Аракчеев: Свидетельства современников
Шрифт:
Во время нашего пребывания в корпусе граф Аракчеев часто брал нас с братом к себе в отпуск. Наш ротный командир, подполковник Бриммер [450] , отпуская нас к графу, осматривал во всей подробности наше платье и белье, а выдавая отпускные билеты, наставлял, что именно должны мы отвечать, если граф будет спрашивать нас о порядках в заведении. Мы были до того пропитаны этими наставлениями, что на вопросы графа, обращенные к одному из нас, оба, слово в слово, спешили отвечать словами Бриммера. Однажды граф улыбнулся и сказал:
450
Бриммер Владимир Карлович — в 1823–1825 гг. майор, в 1831 г. подполковник в Павловском кадетском корпусе (так с 1829 г. назывался Военно-сиротский дом).
— Вижу и верю, что вы хорошие дети, ежели так хорошо вытвердили начальнические наставления.
В последний раз граф взял нас к себе на Масленице в 1826 году. К нашему удивлению, мы нашли у него до двадцати кадет других корпусов, с которыми прежде никогда не встречались. Это были
Нас привели в приемный зал, куда немного спустя вошел и граф. Перецеловав всех нас, граф спросил:
— Ну, что, дети, довольны ли вы своими заведениями? Научились ли строго и точно исполнять все требования начальства? Не тяготитесь ли ими?
Получив обыкновенный ответ: «Стараемся, ваше сиятельство!» — граф продолжал:
— Да, да, надобно стараться! Все это впоследствии послужит вам же на пользу. Я говорю вам это по собственному моему опыту. Служба моя в Гатчине, при блаженной памяти Императоре Павле Петровиче, была необыкновенно трудна: не было ночи, чтобы Государь не требовал меня к себе; поэтому и ночью я не знал покоя, я дремал лишь в своем кресле в полной парадной форме. Все это я делал без малейшего ропота на тягость службы, единственно по безграничной любви и преданности к его высокой особе. Так точно служил я и покойному Государю Императору Александру Павловичу. Милость его ко мне была беспримерна! Она выражалась в самой высшей награде: в доверии к моим трудам. С таким же чувством долга и самоотвержения начал я служить и ныне благополучно царствующему Императору Николаю Павловичу, но сам чувствую, что силы мои уже не те: одрях, стал негоден к своей прежней деятельности. Возьмите, дети, пример с меня и поверьте, что для достижения высших служебных положений не нужны ни богатства, ни знатность происхождения: нужен труд и полное самоотвержение для блага своего отечества!
После раннего обеда, собственно для нас устроенного, граф приказал прокатить нас к ледяным горам на тройках. Нас сопровождали полковник Куприянов и два адъютанта графа. С прогулки мы возвратились только в сумерки. Куприянов по старой памяти пригласил нас с братом к себе на чай. Тут один из его знакомых, какой-то статский, с Анной на шее, не стесняясь нашим присутствием, повел с Куприяновым следующий разговор:
— Знаете ли вы, что в больших сферах поговаривают о графе Алексее Андреевиче?
— А что? — спросил Куприянов.
— Графу, кажется, несдобровать! В прошлую пятницу он был с докладом у Государя и по обыкновению вошел прямо в его кабинет. Император взглянул на него весьма холодно и, встав с своего кресла, указал ему на дверь комнаты, в которой он обыкновенно принимал министров. Выйдя потом и сам туда, он сказал: «Не ближе, как здесь, желаю я встречаться с вами, граф!» Вслед за тем он удалился опять в свой кабинет. Понятно, — продолжал рассказчик, — такая неожиданность не могла не поразить графа. Бледный как полотно, с слезами на глазах, он направился к выходу из дворца. На лестнице его встретил великий князь Михаил Павлович. «Что с вами, граф? Больны? За границу, за границу!»
— Если это так, — сказал Куприянов, — то нужно ждать больших перемен. Теперь ясно, под каким настроением говорил так долго граф с этими юношами сегодня. Вот оно что!..
Перед отправлением нас в корпус мы были приведены к графу проститься. Теперь он действительно показался нам грустным. При прощанье граф благословил нас и завещал не забывать его наставлений. <…>
Н. В. Басаргин [451]
Записки
451
Басаргин Николай Васильевич (1800–1861) — прапорщик по квартирмейстерской части (1819), с 1820 г. адъютант начальника Главного штаба 2-й армии П. Д. Киселева (в Тульчине); поручик (1821). Член Союза благоденствия и Южного общества; приговорен к каторжным работам, с 1836 г. на поселении; вернулся из Сибири по амнистии 1856 г. Мемуары завершены в 1856 г.; отрывок из них печатается по: Басаргин Н. В. Записки. Пг., 1917. С. 30–31.
Государь, осмотрев 2-ю армию [452] и будучи ею очень доволен, пригласил Киселева [453] ехать с собою в поселенные войска Украинского поселения. Там ждал его граф Аракчеев. Киселев взял меня с собою, но как при генерале Дибиче не было адъютанта, то он попросил его прикомандировать меня на время смотра поселений к нему.
Мы ехали с Государем и прибыли вместе в Вознесенск. Там застали Аракчеева. Трудно объяснить то влияние, которое он имел на покойного Александра. Смешно было даже смотреть, с каким подобострастием царедворцы обходились с Аракчеевым. Я был свидетелем его стычки на словах с Киселевым, который его не любил и не унижался перед ним, и где он его славно отделал. Услышав от Государя, как он остался доволен 2-ю армией, и, вероятно, будучи этим недоволен, Аракчеев в первое свидание с Киселевым, когда Государь ушел в кабинет, обратился к нему, при оставшемся многолюдном собрании, с следующими словами: «Мне рассказывал Государь, как вы угодили ему, Павел Дмитриевич. Он так доволен вами, что я бы желал поучиться у вашего превосходительства, как угождать Его Величеству. Позвольте мне приехать для этого к вам во 2-ю армию; даже не худо было б, если б ваше превосходительство взяли меня на время к себе в адъютанты». Слова эти всех удивили, и взоры всех обратились на Киселева. Тот без замешательства отвечал: «Милости просим, граф; я очень буду рад, если вы найдете во 2-й армии что-нибудь такое, что можно применить к военным поселениям. Что же касается до того, чтобы взять вас в адъютанты, то, извините меня, — прибавил он с усмешкою, — после этого вы, конечно, захотите сделать и меня своим адъютантом, а я этого не желаю». Аракчеев закусил губу и отошел.
452
Смотр начался 30
453
Киселев Павел Дмитриевич (1788–1872) — с 1819 г. начальник Главного штаба 2-й армии, генерал-адъютант (1824), генерал от инфантерии (1834), в 1838–1856 гг. министр государственных имуществ, в 1856–1862 гг. — посол в Париже.
Вот одно из доказательств значения Аракчеева у Императора Александра. С ним был в это время побочный сын его Шумский, молодой прапорщик гвардейской артиллерии, шалун, пьяница и очень плохо образованный юноша. Во время случившихся маневров его обыкновенно ставили с батареей на какое-нибудь видное место. Государь, зная, кто он, нередко подъезжал к нему и разговаривал с ним. Аракчеев, чтобы более и более обратить на него Высочайшее внимание, обыкновенно брал его с собою, когда бывал с докладом у Государя, извиняясь, что делает это потому, что не может по слабости зрения сам читать доклады. Однажды нас пригласил на вечер один из адъютантов графа Витта [454] . Шумский был там же и так напился, что едва мог стоять на ногах. Вдруг прислал за ним граф, чтобы идти с докладом к Государю. Мы принуждены были облить ему несколько раз голову холодной водой, чтобы хотя несколько протрезвить, и в таком положении он отправился.
454
Витт Иван Осипович (1781–1840) — граф; полковник Кавалергардского полка (1801), генерал-майор (1812), с 1814 г. командир Украинской казачьей дивизии. В октябре 1817 г. ему было поручено формирование Бугской уланской дивизии (из казачьего войска), предназначенной для военных поселений в Херсонской губернии; генерал-лейтенант (1818), с 1823 г. командир 3-го резервного кавалерийского корпуса («за успехи в начальном устройстве военного поселения»), генерал от кавалерии (1829), инспектор всей поселенной кавалерии (1832–1838).
Впоследствии он был сделан флигель-адъютантом. Государь сам прислал ему мундир и эполеты с нарочным фельдъегерем. В следующее царствование его исключили за пьянство и перевели, кажется, в гарнизон. <…>
С. И. Маевский [455]
Мой век, или история генерала Маевского
Чтобы дать идею о плане, для исполнения которого избрал меня Благословенный Александр, я должен пройти ход общих государственных предположений. Государь, получив расположение к умножению военных поселений, решительно предположил обратить весь Старорусский уезд (то есть все казенные вотчины оного) под поселение остальных 2-х гренадерских дивизий — 2-й и 3-й с их артиллериею, а Ярославскую губернию под поселение пехоты. Графу Аракчееву предоставлено было обработать план сей. Но, сказать истину, он потерял над ним 5–6 лет даром: множество его предположений, противореча одно другому, доказывали только простые вычисления, ни на чем не рассчитанные и не имевшие хороших последствий. Планы сии можно видеть в актах. Но, сравнивая предположения его с моими действиями, тотчас увидим, что это была игра случайных расчетов. Граф, как сам мне говорил, сначала вовсе отказывался от этого поселения; потом желал иметь его в меньшем виде, представляя: то затруднения управлять такою обширною массою при буйстве тамошнего народа, то неимение в России людей, которым бы можно было вверить управление народонаселением до 60 тысяч людей. Но Государь твердо держался своего плана, и Аракчееву оставалось следовать только священной его воле.
455
Маевский Сергей Иванович (1779–1848) вступил в службу в 1793 г.; полковник (1813), в 1813–1819 гг. командир 13-го егерского полка; генерал-майор (1819), с февраля 1824 по 1826 г. служил отрядным командиром Старорусского военного поселения; в отставке с начала 1840-х гг. Его деловая переписка с А. (весна 1824 — начало 1826 г.) опубликована в: Граф Аракчеев. С. 252–308. Мемуары Маевского были написаны в 1831 г., но окончательной отделке не подверглись. Отрывки из них печатаются по: PC. 1873. № 10. С. 427–442, 446–461; № 11. С. 754–755, 759–760, 768–769, 773–775, 777–781; пояснения, заключенные в прямые скобки, принадлежат публикаторам — Н.С. и С. С. Маевским.
Я знаю характер графа и подозреваю его в двух обстоятельствах: первое — граф, бывши напуган неудачами собственного поселения 1-й гренадерской дивизии, страшился новых неприятных последствий [бунта]; второе — боялся иметь соперником подобного графу Витту и разделять с ним свои лавры [456] . Он сначала ввел туда на постой до 50 баталионов, «ожесточая поселян с намерением», как он говорил, чтобы звание поселянина было для него сноснее, чем звание свободного крестьянина.
456
Гр. Аракчеев всякий раз с удовольствием показывал мне Высочайшие повеления с выговорами графу Витту, говоря: «Ежели б Государь написал мне или тебе хотя один такой выговор, мы бы с тобой умерли с отчаяния. А вот — поляк — ему все ничего». Граф, рассыпая один раз остроту слов, сказал: «Я знаю, что вам хочется Вам хочется, чтоб граф Витт сел мне на голову, Угрюмов — на правое, а ты — на левое мое плечо. Нет, пока я служу, никогда этого не будет, а когда перестану служить, то можете это делать с другим, а не со мною». (Прим. Маевского).
Угрюмов Павел Алексеевич (1779–1852) — с 1816 г. командир 17-й пехотной дивизии, в 1821 г. генерал-майор, отрядный командир военных поселений Новгородской губернии; с 1824 г. командовал 1-й гренадерской дивизией. (Не его ли фамилия заимствована Салтыковым-Щедриным для Угрюм-Бурчеева, в коем, как известно, воплощено немало Аракчеевских черт? — Константин Дегтярев)