Арабская сказка
Шрифт:
— Ладно, мат оставим в покое. Но, ты очень грамотно по-русски говоришь. Неужели так на курсах научили?
— Нет. На курсах основы дают. И очень слабо, — выдохнул он. — Но, мне посоветовали частного педагога. Я с ним занимался целых два года. У Бориса Николаевича своя метода обучения была. Он сказал, что по этой методике учат будущих разведчиков иностранному языку. Он там преподавал. Деньги за уроки брал большие, но я мог себе это позволить.
— И что это за метода?
— Всего не расскажешь, — усмехнулся Самир. — Когда я уже чуток освоился, буквы все знал, читал уже неплохо и бегло, он устраивал мне испытания. Борис примитивные тексты мне не давал. Представляешь, открывает книгу Достоевского "Преступление
Он открывал стихи Пушкина и тоже заставлял читать вслух. "Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты". Спрашивает, дескать, ты понял, что прочитал? Я отвечаю, что понял. Он орет, а чего тогда бубнишь, как молитву? Ты ничего не понял! Читай с выражением! С душой!
Сколько я проклятий в душе ему посылал, — приложил Самир ладонь ко лбу и покачал головой из стороны в сторону. — Он мне ещё внушал, что я должен научиться думать на русском языке. "Ты вот сейчас что думаешь?" — спрашивал меня. "А пошел бы ты, Борис Николаевич куда подалее. Глаза бы мои тебя не видели". Вот и проговаривай это у себя в мозгу по-русски. Не на арабском. Тогда и говорить научишься. Ты ночью просыпаешься и мысли по-русски, — учил он меня. — Но в двадцать два, двадцать три года, когда я ночью просыпался, мне почему-то на русском совершенно думать не хотелось, — усмехнулся он. — Я мечтал о женщине. И исключительно на родном языке. Лиза, не думай, что я извращенец какой-то. У меня гормоны играли. Это нормально в молодом возрасте. А дома ждали уже две жены.
— Ой, Самир, — лукаво взглянула на него Лиза, — ты столько лет учился в Лондоне, в России. Только не говори, что у тебя романов с иноверками не было.
— Нет, врать не буду, — хитро прищурился тот. — Случалось такое. Иногда. Но, только, если девушка мне очень нравилась. Как говорят у русских: "Это было давно и не правда". Я очень брезгливый в этом плане.
— Ладно, я о Борисе Николаевиче хочу сказать. Если он тебя так мучил, ты же мог в любое время отказаться от его услуг, — недоуменно сказала Лиза. — Тебя же никто не заставлял.
— Так оно, — усмехнулся Самир. — Но, чем больше я понимал русский, тем явственнее осознавал, что такого языка больше нет. Уже из упрямства в дальнейшем перечитал всю классику, как говорится, в первоисточнике. Причем, многие главы читал вслух и записывал на магнитофон. Потом, прослушивал. Я стал понимать малейшие эмоции. Этого нельзя передать ни на арабском, ни на английском, ни на немецком языках. И я полюбил русский.
— Молодец, — покачала головой Лиза. — Ты настырный.
— Есть такое дело. Но, совсем грамотно писать по-русски — это уже за пределами моих возможностей, — усмехнулся он. — Я могу написать. Но, знаки препинания… Где "о", где "а" в слове. Где "е", где "и" часто путаю. Не дано.
— Не переживай, — погладила его по руке Лиза. — Многие русские пишут с таким количеством ошибок, что диву даюсь. Школу закончили, а грамотно писать не научились.
— Правда?
— Богом клянусь, — улыбнулась Лиза.
— Ну, тогда ладно. Верю. Значит, я не самый тупой араб.
Они проговорили до глубокой ночи. На следующий день Самир пообещал ей показать старый Маскат, дворец султана. Сводить на настоящий восточный рынок.
От полученных за один день впечатлений женщина долго не могла уснуть. Ей казалось, что она до сих пор слышит его голос и видит слегка хитроватый взгляд. И вдруг вспомнила слова Маши: "Ты смотри не влюбись в этого красавца. Помни, у него три жены и семеро детей".
Глава 4
На следующий день Елизавета готовилась к экскурсии очень тщательно. Помылась, уложила волосы феном. Навела аккуратный макияж. Чуть подвела бровки, подкрасила реснички. Розовой помадой прошлась по губам. Приготовила другое арабское платье и шляпу к нему. Уж чего, чего, а шляпок у Марии хватило бы на целый магазин. Времени было уже два часа дня, Самир не звонил. Она без конца смотрела на телефонный аппарат. Даже есть ничего не хотелось.
Можно было пойти в бассейн. Но, как же прическа и косметика? А вдруг, он позвонит. Расстроенная женщина уселась перед телевизором. Смотрела на экран и мало, что понимала. Мысленно ругала себя, но ничего не могла с собой поделать. Она ждала Самира. Безумно хотела его видеть.
Неожиданно раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Она сидела в легком халате. Мимоходом глянула на себя в зеркало в прихожей и открыла двери. На пороге стоял Самир. Лиза растерялась. Ей так хотелось, чтобы он её видел только в красивых нарядах.
— Добрый день, — очаровательно улыбнулся араб. — Я был занят с утра. Извини. Но, о нашей договоренности помню. В старый Маскат к вечеру даже лучше ехать. Ты готова?
— Да, надо только переодеться, — ответила она, неловко поправляя халат.
— Хорошо, я подожду тебя в машине.
Одеваясь, Лиза намеренно не стала спешить. "Пусть тоже подождет", — думала она.
Самир, как всегда был галантен. Открыл дверцу, помог даме усесться. Сел за руль, нагнулся и протянул руку, чтобы пристегнуть её ремнем. Почувствовав его дыхание и прикосновение, у Лизы бешено забилось сердце. Она даже испугалась своей реакции.
— Лиз, тебе удивительно идет арабский стиль одежды, — сказал он, глядя на неё восхищенным взглядом. — Эти платья ты уже здесь приобрела? Вряд ли в Тюмени такие наряды продаются.
— Да, это Марийка меня нарядила, — призналась Лиза. — Дома я их, конечно, носить не решусь. Хоть здесь покрасоваться.
— Почему? — удивился Самир, заводя машину. — Насколько я помню, летом русские женщины ходят в длинных платьях.
— Ходят, — согласно кивнула она головой. — Но, это не мой стиль.
— Напрасно, — покачал Самир головой. — Ну, это, конечно, дело вкуса.
— А у меня снова к тебе вопрос. Ты уж извини, может, я глупые вопросы задаю, — смущенно улыбнулась Лиза.
— Спрашивай, что хочешь. Если учесть, что ты впервые в арабской стране, это неудивительно.
— Я вообще за границей впервые.
— Тем более, спрашивай.
— Вот, мне, например, в длинном платье не очень комфортно. Надеваю иногда на какое-нибудь торжество. А, как мужчины арабы себя чувствуют в таком одеянии? Неудобно же. Ты в Европе тоже в этой штуке ходишь?
— Эта штука называется дидшаха, — усмехнулся Самир. — Сила привычки. Я никакого неудобства не ощущаю. Арабских мальчиков с малых лет так одевают. Нет, и в Европе, и даже в арабской стране я могу одеваться, как угодно. У меня достаточно много европейской одежды. Но в Омане я веду дела по бизнесу только с арабами. Если хозяин, то есть я, придет в офис или на саму разработку нефти в джинсах, это может вызвать неуважительное отношение к нему не только сотрудников, но и рабочих на буровой. Мне, конечно, никто слова не посмеет сказать, — хмыкнул он. — И все-таки, так мне удобней с ними общаться. Надо сохранять свой статус. Хозяина должны не только бояться, но и уважать.