Априори Life 3
Шрифт:
Я улыбнулась нахлынувшим внезапно воспоминаниям с легким привкусом горечи на языке, и непроизвольно запустила руку под волосы. После ночных заездов и соприкосновений с внутренней текстурой неизменного шлема они всегда становились более жесткими и приобретали какой-то особый ни с чем не сравнимый запах. До сих пор я не могу найти ему определения. Как не нахожу себе места, когда долго не ощущаю его. В последние годы я все больше полюбила с ним засыпать и улавливать сквозь безмятежности снов от волос Макса почти такой же. Я четко помню, как ощутила его, когда села рядом с ним на продавленный бак в одной ночной сорочке, и собственноручно сняла с него шлем. Это был тот самый раз, когда впервые среди ночи я не обнаружила его в постели, но уловив в темноте приглушенную работу двигателя, мне не составило особого труда понять, где его отыскать. Мы тогда долго просидели с работающим мотором, так и не проронив ни слова. Я – в легкой полупрозрачной тунике и ботах на босую ногу, он – мокрый, взъерошенный после усиленной тренировки, так некстати начавшегося ночного дождя и со щемящей тоской внутри. Я так и держала
– Ты захватишь этот мир, а я сделаю его лучше, – тихо заговорила я, когда он начал приходить в себя, а я окончательно продрогла.
Он ничего тогда не ответил, лишь прижал меня к себе еще сильнее и направил мотоцикл к гаражу, стараясь не давать мне почувствовать, как это недосказанное буквально душит его изнутри. А потом заставлял жадно и часто дышать, чтобы только не задохнуться от переполняющей нежности, когда он выносил меня на руках из ангара. Как он управлялся со мной среди плотно заставленного помещения в кромешной тьме, я не помню. Помню лишь, как край моей майки зацепился за внешнюю ручку двери и остался на ней, лишая меня большей части и без того немногочисленного одеяния. Добравшись, наконец, до постели, мы еще долго лежали молча, согревая друг друга. Я не видела его лица, но знала, что его глаза, как и мои сейчас не закрыты.
Фонарь отбрасывал на потолок дрожащую тень листвы. Быстрыми, длинными волнами дождь гулял по вершинам деревьев, бил по крыше и окнам – неугомонный, осенний. Казалось, спальня была наполнена невысказанными фразами и тревожной тишиной, как на мосту, который вот-вот рухнет. Но он не рухнул в ту ночь. Он выстоял.
Почти с прежней яркостью погружаясь в пережитые эмоции, я перевела взгляд на дверь ангара. Та самая ручка призывно сверкнула в первых лучах утреннего солнца. Я довольно прищурилась, не пытаясь противиться нарастающим мыслям, комкующим своим напором остатки сна. Раннее утро – самое время для их исполнения. Еще не жарко, еще не давит бетонная духота и не плавится под резиной асфальт. Мысли не стянуты насущными вопросами, не сдавливает лицо косметика и многозначительные «маски». Можно быть простой и покорной, а единственной причиной всех возникающих поступков служит естественное и чуть капризное «Хочу». Все женщины таковы в любом возрасте. Особенно, если любимы. И сейчас было самое время поддаться влиянию пола и покапризничать. Самое время – для ненавязчивой стант тренировки.
«Как понять, хорош мужчина или плох?», – думала я, разминаясь на невысоких подъемах. «Хороший делает хорошо, а плохой – плохо. Все логично…»
Постепенно увеличивая обороты из точки баланса, я уходила ногой в бугель.
«А если сначала делал хорошо, а потом плохо?»
Хонда рывком поддалась в стабильное положение «свечи», позволяя мне перейти во «фламинго».
«А если быть не может… Если это «если» все же произошло, значит случилось вполне предсказуемое. Значит, поведение одного где-то задело глубочайшие точки другого, или наоборот. Ведь, когда два человека углубляются в отношения, то в определенный момент они так или иначе нажимают на самые больные точки друг друга и вскрывают глубокие раны. Именно в этот момент мы начинаем видеть друг в друге монстра. А это признак хороших отношений, настоящих. Хотя рефлекторно, кажется, что верить больше нельзя, что нужно защищаться. Что снова ошибка в выборе того, кому случилось довериться, открыть самое хрупкое и самое нежное… и перед тобой словно в стоп-кадре предстает истинное лицо неистинного мужчины: оскорбителен, черств, безрассуден, эгоистичен и абсолютно категоричен в нежелании меняться ради отношений. Выходит, все это время он просто… играл? Да так, что сам Станиславский сказал бы: «Верю!». Но зачем?»
Вернув мотоцикл на две точки опоры, я снова вывела баланс корпуса на подножки и запрыгнула на бак.
«Да мало ли зачем… И где же искать эту истину?»
Снова рывок и подъем.
«Да, нигде! В себе – если хватит смелости. В зеркале все ответы. Там же и раздражитель эмоций, и здравомыслие, и силы, чтоб вовремя заткнуться, глубоко выдохнуть и не растрачивать свою энергию на ответную реакцию в попытке изменить другого человека. Ты, как женщина в свое время приняла решение, – с каким мужчиной идти по жизни. А он в свою очередь решил, что ему нужна – ТЫ. Значит, не играл. Значит, пришёл, чтоб остаться. А все эти «должен то, должен сё»… Да, никому, ничего он не должен. Если мужчина мудак, то он мудаком и умрет. А нет, то и без всякого "должен" остается мужчиной. Чувства – они же заранее не просчитываются. Поэтому куда важнее понимать, насколько комфортно с близким человеком. Что он – тот, на кого можно положиться, и не когда у него в голове правильно перемкнуло, а всегда. Что вы помогаете друг другу в сложные моменты жизни, вы делитесь радостью и печалью, победами и поражениями, мечтами и опасениями, что изучили друг друга вдоль и поперёк, – так, что понимать друг друга с полуслова. При этом постоянно уступали друг другу частички себя и продолжали принимать важные решения, способные изменить ваш текущий уклад жизни, как вместе, так и по отдельности. Понимание этого позволяет нашим отношениям продолжаться. А они по определению не должны быть сложными, если претендуют на долгосрок. Поэтому прежде чем впадать в стресс, когда близкий человек совершает какой-то дурацкий, нелогичный и странный, на ваш взгляд, поступок, попробуйте на секунду представить себя в его шкуре в тот момент. Каково это – быть им: жить в его теле, говорить его голосом, заниматься его делами, вырасти в такой семье и в таком городе, жить с вами… Примерьте что-то из его одежды, сядьте в его любимое кресло в его характерной позе, брызнитесь его парфюмом, налейте кофе в его чашку и задумайтесь. Возможно, таким образом, многое в его поведении вам станет гораздо ясней и логичнее. И очень возможно, после этого случится почти невозможное, – вы просто сядете и поговорите. Это сейчас редкость».
В тот день я проснулась поздно. Так долго я давно уже не спала. Он приготовил мне кофе в своей чашке и принес в спальню. Я встретила его прямым холодным взглядом из-за края одеяла. Он улыбнулся – я отвернулась и натянула одеяло на голову. Усевшись поближе, он принялся неуклюже допытываться, в чем дело, но когда мне это вконец надоело я резко села, натянула первую попавшуюся рубашку, сходила в ванную и снова залезла в постель. Смотреть на него я осознанно избегала, пока он ни сел в ногах и ни стал наблюдать, как я пью уже остывший кофе.
– Тебе ведь это нравится, – заговорила я, по-прежнему не встречаясь с ним взглядом. – Ты ведешь себя как гавнюк, жалуешься на непонимание, а в глубине души считаешь себя лучше всех.
Он злобно молчал, не сводя с меня глубинного взгляда, но так и не сдвинулся с места, а я, помедлив чуть дольше, чем нужно, продолжила: – Ты и есть лучше всех.
«Это в жизни мы делимся всех на праведников и подлецов. В любви же – все на одно лицо…», – невольно всплыла в голове цитата, и, уповая ее иронии, я прижала край чашки к губам, скрыв тем самым непроизвольно расползающуюся улыбку, и осознанно прикрыла глаза.
Он во всем был лучшим. Он им и оставался. В спорте, в упорности, в эмоциях. В своем безграничном цинизме, с тех самых секунд, когда мы впервые познакомились и, в абсолютном непонимании на тот момент, что быть выше борьбы может лишь тот, кто по-настоящему боролся. Он тогда только-только отверг то, что ненавидел, а в противовес тому ничего пока не приобрел, хотя искал безудержно и неимоверно, боясь самому себе в этом признаться, потому и делал вид, что ничто в мире его внимания не заслуживает. Я же стояла перед ним, как на сквозняке приоткрытой двери, – вроде и манит податливостью, однако темнота за ней удерживает, чтобы войти. Так бы и простояла, наверное, если б в определенный момент, окончательно потеряв во всем происходящем смысл, ни вспомнила о существовании риска и чудодействия при его применении. Тогда-то эта дверь резко распахнулась наружу, чуть не сбив меня с ног силой удара и порывом встречного ветра. Сколько после было огня, сколько пожарищ, сколько эмоций… Но лучше сгореть, чем угаснуть, не так ли? Масла и топлива мы не жалели с обеих сторон, согревая, ослепляя и поражая зрелищностью искушенного зрителя. Но эмоции, как правило, проходят через какое-то время. Остается лишь то, что они сотворили…
…Я как сейчас помню шум бушующих трибун, орущий в рупор комментатор: Максим Гордеев. Москва. Россия.
Он был лучшим по западной Европе. В тот день об этом узнал весь мир.
Это стало возможным спустя год после открытия первой и единственной полноценной шоссейно-кольцевой трассы на территории России, удовлетворяющей всем без исключения требованиям по мировым меркам. Подмосковный "Стант-траил-трек" распахнул свои двери не только для профессионалов-гонщиков, но и спортсменов трюкового направления мотоспорта. Гоночная трасса протяженностью 5513 км с практическим отсутствием перепада высот, минимальным количеством быстрых поворотов, но с изобилием шпилек и прямых. Пять трибун вместимость более двухсот человек каждая, покрытие с высоким уровнем сцепления и профилированными поворотами, пит-стопы и контрольная телеметрия на ряду с площадкой для проведения этапов по стандрайдингу, включающую в себя возможность зимних тренировок. Замкнутая лесопарковая территория с естественными и искусственными препятствиями под мотокросс и площадка для мотофристайла, с уникальной в своем роде рампой для снегохода и квадроцикла и зоной приземления порядка 20 метров, позволяющей принять на себя четырех райдеров одновременно. Ангары для хранения мототехники, гостиничный комплекс с отдельными корпусами для спортсменов и гостей, сектора техобслуживания и лечебно-оздоровительного назначения. Тридцать именитых спонсоров, мощнейший информационный портал, партнерство с Роскомспорт и Мотоциклетной Федерацией и прямое покровительство политической партии. Сколько сил, времени и государственных средств было вбухано в этот проект! Сколько проведено мимо! И сколько бессонных ночей провели мы с ним в споре при выборе цветов для ребрендинга его прежнего логотипа. В спорах, к слову, Макс так же был неоспоримо лучшим. Всякий раз вступление с ним в полемику ассоциировалось для меня чем-то вроде входа в затяжной поворот на скорости 300 км/ч: чистейшие эмоции, удовольствие и вызов.
Все мы состоим из эмоций, все мы ищем эмоции, так или иначе. Вопрос только в выборе пути их получения. Гонщики же (мото спортсмены в принципе) совершают громадное количество вещей за очень короткое время. Они всегда лицом к лицу с опасностью, – все можем перестать существовать за долю секунды… Именно это делает их жизнь такой стремительной. Они живут в сумасшедшем ритме, порой просто не успевая понять, оценить и исправить сделанное. Им невероятно трудно оставаться правильными и уравновешенными и так легко совершать ошибки. Но жизнь без эмоций невероятно скучна. Она пуста, бессмысленна и никчемна. И есть множество чувств, которые способны испытать только они… Которые только они и могут подарить близким людям. Наверное, поэтому женщины всегда мучаются с такими, как они, но и жить без них уже не могут…