Араб с острова Банда
Шрифт:
Перед освобождением я спросил Мануэля:
— Вы уверены, что готовы продолжать войну?
— Вы сильно пожалеете, что сделали то, что сделали, — ответил он.
— Это вряд ли, — усмехнулся я. — Передайте адмиралу, что в таком случае я приму капитуляцию Португалии только от короля Жуана Третьего лично вместе с его обязательными извинениями.
— Вы — сумасшедший, если всерьёз рассчитываете на это! — Сверкнув глазами, крикнул Мануэль.
— А вы — глупец, не знающий местной обстановки.
Мы
Благополучно пройдя многочисленные острова и отмели моря Флорес, мы вышли в Яванскую лужу.
— Вы, уважаемый Удара, разве не понимаете, что находитесь между молотком и камнем, по которому бьют. Вернее, между двумя молотками, которые бьют по вам. Еще совсем немного, и остатки вашей империи размелют в муку. Но хлеба из такой муки не получится. Её просто развеют по ветру.
— Так вы, уважаемый Педро, и были одним из молотков, — усмехнулся Удара. — А теперь вы предлагаете мне перейти на вашу сторону. Как это понимать? Что дон Альбукерк протягивает мне руку?
— Дон Альбукерк обманул вас, Удара, захватив Малакку. Вы думали, что он помогает вам, а он воевал для себя.
— Так и вы, были на его стороне. Что-то изменилось?
— Изменилось, — сказал я. — Новый король Португалии предал меня, и я перестал считать себя его подданным.
— О! И чей вы сейчас подданный? От чьего имени со мной говорите?
— От своего. От имени короля Островов Пряностей.
Удара долго смотрел на меня не дрогнув лицом и не моргая. Вот что значит буддийское спокойствие.
— Сейчас у меня два врага, а когда я стану вашим союзником, у меня станет много врагов.
— Я не прошу вас стать моим союзником. Я уведомляю вас, что в целях своей безопасности буду вынужден высадить свои войска и зачистить территорию на север и восток от вашей столицы[5].
— Вы рискнёте напасть на султанат Демак[6]? — Так же невозмутимо спросил Удара.
— Мало того. Я уже напал на него.
Наконец-то одна бровь последнего правителя последней буддийской империи Маджапахит дрогнула.
— Более того, я уже взял его столицу и пообщался с Сунан Кудусом. Он за мир и больше не причинит вам зла. Сейчас мои войска движутся от его столицы вдоль побережья на восход.
Днём ранее большие десантные корабли подходили к берегу носом и откидывали аппарель. Нос джонки, как уже говорилось, не имеет бушприта и рангоута, а имеет плоскую площадку бака, очень удобную для променада. Нос удлинили, сделали разламывающимся и опускающимся вперёд. При раскрытии носа, площадка превращалась в своего рода аппарель. С «аппарели» спускался дополнительный трап и уже по нему на берег сбегали наши воины.
Корабли вмещали до пятисот десантников и почти не имели артиллерии. Таких больших десантных кораблей у меня было шесть.
Индейцы прекрасно показали себя как воины. Тропические джунгли Индонезии мало чем отличаются от джунглей Амазонии, или Бразилии. Флора и фауна, понятно, что другие, но климат и температурный режим схожи.
Индейцы прекрасно владели луками и копьями. С детства. Обученные мной и Санчесом владению палашом и приученными к щиту и иным доспехам, они сейчас стали воинами — универсалами.
Мы высаживались на севере острова Ява напротив города Демак. Кораблей султана не наблюдалось. Они все были уничтожены нашей объединённой с Альбукерком эскадрой. Многочисленные рыбаки на спаренных пирогах — катамаранах на нас внимания не обращали.
Я высадился на берег первым и дождавшись построения своей полусотни, быстрым шагом поспешил к видневшемуся в полукилометре минарету — высокой башне, собранной из толстых брёвен бамбука.
Параллельно с нами спешили ещё пять таких же групп. Остальные двигались за нами вслед. Закричал, призывая на молитву муэдзин.
Будучи абсолютным атеистом, я уважаю верующих и их традиции, поэтому не напал на город во время намаза.
Не все жители городка спешили в стоящую недалеко от минарета мечеть. В основном это были хорошо одетые и упитанные вооружённые граждане. Я знал, что только в Мекке запрещено носить оружие во время намаза. Во всех иных местах молиться, имея при себе оружие, разрешалось, главное, чтобы оружие было чистым.
Мы соблюли все нормы магометанского приличия, чтобы нас не в чем было упрекнуть.
Увидев нас безоружные жители Демака, женщины и дети попрятались, а вооружённые организовались в группы и кинулись нам навстречу. Навстречу полетели и стрелы.
Я опустил тонкостенное забрало, вылитое из железа, содержащего пятнадцать процентов марганца, и тут же получил в него удар стрелы.
Шлем внутренним пробковым вкладышем был закреплён на голове плотно и не мешал двигаться, а двигаться пришлось, так как мы сблизились с противником на длину копья.
Включать состояние берсерка не было необходимости. Бой шёл без неожиданностей. Моё копьё из сверхпрочного и тяжёлого железного дерева работало эффективно. Сверхострый и сверхпрочный наконечник из марганцевого сплава вскрывал доспехи, как алюминиевые пивные банки. Палаш, отлитый из такого же сплава с наклепанной режущей кромкой, перерубал кости, как колбасу.
Правильно подобранное оружие — половина победы. Вторая половина победы — тактика боя. Наша тактика была простой. Наши тяжело экипированные воины расклинивали центр пополам, половины — ещё пополам. Фланговыми группами окружаем город и не даём сбежать султану.
Я полагал, что трёх тысяч воинов будет вполне достаточно, однако я ошибся.
Наши фланговые группы неожиданно столкнулись со спрятанными в джунглях лагерями хорошо вооружённых воинов. Они тоже были готовы к намазу, а значит, к нападению неверных. «Воистину, неверующие являются вашими явными врагами. Когда ты находишься среди них и проводишь намаз, то обязательно возьми свое оружие. Неверующим хотелось бы, чтобы вы беспечно отнеслись к своему оружию и своим вещам, дабы они могли напасть на вас всего один раз».