Араб у трона короля
Шрифт:
— Вы подразумеваете их отход от Римской церкви?
— Да. И внутренние войны.
— Я хочу напомнить вам, Питер, что вы добровольно шагнули в круг, избранных. Немногих, которым доверена охрана истинной цели Ордена и продвижения Ордена к ней.
— Но я не знаю…
— И не обязаны, — прервал меня Говард.
— Ну, хорошо… Тогда ответьте на мой вопрос.
— Хотим ли мы? — Переспросил Говард.
— Да.
Говард шагнул с дорожки Хэмптон парка, сорвал веточку молодого кипариса и понюхал её на сломе.
— Раскола не избежать, но раскол расколу рознь. Тут я с вами солидарен. Надо создавать
Война? Сколько их у нас было, Питер?! Внутренних и внешних. Вон, с франками сколько веков воюем. И с Империей. Со времён отсоединения от Рима. Нет пятилетия без войны. Война прекращается только для того, чтобы подготовиться к новой войне. Прекращается, Питер, а не заканчивается. Все хотят нами править. А что тут есть?! Мерзкий климат, да непокорные скоты и кельты!
Мы дошли до пруда, заросшего кувшинками и пошли вдоль берега.
— А во-вторых? — Спросил Говард.
— Что, во-вторых?
— Ну, во-первых вы сказали, а «во-вторых».
Я покраснел. Это я мог делать легко.
— Во-вторых, сэр… Мне неловко. Не думал, что придётся об этом говорить.
— Раз сказали «А», говорите «Б».
Я сделал несколько шагов и сказал:
— Король хочет наследника, и я подумал, почему бы наследником трона не быть моему внуку?
— Ха-ха-ха! Питер! Я всё же в вас не ошибся. В вас сочетается верность ордену с амбициями древнего рода. Сразу чувствуются ваши двенадцать поколений достойнейших предков. И подаёте вы свою дочь очень достойно. Даже покойный Стафорд ведёт… вел свой род по вторичной линии и только с 1194 года и считается лишь девятым бароном. А вы, насколько мне известно, приняли титул тринадцатого барона Аленкера? Примите мои соболезнования.
— Да, Томас, только что мне пришло известие о смерти моего старшего брата Сиаму.
— Я искренне считаю, что ваша дочь достойнейшая партия для короля Англии. И мне понятны причины вашего здесь появления. Когда вы сможете поменять гвардию?
— Сегодня.
— Давайте так и сделаем. В вечерний королевский променад и поменяем. Вы ознакомились с регламентом гарда?
— Да.
— Мне помочь вам в организации охраны и секретариата? Вы же и его будете менять, как я полагаю?
— Менять буду, но, если позволите, чуть позже. Пока мои секретари будут выполнять ту же работу, что и ваши. Параллельно.
— Да. Там есть свои особенности.
— Ещё вопрос, сэр?
— Давайте.
— Я просмотрел бумаги Бекингемшира и обнаружил купчую на двенадцать акров земли совсем рядом с Вестминстерским аббатством. Через речку от него. Мне сказали, что на земле стоит действующий монастырь и небольшая церквушка. Посоветуйте, как мне поступить?
— Тут я вам плохой советчик. Эту землю Эдварду Стаффорду продал хитрый Уолси, а монахов выгнать не удосужился. Монастырь с довольствия снят пару лет назад, а раньше он был прикреплён к аббатству. Там ещё старая больница для прокажённых женщин имени Святого Джеймса глубоко в лесу среди болот стоит. Её от дороги не видно, и она действующая. Там вообще сплошные болота. Вы видели ту землю?
Нынешний Лондон располагался на островах и на болотах. Болота постепенно осушались каналами и мостились камнем. Острова так и оставались островами, постепенно обживаясь людьми. Темза разливалась широко и была намного мельче. Но для нынешних судов с осадкой менее трёх метров глубины во время прилива вполне хватало
Вестминстерский дворец и аббатство находились на острове Торни при впадении в Темзу реки Тайберн. Мой участок земли находился в их междуречье. Северная протока Темзы была узкой и мелководной. На ней стояло два моста. Вдоль берега Темзы шла дорога с единственным мостом через Тайберн.
Я переехал через мост и остановился, пропуская мимо себя кавалькаду строителей. Снова стоял сентябрь. Мой четырнадцатый сентябрь в этом мире.
— Котсу! — Окликнул я старшего строителя.
Ко мне подъехал всадник.
— Как настроение?
— Настроение бодрое, сэр.
— Правильно. Не раскисайте. Ещё раз пройдёмся по плану работ. Первое — перекрыть протоку дровяной запрудой у входа и до моста, и осушить её. Второе — углубить русло протоки до этого моста на десять футов и укрепить берега и дно камнем. Третье — установить шлюзы на входе в протоку и возле моста, проложить по ним мосты и убрать запруду. Четвёртое — вскрыть запруду до моста, перекрыть протоку после моста и перенаправить эту реку в ту сторону, — я показал рукой вверх по течению.
Пятое — углубить протоку после этого моста на десять футов, укрепить берега и дно камнем, поставить шлюз, проложить по нему мост и вернуть поток этой реки в ту сторону.
Потом заняться расчисткой русла нашей реки, — я ткнул пальцем в едва вытекающий из-под моста Тайберн, и осушением участка. Вопросы есть?
— Материалы?
— Идут следом. Ещё! Скажи всем, сделают работу — поедут домой.
Когда я через месяц приехал на место работ, я увидел следующее. Протока была перекрыта в двух местах и шли дноуглубительные работы. Осушить полностью участок не получилось, и индейцы работали по колено в грязи.
Выручала прорезиненная и вязанная шерстяная спецодежда.
Мы научились добавлять в каучук серу и раскатывать его на тонкие листы, прокладывая их между тонких слоёв ткани и потом прокатывать её между раскалённых валиков.
Из этой ткани получались неплохие крепкие куртки и штаны с припаянными к ним сапогами.
Я смотрел на работающих в грязи индейцев, одетых в жёлтые прорезиненные костюмы с чувством личного удовлетворения.
— Во что это они у вас одеты? — Спросил Говард, напросившийся в тридцатимильное путешествие, когда узнал, куда я еду.
Он мне очень помог в налаживании системы охраны и службы канцелярии королевского двора.
Помог и при аресте кардинала Уолси. Не избежал задержания и Томас Кромвель, который был отпущен под «подписку о невыезде» после того, как дал чистосердечные показания против своего босса.
Мигель работал с ним лично, и обошлось без членовредительства. Наш начальник секретной службы обладал исключительным даром нагонять жути обычной беседой.
Весь покрытый татуировками, рельефно выделявшимися из-за шрамов, он, только играя лицом, мог создать благоприятную для допроса атмосферу.