так воспитывают с детства, и они не знают другой жизни.
Я всё гадала, сколько же Вере лет. Пятнадцать? Но когда спросила у Марии об этом, та ответила, что восемнадцать. Тогда странно, почему она ещё не замужем. Сами ведь нам рассказывали, что выдают девочек замуж рано. Наверное, угадав мой вопрос, Мария тотчас на него ответила:
— Верка строптивая. Её при рождении обещали в жёны сыну одного хорошего человека. Но тот парень в драке погиб, когда ему было восемнадцать, а Вере четырнадцать. И вот с тех пор её ни за кого и не могут выдать. Все парни либо уже засватали кого-то, либо ей не по вкусу. Хотя зачем у девки спрашивать? Она всё нос воротит. Кричит, что не пойдёт за нелюбимого, а если насильно отдадут, то повесится. В общем, не от мира сего она.
— А по-моему, девушка права. Как же замуж без любви? — сказала я.
— Какая любовь? — усмехнулась Мария. — Нет у нас такого слова. Познакомятся, узнают друг друга и слюбится. Любовь в поступках должна быть, а не на словах.
Пока мы сидели в гостиной и болтали, дети кружили рядом. Максим надарил им игрушек и сладостей, поэтому моментально стал всеобщим любимцем.
Мария продолжала развивать тему браков. По её словам, жениться цыгане могут только на представителях своей национальности. Разводы у них являются редкостью. И решаются эти вопросы на цыганском суде. Собираются мужчины и советуются, что делать.
Все замужние цыганки ходят в длинных юбках и платьях, голову покрывают платком. А вот до замужества девочкам разрешено одеваться как угодно — в шорты, короткие юбки. Мария пояснила, что область ниже пояса считается чистой только у молодых девочек до рождения детей. А после она становится «скверной» и прикасаться к этому участку нельзя. Две пышные юбки до пят прикрывают «грязную» область, одной юбки недостаточно.
Как я поняла, о высшем образовании тут речи вообще не идёт. Многие девочки даже школу не успевают окончить. Я спросила у одной из внучек Марии, хочет ли она получить высшее образование, профессию. Девушка засмеялась. Ей семнадцать и она уже замужем.
Я спросила, что будет с тем, кто ослушается установленных порядков и пойдёт против них. Хозяйка ответила, что самое страшное наказание цыганского суда — изгнание из табора.
— Вот если на русской цыган женится — точно выгонят, — заметила Мария и поглядела на меня многозначительно. — Никакой другой табор его не примет. Для нас очень важно сохранить свой род, свою кровь. Цыганок выдаём замуж только за цыган. Это наши традиции и в них нет ничего плохого.
Мария обещала познакомить нас с бароном. Но, по её словам, сейчас он в отъезде.
— Мудрый, уважаемый человек, всех нас всегда защищает, — говорила женщина. — А следующим бароном будет мой внук!
Она засмеялась. И не понять — пошутила или нет. Я поглядела на мальчика, в сторону которого Мария кивнула. Сидит, играет в игру в телефоне.
Меня впечатлило всё в этом посёлке. Цыганские дома, снаружи неприглядные, обычные, серые, внутри были так роскошно обставлены, что их интерьерам могли позавидовать аристократы времён Людовика XIV. Винтажная мебель, много золота, скульптуры, похожие на греческие статуи, павлины, ангелы, высокие вазы.