Араб у трона короля
Шрифт:
— Не знаем, кто ты! Герея, или султана знаем, а шахинаха Араби не знаем.
Я усмехнулся.
— Я старше Герея, — крикнул я.
Мужичок обернулся к братве что-то с ней переговорил и ответил:
— Все так говорят…
Я развёл руками.
— Проблемы, шеф? — Спросил Донг, вращая пращу с камнем размером с мой кулак.
Я, скривившись, остановил его рукой.
— Слушайте, братцы, — крикнул я, — если мы сейчас не договоримся, я спущу своих псов, и от вашей деревни не останется и брёвнышка. Мы устали, и у нас нет сил вам что-то объяснять. Вы должны
Меня, действительно, несколько подташнивало от необходимости, постоянно что-то кому-то объяснять. С другой стороны, мне уже давно было понятно, что в этом мире, пока по башке не дашь, человеку совершенно похрен, кто ты, и что говоришь.
Шах, падишах, султан… Все они, придя на чужую землю, одну половину сразу убивали, другую насиловали, доказывая этим своё главенство и оставляя свой автограф. Я же пришёл на Тавриду одухотворённый идеей, но уже начинал понимать, что она «слишком далека от реалий».
Когда в ответ на мои слова раздался громкий смех и хлопок спущенной тетивы, я успел понять, что мне не поверили, и умудрился дёрнуть головой чуть влево, уклоняясь от летящей мне в лицо стрелы.
Стрела ударила по замку моего шлема и щиток забрала упал вниз. Это меня и спасло, потому, что следующие стрелы ударили как раз по щитку.
Донг «хекнул», и я увидел, как голова «переговорщика» лопнула словно арбуз, и мужичок повалился на землю.
— Не стрелять, — крикнул я, увидев, что и стрелять то уже почти не по кому. Дротики, вылетевшие из рук воинов сделали своё дело. Расстояние для броска было плёвое и, несмотря на позиционное и численное преимущество обороняющихся, яванцы успели выбросить минимум по два метательных снаряда.
Наконечники маленьких копий были изготовлены не из металла, а из тяжёлого и твёрдого бразильского железного дерева, пробивающего даже тонкую сталь, поэтому наши дротики были дешёвыми и легко изготовлялись. Насадил на короткое древко длинный шип на конусе с неглубоким отверстием и готово. Сломать шип руками было практически невозможно. И летел дротик очень далеко и метко, опираясь на специальное метательное приспособление в виде палки с упором.
Оставшиеся без лучников мужики с ножами бросились не в атаку, а в рассыпную.
Я оглянулся на подававшего невнятные возгласы Донга и снова скривился, но уже от сожаления.
Донг стоял на одном колене, а из его подмышки торчало сразу две стрелы.
— Эх, ты… Чудо-чудное… — Сказал я, поднимая забрало и понимая, что и сам бы сейчас мордой напоминал дикобраза, если бы не случайность. — Ну, млять, что за нравы?
Я подошёл к Донгу и осмотрел торчащие стрелы. Обе пробили рёбра. Я потрогал пальцем оперение. Донг взвыл так, что каркавшие вороны и стрекочущие сороки резко смолкли.
— Да ладно тебе… Лялечка, — прогнусавил я, поддразнивая Донга.
Патагонцы плохо переносили боль. Но на самом деле мне было не до шуток. Я свыкся с Донгом. За эти годы он несколько раз едва не погиб и каждый раз выкарабкивался из «того мира» с трудом. У них почему-то
— Макс, займись им, — подозвал я нашего медикуса. — И побольше анальгина ему.
— Да знаю я, — буркнул Макс. — Первый раз, что ли патагонцев лечу? Вечно лезут…
— Не бубни, — одёрнул я медикуса. — Большие они, вот им и достаётся чаще всех. Не отрубишь же им ноги…
«Шутка» не прошла. Медикус продолжал ворчать, копаясь в сумке и перебирая ёмкости с лекарствами.
Анальгин я выделил давно. Прошлый жизненный опыт сильно пригодился. Интересно, что даже если я не помнил подробности своей прошлой жизни, я машинально делал правильно то, что делал раньше. Не назовёшь же интуицией мои двадцатилетние манипуляции с химрастворами.
После того, как я, соединил полученное вещество с марганцовкой в кислоте, и раствор обесцветился, я с некоторой долей уверенности предположил, что это анальгин. Но потом вспомнил, что он должен эффектно взаимодействовать с гидроперитом. Так и вышло. Когда повалил едкий белый дым, я возгордился собой и почти смело заставил выпить порошок, подозреваемому в моём отравлении английскому дворцовому повару, когда у того вдруг разболелся зуб. Боль прекратилась, повар выжил, и я его помиловал. Так я открыл анальгин.
Мы с Господином Магельяншем много чего понаоткрывали химического. В том числе синтезировали аспирин, но это уже после того, как научились выпекать кокс и получили фенол, как побочный продукт его производства, а что аспирин «вышел» из фенола, я знал.
Последние лет десять заниматься химией мне стало недосуг, и я лишь корректировал направление поиска и экспериментов нашей Бразильской химической лаборатории и алхимиков, разбросанных мной по всему свету.
Всё становится простым, когда сам хорошо обучен и тому же научил уже около тысячи человек. Индейцы тупи очень способные ученики, и становились пытливыми учёными.
— Только опиума ему не давай, а то он дурак дураком, как употребит. На него и анальгин неплохо действует.
Макс снова отмахнулся от меня, и я понял, кто здесь лишний.
Глава 19
Воспоминания отступили, когда к нам подошёл Аврелий, грек курировавший строительство Волго-Донской переправы. Он носил на груди и на пальцах особые атрибуты, обозначающие моего приближённого, поэтому охрана его ко мне допустила беспрепятственно.
— Шахиншах, позволь доложить?
— Докладывай.
— Мне сообщили, что первые корабли прошли из Дона каналом и вошли в Волгу. Замечено скопление Астраханцев. Ведут себя агрессивно, но издалека. В вооружённые столкновения не вступают.
— Патагонцев боятся, как огня. Их маленькие лошадки не уходят от них, — усмехнулся Санчес.
— Но мы же уже не гоняемся за ногайцами по степи? — Спросил я с опаской и добавил. — Без лошадей.
— Уже нет, шахиншах. Работу патагонцев оборонили рогатками и лучниками, сидящими на стене канала, как в крепости. Ты же помнишь, как поначалу было тяжко. Столько раненых… Патагонцев потеряли с десяток…