Априори Life 3
Шрифт:
– Нам нужен кто-то, кто займет мое место в контрольном пакете, – продолжила я, только чтоб перестать испытывать себя этим сканером. – Переходя на центральный округ, я автоматически теряю все возможности предпринимательства, а переход мой неизбежен по ряду известных причин. Нам нужен тот, кто сможет хотя бы частично перенять мою функцию на предыдущей позиции, в идеале – полностью с автономным ведением дел. Посему это должен кто-то, кто осознанно примет на себя эту современную разновидность дорогой проститутки, виртуозно лавирующую между интересами верхов, с их завышенными до космических пределов комплексами и амбициями, и интересами собственных подчиненных, не желающих совершать какие-либо телодвижения в принципе. И желательно с базовыми навыками слэклайна 1 , так как хождение по лезвию дипломатической бритвы будет если не ежесекундно, то достаточно частым времяпрепровождением, поэтому выполняться должно умело и с удовольствием. Поскольку, обращаться с ним будут, как и положено с проституткой, – ебать несколько раз на дню, а вся задача его – это побыстрее довести всех до оргазма любыми возможными и изощренными, если понадобится, способами.
1
Слэклайн – (англ. Slacklining) – хождение по слабо натянутой стропе – практика в балансировании
– Может тебе докторскую написать на эту тему? – съерничал он, выслушав всю мою животрепещущую речь.
– Будь я чуть менее ленива и чуть более талантлива, я написала диссертацию на тему «Специфика женского организма в стантрайдинге 2 », ты же знаешь. «Конечный результат, как мозаика складывается по элементам. Но пока не проживешь и не осознаешь каждый элемент в отдельности, нет смысла пытаться изобразить шедевр», – процитировала я с улыбкой. – А вообще, я серьезно. У меня нет даже подходящей кандидатуры на эту позицию, не говоря уже о том, что решать единогласно подобные вопросы я не в праве.
2
Стантрайдинг – Stunt riding – это экстремальная трюковая езда на мотоцикле
– Боишься быть преданной? – вдруг выдал он, по-прежнему не сводя с меня глаз.
– Прекрати, пожалуйста, – дернула бровью я. – Каждый из нас был предан. Кому-то или кем-то. Кто-то сохраняет это умение до сих пор. Да, и потом, не предает только мот и собака, тебе ли не знать…
Он многозначно кивнул.
– Как там Макс поживает? – резко сменил тему он, пока я отвлеклась на мигающий телефон.
– Не знаю, – как можно более безразлично ответила я. – Мы давно не виделись, – и, стараясь не встречаться больше глазами, закопошилась в подушках, нелепо натягивая на плечи лежащую рядом мотокуртку. Мне не было холодно. Нет. Система вентиляции и кондиционирования в подобного рода заведениях всегда функционирует на максимуме. Просто знакомое и необъяснимое одновременно чувство дискомфорта снова погладило по спине. Ощущение сродни того, когда стоишь на сквозняке и чувствую, как дует в шею, – сразу хочется поднять воротник или набросить что-то на плечи. Я настырно пытаюсь зарыться под куртку, но чувство дискомфорта продолжает усиливаться. Причем усиливается оттого, что я слишком ясно начинаю понимать его источник…
Что делать, когда слышите, как прошлое начинает говорить с вами? Чувствуете, как оно тянет назад? Как прикасается к спине своими холодными пальцами? Правильно. Лучшее, что вы можете сделать, – это бежать. Я сбежала в дамскую комнату, продолжая сжимать на плечах куртку из плотной кожи, да так резко, что оставила в некотором недоумении своего собеседника.
В уборной я сразу же оккупировала свободную раковину, открыла кран и плеснула себе в лицо. Прохладная вода заструилась по коже, стягивая за собой остатки вчерашнего макияжа, дорожную пыль и накатившую внезапно необъяснимую панику. Я делаю глубокий вздох и смотрю на себя в зеркало. Вид у меня, в самом деле, очень замотанный. Добавить чуть-чуть темного грима – и получится этакая королева-трагедии, утомленная героином, давно оставившая на полях сражений все свое здоровье, нервы, чувства и мечты. И в ежедневной погоне за развлечениями и отчаянном бегстве от себя, потому что с собой становится еще более скучно, тошно и мерзко, ее единственной любовью остается родная и верная – хроническая депрессия. Она у нее повсюду. В чашке кофе, в салфетке с приборами, между стульев и столиков, на пустых тарелках и в перевернутых бокалах, в официанте, в той девочке с бледным лицом, вышедшей из соседней кабинки туалета, в смятом одноразовом полотенце в ее руках. Все потому что для нее сам город погряз в пустоте и депрессии. Она уже давно разучилась понимать, где весело, а где грустно. Еще немного, и голова пойдет кругом. Не жизнь, а муть какая-то….
Все мы маемся этой мутью время от времени. С упоением отдаемся на растерзание собственной значимости и непринятой гениальности. И очень нервничаем, когда на какое-то время задерживаемся в искренней радости и гармонии, – нам ведь непременно нужно с чем-то бороться. Неважно с чем. Важно просто бороться. В ход идут даже собственные чувства. Здесь главное не увлекаться и не раскачиваться на этих качелях до полусмерти, – когда голова идет кругом, можно увлечься и нечаянно пропустить момент, как она окончательно отвинтится.
Я закрыла кран, промокнула лицо, вытерла руки.
«Утешает только самое простое», – размышляла я, неспешно возвращаясь к столу. «Вода, дыхание… понимающие глаза, смотрящие с теплотой и присущей недосказанностью».
Он смотрел на меня все так же пристально, когда я снова уселась напротив, но только теперь уже с каким-то иным оттенком во взгляде. Было в нем нечто тонкое. Неуловимое. Дающее ощущение чего-то абсолютно нового и неизбежного. Как перед дождем, – что-то предопределенное витает в воздухе. Так и сейчас.
Я сделала глоток кофе и чуть прищурила глаза, будто всматриваясь детальнее. Он улыбнулся в ответ и передразнил мой жест с нескрываемым удовольствием. Обмен энергиями без слов. Что может быть сильнее? Разве что предвкушение. Лишь оно способно давать невероятный внутренний всплеск. И чем дольше оно длится, тем больше вероятность реализации. Главное, слишком уж не затягивать. Главное, не упустить его.
– Процесс набирает приятные обороты, – это может быть небезопасно, – проговорил он, пока мы рассаживались «по коням».
– Единственное безопасное для меня место в этом мире, – это за твоей спиной, когда мы несемся под три сотни, – ответила я без тени иронии. – Даже на накрученных оборотах. Даже по раскуроченной трассе. Даже с минимальным обзором. Ты знаешь. Все остальное я воспринимаю, как скрытую форму угрозы.
Он продолжительно кивнул в ответ, смотря на меня сквозь открытое стекло шлема (мелкая россыпь морщинок вокруг глаз выдала тот факт, что он улыбается), и повернул ключ зажигания. Бело-синий японец отозвался протяжным рычанием.
«Я позвоню», – показал он жестом, в виде телефонной трубки, сложенной пальцами между ухом и ртом.
– Номер тот же, – кивнула я, понимая, что он не услышит, и щелкнула передачу.
На половине пути «Skala 3 » жалобно пискнула о низком заряде. Я отключила ее, не доводя до полного истощения. Дальше еду под рев мотора. Ветер сквозь шум изоляцию – время от времени лучшая музыка, не правда ли? Я предугадываю движение потока и направляю мот в такт музыке, которая играет в моей голове. (А в голове у меня играет «I want you to take my glory away…», 4 с каждой секундой наращивая темп). “Glory”, как известно, дама капризная и непостоянная, – стоило поспешить…
3
Scala Rider – это bluetooth мотогарнитура для шлема.
4
«я хочу, чтобы ты забрал мою славу…» перевод с англ.
*
В половине десятого я уже сижу на своей кухне в легком деловом костюме, дневном макияже и почему-то совершенно не хочу никуда ехать. Полнейшая апатия ко всему происходящему все сильнее притупляет восприятие. Очень хочется спать. Тем не менее, я допиваю очередную порцию кофе, обуваю в прихожей туфли и выхожу на улицу, где заведомо проинформированный водитель усаживает на заднее сиденье, и, проявив не дюжую проницательность на фоне моего состояния, ведет машину по известному адресу молча, вперившись глазами в дорожное полотно.