Арбалетчики князя Всеслава
Шрифт:
Потом пошли кварталы посолиднее — там уже и улицы были пошире, да посветлее, и дома выглядели получше, и публика пореспектабельнее.
Встретились, правда, разок подгулявшие вояки, чего-то меж собой не поделившие, но тоже из солидных наёмников, не отребья. Завидев нас, расступились со всей возможной учтивостью, не заставив нас даже демонстрировать рукояти мечей, и лишь за нашими спинами снова возобновили свою перепалку. Чаще встречались здесь и патрули, нёсшие свою службу не в пример ревностнее — если бы не элитный вид наших спутниц, да не знакомство, хоть и «шапочное»
Тут, выбрав момент, когда на улице оказалось побольше прохожих из местных добропорядочных граждан, Велия «заинтересовалась» выложенными на одном из прилавков тканями, да ещё и меня пальчиком подманила и принялась растолковывать мне особенности элитных тряпок, в которых я, как она прекрасно знала, ровным счётом ни бельмеса не соображал. Я не сразу понял, что ей требуется на самом деле, и ей пришлось прозрачно намекнуть, задев меня сперва плечиком, затем бедром, и уж тогда я, въехав, пообжимался с ней всласть на глазах у солидной публики, которая характерно зашушукалась, пальцами не тыкая, но косясь весьма выразительно. Городской обыватель всюду одинаков, и можно было не сомневаться, что вскоре свежая сплетня облетит большую часть квартала.
Наконец показался и элитный район, застроенный утопавшими в садах особняками. Тут по улицам никто особо не шатался, да и патрулировались они постоянно.
Встретилась нам только одетая в броское и вызывающее пурпурное платье редкая в этих краях эффектная блондинка в сопровождении трёх молодых служанок. Это была известная в городе греческая гетера, среди поклонников которой числилась, если и не половина, то добрая треть членов городского Совета, и сплетни о том, кто из них её текущий любовник, составляли солидную часть городских новостей. Естественно, наши спутницы и босс её хорошо знали.
— Это и есть твой жених аркобаллистарий Максим? — вальяжно спросила гречанка Велию после обмена общепринятыми приветственными любезностями, — Я думала по слухам, что он вылитый Геракл!
— Ну, до Геракла мне далеко, — изобразил я столь же вальяжную самокритичность, — Но ведь не всякому же везёт родиться полубогом.
— Это верно! — усмехнулась гетера, — Но для простого смертного, как я наслышана, ты уже успел наворотить немало! Побоище в Кордубе, ещё одно тут, в предместье! — похоже, гречанка не очень представляла себе разницу между правильным полевым сражением Кулхаса с римлянами и обыкновенной бандитской «войной», но в данном случае меня прикольнуло то, что я у неё выхожу чуть ли не инициатором этих событий. Остальные участники, надо полагать, просто гуляли неподалёку и оказались втянутыми в мои хулиганские выходки помимо своей воли?
— Ну, это разве наворотил? Это так, пошалил немного. Вот когда я Ганнибала на Сагунт натравливал, вот тогда — да, наворотил! — с захвата и разграбления Ганнибалом союзного Риму Сагунта, если кто не в курсе, началась Вторая Пуническая.
До местной «светской львицы» не сразу дошло, что это я так шучу. Зато когда дошло — хохотала на всю улицу, заглушая смех и
Потом мы проводили по домам подружек Велии, затем её саму. У ворот мы с ней долго тискались и целовались, да так, что привратник Тарквиниев сам постучал нам в ворота изнутри, напоминая о необходимости соблюдать хоть видимость приличий. И он был абсолютно прав — шаловливая внучка главы клана опять раздраконила меня не по детски, а отдуваться за неё Софонибе, и едва ли даже ей это будет легко.
Когда мы наконец распрощались, Фуфлунс вывел нас с Хренио из города, дабы стража опять не прицепилась к нашим мечам. Следовало спешить по домам — отдохнуть напоследок. Ведь впереди была долгая и изнурительная подготовка к охоте на кроликов…
23. Охота на кроликов
Охота наверняка удалась бы на славу, будь это просто охота, то бишь на кого придётся. Всевозможной дичи в этих глухих местах — немеряно. Патрулируя окрестности, кого мы только не повстречали! Видели и ланей, и полноценного оленя — уж благородный он там или худородный, не знаю, главное — не лось и не северный. Завалить его и полакомиться благородной дичью соблазн был велик, тем более, что с нашими арбалетами это было бы нетрудно, но — увы, нам не следовало отвлекаться надолго.
Дважды спугивали стада кабанов, а разок наткнулись даже на не дожившего до наших дней тура, здорово напоминавшего тех испанских бычков, с которыми воюют тореадоры, но гораздо крупнее их и уж всяко опаснее. Небольшого кабанчика мы таки завалили, дабы оприходовать уже в охотничьем лагере, а вот тур внушил нам такое уважение, что у нас тут же нашлись дела поважнее. И тяжёл он, и мясо наверняка жёсткое, и вообще — лень разделывать такую тушу, так что ну его на хрен, гы-гы! Ведь не по его же душу мы тут шастаем, верно?
А уж глухарей-то сколько спугнули — страсть! Из арбалета не очень-то постреляешь навскидку, но парочку наши туземные камрады ухитрились сбить при взлёте дротиками, а третьего я сшиб из пружинной пистоли. Отчего ж не полакомиться, если добыча сама в руки идёт? Это не слишком обрадовало имевшего на моего глухаря свои собственные виды дикого лесного кота, но в этом бренном земном мире прав всегда тот, у кого больше прав, а у меня их оказалось уж всяко поболе, чем у него. А ещё говорят, будто страшнее кошки зверя нет! Кошак, кстати, оказался здорово похож на тартесских охотничьих, выдав мне со всеми потрохами их родословную.
Но не со всеми местными хищниками стоило меряться детородными органами… тьфу, правами. Если встреченная нами рысь ещё как-то прочувствовала всю серьёзность момента и уступила нам дорогу без особых взбрыков, а мелькнувшее в кустах семейство волков даже и на глаза нам не сунулось, то вот медведь оказался несколько туповат. Мелкий он в Испании, если с нашими сравнивать, особенно с сибирскими, но говорят, медвежье мясо часто бывает заражено паразитами. Проверять нам как-то не захотелось, и вообще, мы ведь не по его душу, верно?