Арабская петля (Джамахирия)
Шрифт:
— Сами оттуда, или родственники у Вас там? — не унималась попутчица.
— Нет, просто решил посмотреть новые места, — отрезал Стасер и, чтобы пресечь дальнейшие расспросы сунул в уши наушники МР-3 плеера, включив зачем-то настроенное на волну местной станции радио.
— … со всеми признаками заказного, — запинаясь от усердия и изо всех сил изображая праведный гнев, произнесла дикторша программы новостей. — Неизвестный киллер, остановился рядом с машиной на перекрестке и открыл огонь из автоматического оружия, после чего скрылся на мотоцикле. Введенный в городе план „Перехват“ пока результатов не дал. Директор частного охранного предприятия „Змей“
Стасер резким движением пальца выключил радио и полистав список воспроизведения плеера, состоявший почти исключительно из классической музыки после недолгого колебания выбрал „Реквием“ Моцарта. Мощные аккорды ударили в уши беспокойным набатом, песней-прощанием с ушедшими.
„Да, — подумал Стасер, вслушиваясь в торжественную и печальную мелодию. — Прав был, Тунгус. Вовремя я сваливаю“.
Тунгус предлагал оплатить на выбор отъезд в Турцию или Египет, но Стасер выбрал Украину. „Люблю, когда вокруг родная речь, — пояснил он удивленному вору в законе. — А на Украине, по-крайней мере восточной, русский еще не скоро забудут“.
Мерно стучали на стыках колеса, летели за окном, уносясь назад редкие перелески и широкие поля, мелькали иногда покосившиеся халупы брошенных погибающих деревень. Гремел в ушах поминальный гимн Моцарта… Начиналась новая глава жизни…
Финал
Хунта высадил их на развилке дорог уже за американским блок-постом. На счастье распоряжение бравого коменданта о дальнейшем сопровождении гардов сюда не дошло, затерявшись где-то в бюрократических извивах военного управления. У амеров военная бюрократия еще почище, чем в родной Краснознаменной. Ну, да оно и к лучшему, вряд ли удалось бы как-то обосновать для иностранных морпехов необходимость ни с того ни с сего высадить двух человек прямо посреди дороги идущей через враждебную для всех не мусульман „красную зону“. По счастью никому объяснять ничего не понадобилось, контрактники лишь молча пожали плечами, втихую покрутив пальцем у виска, но, раз командир решил, что так надо, значит у него какие-то свои резоны. Уговаривать, а тем паче мешать, здесь было не принято, все люди взрослые, сами разберутся, как жить и что делать. Теперь они стояли на пыльной обочине, рядом с единственным уцелевшим в этой дурацкой экспедиции „хаммером“.
— Может все-таки ты с нами, командир? — чуть дрогнувшим голосом спросил Хунта и неприязненно покосился на нарочно отвернувшегося, мол, я тут вообще не при делах, Мамбу. — Пусть этот сам выпутывается… Тебе-то оно на кой?
— Надо, братишка, надо… — вздохнул Стасер, хлопнув контрактника по плечу. — Он ранен и в одиночку может не дойти. Будь жив и не поминай лихом, даст Бог, еще свидимся…
Хунта лишь неопределенно мотнул головой, внимательно, как в последний раз глянув в глаза командиру.
— Будь жив, командир. Удачи!
— Удачи,
Обдав стоящих облаком удушливой гари „хаммер“, резво взяв с места, рванулся вперед по дороге и вскоре превратился в едва различимую точку, а там и вовсе пропал за горизонтом. Двое остались одни посреди выжженной солнцем, поросшей редкими серыми травяными кочками пустыни.
— Ну и что дальше? — спросил Стасер до последнего провожавший взглядом уходящий за линию горизонта „хаммер“ в котором в очередной раз уезжала вроде бы налаженная и до какой-то степени устроенная жизнь, оставляя его лицом к лицу с новым поворотом в судьбе.
— Дальше нам нужна тачка, — произнес Мамба, осторожно, чтобы не потревожить висящую на перевязи раненую руку, усаживаясь на горячий асфальт. — Пешком здесь не повоюешь.
— Это уж точно, — кивнул, соглашаясь Стасер. — Только где же мы ее возьмем?
— Сначала я думал, ваш вездеход позаимствовать… — начал было Мамба, но, поймав краем глаза опасно сверкнувший взгляд Стасера, тут же поправился. — Да ладно тебе, шучу я, шучу…
— Не смешно!
— Да брось, просто ляпнул не подумав! Сейчас тормознем первую же машину с местными и поедем себе с комфортом. Все нормально будет, как у дедушки!
Стасер лишь неопределенно кивнул в ответ.
Первую появившуюся на трассе машину пришлось ждать порядка часа, а дождавшись, стремглав улепетывать прочь от дороги и вжиматься в землю прячась за чахлой растительностью. Два джипа набитые иракскими гвардейцами пронеслись по шоссе, завывая моторами. Залегших в небольшой ложбинке и наблюдавших за ними из-за травяных кочек беглецов иракцы не заметили.
— Вот блин, — сплюнул Стасер. — Сейчас бы тормознули тачку!
— И не говори, — согласился бледный как мел Мамба, неловко стараясь повернуться к приятелю правым боком.
— А ну, что у тебя там? Давай, показывай! — строго прикрикнул на него мигом засекший странность в поведении Стасер. — Ну, так я и знал, опять начало кровить! Ты что же, растяпа, осторожнее кувыркаться не мог?
По серо-коричневым от въевшейся пыли бинтам уже расплывалось яркое багровое пятно.
— Ага, покувыркаешься с этой бандурой!
Мамба со злостью кинул на песок громоздкую трубу гранатомета.
— Так чего ты в нее вцепился? Давай я, что ли потаскаю! — предложил свою помощь Стасер.
— Спасибо, не надо, — пробурчал Мамба, вновь взваливая укутанную в брезент трубу себе на спину.
— Не доверяешь?
— Как говорит мой шеф, верить можно только себе и то лишь в исключительных случаях.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Стасер. — Давай тогда лапу, придется заново перетягивать.
Одинокий обшарпанный „форд“ появился на дороге, когда они уже совсем потеряли надежду и совершенно обессилили от одуряющей жары и непрерывных атак полчищ невесть откуда взявшихся в пустыне мелких надоедливых мух.
— Ты сиди на обочине, я сам тормозну, — произнес Стасер, с трудом поднимаясь и выходя на середину дороги.
Увидев одинокую фигуру с поднятой рукой, стоящую на шоссе прямо посреди безлюдной пустыни, водитель даже не подумал притормозить, а, как показалось Стасеру, наоборот притопил газ до пола, стараясь поскорее миновать странного кандидата в пассажиры. Стасер многозначительно потряс в воздухе автоматом, но и это не возымело действия. „Форд“ снижать скорость не собирался.
— Вот, урод, блин… — начал было Стасер высказывать окружающему миру свое мнение о неотзывчивом водителе, но закончить не успел.