Арбайт. Широкое полотно
Шрифт:
— Сторожа могли даже убить — таких таинственных убийств было немало за последние двадцать лет (среди людей, которых я знала, и их родственников). Так что, может быть, всё и не так весело, как у Гдова.
— Во многих странах жизнь более осмысленная, чем у нас. Но и у нас все-таки в целом озверение век от века снижается, процент допустимого озверения снижается.
— Зато газ вроде бы опять подорожал, не 2-38, а уже 3 с чем-то.
— Никогда еще так не было, чтобы нечто дешевело, а не дорожало. Впрочем, я, наверное, ошибаюсь. Компьютерные флэшки, например, подешевели
— Гдов бы сторожа Бориса и убил бы (прибил), коли обнаружил.
— Что все это значит? ДЭЗ, ЖЭК, РЭУ?
— РЭУ — ремонтно-эксплуатационное управление.
ЖЭК — жилищно-эксплуатационная контора.
ДЭЗ — дирекция эксплуатации зданий.
ВНИМАНИЕ! Не путать с ДЕЗ — дирекция единого заказчика!
А еще имелись:
ЖКО — жилищно-коммунальный отдел.
КЭЧ — квартирно-эксплуатационная часть.
— А нам в почтовый ящик кидали бесплатную детскую газету «МИРУВЛИК». Мы были озадачены. Расследование показало, что это приложение к взрослой газете «Мир увлечений».
— Тоже красиво. Советские сокращения — это вообще поэма. Например, ИОВ — инвалид Отечественной войны.
— Государство любит себя безответной любовью.
— «О дне же том или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Марк 13:32).
— Не знаю про калмыков, а что до национальных особенностей, так иные мусульмане и водку пьют, свято соблюдая запрет Пророка на употребление вина. Так что всеми культурами запой любим, ибо это состояние интеркультурное и интернациональное.
— Государство не только с большой буквы надо писать, но и вообще — БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Вот так: ГОСУДАРСТВО!
— Жаль, что нет букв еще больше, чем большие! Они еще более были б уместны для написания такого выдающегося слова.
— Калмык Борис ушел искать лучшей доли. А намек есть, конечно. И тот Борис, который Николаевич, был как бы тоже сторож страны, да и выпить, говорят, был не дурак. И батареи у него тоже разморозились, когда «на московскую землю пришла суровая зима» — то есть перестройка.
— Это в каком же смысле сторож страны? Уж не в библейском ли? В смысле «Каин, где брат твой Авель?» — «Не ведаю, ибо не сторож я брату своему».
— А кто ж тогда Авель? Горбачев, что ли? Иль Ленин, которого Ельцин КАК БЫ ухайдокал?
— Да, нам без Ленина — никуда. Только в омут!
— Да и в омут без Ленина нельзя, друзья!
— МIР уже давным-давно «исчислен, взвешен, разделен».
— Можно и другое вспомнить библейское: Ангела с огненным мечом, который справедливо выгнал прародителей и занял место сторожа у входа в райские кущи.
— Это вы, случайно, не на гэбэшный «Щит и меч» намекаете?
— А вот кто, интересно, допустил вражеский выпад в этой знаменитой советской песне?
К станку ли ты склоняешься, В скалу ли ты врубаешься, Мечта прекрасная, ЕЩЕ НЕЯСНАЯ Уже зовет тебя вперед.Очень красиво! НЕЯСНАЯ, видите ли! Куда смотрели Сталин с Берией?
— Мне кажется, эта НЕЯСНОСТЬ близка советскому человеку. Это в мире чистогана — полная ясность, и мечты примитивные: доллары сплошные и срам, а советский человек так мечтает, так он мечтает, что и сам до конца не может прочувствовать — какое именно счастье его ждет в этом неясном будущем. Понятно, что полное счастье, а вот как оно выглядит — это даже любопытно. Так что смотрели Сталин — Берия правильно, тонко чувствуя советскую душу…
— Вы справедливо заговорили о народности упомянутых вождей. Не зря уже портрет Сталина-Гуталина народ хочет носить по улицам, когда разрешат плутократы. Берию тоже хочет носить, но пока стесняется этой скромной неясной своей мечты.
— Нет, нет… Лаврентия Павловича, который погубил свою репутацию бабами, партийными инсинуациями и лагерями, народ не понесет, а вот Иосифа Виссарионыча — с нашим удовольствием…
— Меня смущает некое национальное извращение. Что сугубо русский народ вдруг возлюбил осетина с его широкой грудью и мегрела в очках. Или это уже советский народ?
— Это ЕЩЕ советский народ. А потом, кто недавно упоминал «всемирную отзывчивость»? Вот и отзываемся помаленьку.
— Любовь к Сталину — есть ярчайший пример интернационализма. А вот если бы тот же народ вдруг возлюбил Черчилля и Троцкого, то это уже был бы космополитизм. Почувствуйте разницу.
— А в чем она?
— А в том, что, например, Бухарин хоть и русский, но плохой. А Патрис Лумумба хоть и черен лицом, как сапог, но хороший. Так что когда народу Поль Робсон ближе, чем Вадим Козин, то это и есть интернационализм. А вот когда народ ошибочно увлекается Элвисом Пресли и «Битлз», то это есть вредное влияние космополитов.
— А как бы нам эту проблему перевести на современный момент? Вот, скажем, увлечение нынешней молодежи идеологией немецких национал-социалистов? Это интер или космо?
— С точки зрения упомянутой вами увлекающейся молодежи — интер. А с точки зрения их оппонентов — космо. Диалектика!
— Поскольку процесс воспроизводства человеческих индивидуев вряд ли можно назвать осмысленным, постольку все мечты об осмысленной жизни в будущем так и останутся мечтами.
— Главное, чтоб было, о чем мечтать.
— «В конце концов, будет ли когда-нибудь на Земле осмысленная жизнь? Или все мечты о „наилучшем устройстве“ — патология!» Интересно, что в конце фразы восклицание, а не вопрос. Видимо, Гдов уже не сомневается.
— Грустит очень Гдов, полномочный представитель неразумного человечества.
— Год назад я лечил в поликлинике локоть. Хирургом оказалась женщина-калмычка, высокая и симпатичная дама лет тридцати — тридцати пяти. Мы с ней поговорили об Элисте, буддизме, я ей рассказал про бурятов и Иволгинский дацан. А она за это время, манипулируя шприцем и иглой, привела мой локоть в порядок. Всю следующую неделю на работе ее не было. Медсестра из кабинета физиотерапии сообщила мне, что калмычка запойная пьяница и прогульщица. «Как же ее держат на работе и не увольняют?» — спросил я. «А у нас половина врачей горькие пьяницы», — ответила медсестра. Борис — имя царское, Ирина, так звали хирурга-калмычку, тоже государственное имя. А тот неназванный, кого имел в виду Гдов, мог бы с успехом работать в этой поликлинике заместителем главврача по капитальному строительству.