Арарат
Шрифт:
Конечно, Асканаз не мог все это объяснить Оксане. Поняв ее безмолвный вопрос, он с улыбкой сказал:
— Всякое в жизни бывает, Оксана Мартыновна.
— Вас постигла неудача, да?
— Да, и мы надеемся, Оксана, что ты поможешь нам выйти из тяжелого положения.
— Я? — удивленно переспросила Оксана.
— Скорее даже не ты, а Алла Мартыновна. Ты только должна посоветовать нам, как связаться с нею.
Они говорили шепотом.
Алла Мартыновна лишь недавно присылала к сестре своего связного, сказавшего Оксане условленный пароль. Оксана поняла, что Асканазу этот пароль неизвестен, его привело сюда прежнее знакомство. Оксана твердо
— С Аллой? Что вы! Откуда я могу знать, как связаться с нею?..
Видимо, Оксана сомневается в нем. Это, конечно, ужасно! Какой же выход? Капли пота выступили у него на лбу.
Оксана, конечно, поняла, какое впечатление произвели на Асканаза ее слова. Нервы ее не выдержали, из глаз брызнули слезы.
— Мма-ма… — послышался испуганный возглас.
Закрыв лицо руками, Оксана плакала, не в силах сдержаться.
Из-за складок занавеси по очереди высунулись головы Миколы и Аллочки. В первую минуту Микола неприязненно посмотрел на незнакомца и заслонил мать, как бы готовясь защитить ее. Вслед за ним выбежала Аллочка, босыми ножками протопала по полу и вскарабкалась на колени к матери. Оксана тотчас же взяла себя в руки. Осушив глаза, она обняла девочку и, показывая на Асканаза, сказала:
— Помнишь дядю Асканаза, Аллочка? Микола, ты не вспомнил дядю?
Приветливый тон матери успокоил детей. Но Микола наклонился к уху матери и, прикрывая рукой рот, с любопытством спросил:
— А теперь кто он такой?
Откуда знала Оксана, кто он такой теперь? Однако она решила успокоить детей.
— Он хороший, — также шепотом сказала она сыну.
Теперь Микола уже более доверчиво взглянул на Асканаза.
Взяв Аллочку на руки, Асканаз поцеловал ее и, приглаживая кудри, сказал:
— Знаешь, я до сих пор помню, как ты хорошо декламировала в тот день. Научил тебя Микола новому стихотворению?
До этого Аллочка молча смотрела ему в лицо испытующим взглядом. Но теперь ее лицо прояснилось, она улыбнулась и, выскальзывая из рук Асканаза, проговорила:
— Дда, ввыуччила… Я-я жже арртиссткой ддолжжна ббыть…
Микола грустно взглянул на сестренку, затем с покровительственным видом обнял ее за плечи и уверенно сказал:
— И будешь!
Его маленькие руки невольно сжались в кулаки. Асканаз не задал ни одного вопроса: он догадался о том, что случилось с Аллочкой. Заметив, что Оксану расстроили слова девочки, он также уверенно подтвердил:
— Скоро вот вышвырнем фашистов, Аллочка будет учиться и станет настоящей артисткой!
Слова его произвели на Аллочку большое впечатление. Она потянулась к Асканазу и, когда он снова взял ее на руки, со вздохом опустила голову на его плечо. Девочка чувствовала потребность в защитнике и, по-видимому, ей показалось, что в лице Асканаза она нашла человека, который может защитить и ее и ее близких.
Нет ничего более убедительного для любящей матеря, чем доверие ее ребенка к человеку постороннему: этот человек становится близким и для нее. А ведь Асканаз не был чужим для семьи Оксаны… Аллочке нравится Асканаз… Оксана с радостью следила за тем, как доверчиво льнут к Асканазу и Аллочка и даже сдержанный по натуре Микола. Затем она с трудом убедила детей лечь в постель, запретив вскакивать, а сама тихо сказала Асканазу:
— Вы видите, что стало с моей
— Не отнимайте же этой веры у ребенка ни в коем случае! — твердо сказал Асканаз, ни о чем не спрашивая.
Но Оксане не терпелось облегчить сердце.
— Чем больше я смотрю на Аллочку, слышу, как она заикается, и вспоминаю, как чисто и ясно она говорила, тем сильнее болит у меня душа! Во мне прямо кипит ненависть к этим гадам!..
Оксана умолкла. Глаза ее сверкали гневом, лицо вспыхнуло румянцем. Взяв Асканаза за руку, она подробно рассказала ему все события той злополучной ночи. Заканчивая свой рассказ, она со вздохом произнесла, мешая «ты» и «вы»:
— И вот свершилось ужасное — Аллочка начала заикаться… Вы и сами слышали!.. Кто же возместит моему бедному ребенку эту страшную потерю? Скажи, дорогой Асканаз, утешь меня… Неужели Аллочка должна до конца жизни остаться заикой?.. Какая горькая насмешка!.. Она же так хотела стать артисткой, и вдруг…
Оксана, поникнув, глотала слезы. Асканаз погладил ее руку и успокаивающе сказал:
— Она испугалась, это нервное потрясение. Наша медицина, конечно, найдет способ…
— Ах, Асканаз Аракелович, я уже отчаиваюсь… Хоть бы поскорей избавились мы от этого кошмара!
— Не надо отчаиваться, Оксана, — остановил ее Асканаз.
— Ну как не отчаиваться? Вот я слышала столько хорошего о вас… А теперь вижу в тылу и в таком виде… Не знаю, что и думать.
Помолчав немного, Оксана заговорила снова:
— Ведь я была такой беспечной… ничего не понимала, не интересовалась политикой! А как ревновала Павло!.. А теперь я должна жить в разлуке с родными, сочинять небылицы о собственном муже! Он был такой хороший! А ведь пришлось сжечь все его письма! И знаешь, он не только пригоден к военной службе, но и работает в армии инженером. А мне велено говорить, что он непригоден к военной службе. Ах, как хорошо, дорогой Асканаз, что ты здесь! Ведь сколько времени я не смею никому открыть сердце! Говори же, рассказывай, я хочу слышать твой голос! Объясни мне, долго ли все это будет продолжаться, долго ли придется видеть эти отвратительные рожи? Каждый день приносит новое несчастье! Что сейчас делается с моей бедненькой Марфушей и что от меня хочет этот Василий Власович? Ох, боюсь я, что угонят нашу Марфушу в Германию…
— А кто такой этот Василий Власович?
Оксана рассказала о посещении Василия Власовича и описала его внешность.
— Ты говоришь, среднего роста, худощавый, часто мигает… — Асканаз словно хотел что-то припомнить. — Аллой он интересовался?
— Интересовался, говорил так заботливо… А после того как он пообещал помочь Марфуше, я чуть было не открыла ему сердце!
— Нет, нет, Оксана! — нахмурился Асканаз. — Что можно ожидать от человека, поступившего на службу к фашистам? А расспросы этого человека вызывают у меня глубокое подозрение.
— Вот эти-то подозрения и убивают меня! Я еще не научилась узнавать людей, все время помнить о том, что нельзя со всеми говорить начистоту, говорить то, что есть на самом деле! Алла недаром смеялась надо мной: «Что у тебя на сердце, то и на языке». А каково наше положение теперь? На каждом шагу тайны, секреты, приходится обдумывать каждое слово… А я совершенно не привыкла к этому, дорогой мой!
— Тогда, когда царит насилие, тайны создаются сами собой. Ты должна серьезно обдумывать каждый свой шаг, дорогая Оксана, и поступать только так, чтобы это было на пользу общему делу.