Арена
Шрифт:
Макс почувствовал, как апатия оставляет его, как робость, испытываемая им в присутствии Учителя, вдруг исчезает без следа. Он шагнул вперед…
Да, перед ним был не господин Якадзуми… несмотря на совершенно полное внешнее тождество. Этот человек… Хотя нет — человеком ЭТО, безусловно, не было… В общем, метаморф владел оружием не слишком хорошо. Даже того недолгого времени, в течение которого Максим посещал школу Мастера хватило, чтобы научиться управляться с мечом лучше. Клинок Максима раз за разом достигал цели, оставляя на теле «мастера» глубокие раны. Они зарастали очень быстро, но метаморф тратил
Никто в точности не знал пределов выносливости да-латиан. Известно было только, что рано или поздно их силы иссякают и невероятно быстрая регенерация останавливается. Когда это произойдет, Максим не ведал, поэтому продолжал и продолжал наносить удар за ударом, почти не думая о защите. Впрочем, она была сейчас не слишком-то нужна: метаморф, вынужденный сосредоточиться на затягивании ран, уже не пытался атаковать, да и оборонялся вяло…
— Ну что, браток, не ждал?
Сначала Борису показалось, что он стоит перед зеркалом. И только присмотревшись, он заметил… Одно время были особенно популярны загадки типа: «обнаружьте десять различий между двумя похожими картинками». Так и здесь: отличия были малозаметны, но они все же присутствовали. Правда, неясно оставалось, к лучшему это или к худшему.
Он оглядел противника. Точно такая же кираса с коваными наплечниками, точно такие же шипастые наручни защищают руки, дополнительно укрытые кольчужными рукавами. И секира почти такая же. Только вот держит он ее немного иначе — как-то неловко, как будто с непривычки.
Борис довольно усмехнулся. Если это оружие избрано далатианином только для того, чтобы смутить противника, ему не позавидуешь. Владеть секирой надо уметь — это не такое простое искусство, как кажется на первый взгляд Даже для того, чтобы дерево рубить, требуется навык, а уж чтобы вести бой с живой и подвижной целью… По мнению самого Бориса, тут требовалось гораздо больше мастерства, чем для размахивания мечом.
— Ждал не ждал… Какая разница? — усмехнулся он в ответ на реплику своего отражения.
И шагнул вперед. Его секира, как живая, метнулась к груди противника — Борис ждал звона от соприкосновения металла, но его не было: только глухой хруст. Метаморф отпрянул назад. Похоже, его застала врасплох стремительная атака — он-то рассчитывал на растерянность человека. Что ж, не на того напал.
Борис прекрасно понимал, что на этой Арене все надежды только на него да на Сашку. Остальные если и внесут вклад в победу, то незначительный. Девочки вообще вряд ли чем поддержат: сомнительно, что стрелы могут сколько-нибудь серьезно ранить метаморфов, коих очередь из «калаша» в упор не брала. Здесь решат дело мечи и топоры.
Поэтому времени на беседы со своим отражением Борис не имел. Внешность менять далатиане умели неплохо, а вот в фехтовании — если отчаянная рубка с использованием тяжеленных алебард могла быть отнесена к этому искусству — освоили лишь самые азы. Силы им было не занимать, только в таких делах сила не важнее умения.
Противник отличался ловкостью и быстротой, его удары были бы опасны — попадай они в цель. Но на то и опыт Борису. Далатианин вновь и вновь вспарывал лезвием воздух, тут же расплачиваясь за промах очередной раной. Он постепенно слабел — гораздо быстрее, чем тот, которого рядом кромсал Максим —
А следующую атаку «Борис второй» просто не успел отразить — бронированный ошейник его панциря, сделанный явно не из стали, хотя и мало в чем ей уступающий, не выдержал чудовищного удара…
В том, что именно ему достались двое противников, лично Михаил усматривал великую вселенскую несправедливость. По логике вещей, второго следовало бы отдать Борьке — здоровяк явно умеет махать этим своим чудовищем, которое и топором-то назвать смешно. Так нет же — двое достались именно ему. И, видимо, сие планировалось заранее.
То, что каждому подобрали противника исключительно индивидуально, Мишка понял сразу. Как только увидел, с кем предстоит драться. Честно признаться, он с огромным удовольствием махнулся бы с кем-нибудь из приятелей… Ну хотя бы с этим очкариком Максом, который в настоящий момент пятился, тупо созерцая наступающего на него сухонького низкорослого человека в развевающемся кимоно. На вид узкоглазому деду было лет шестьдесят… Хотя кто их знает, японцев, сколько им на самом деле лет?
Увы, ни с кем меняться не пришлось, и Михаил остался один на один… точнее, один на двоих со своими персональными противниками… противницами.
Обе девушки были в легких кольчугах, обе вертели в руках легкие длинные сабли, левые руки их прикрывали небольшие металлические щиты. Толку от этих щитов, пожалуй, немного. Обе амазонки обошлись без шлемов — и огненно-рыжие волосы, скользящие по металлу кольчуг, обжигали Мишкины глаза.
Когда строй распался, «Анжелики» разделились. Одна атаковала Михаила в лоб, и он, выставив глефу и принимая на нее удар легкой на вид сабельки, чуть не полетел на песок — такое было впечатление, что на него обрушилась рельса. Испытав дикую боль в руке, Михаил отпрыгнул, уклоняясь от следующего выпада, но нанести ответный удар не сумел. Рука не поднялась.
— Этого вы от меня и ждете, да? — пробурчал он вполголоса, лихорадочно уворачиваясь от свистящих вокруг сабель и изредка подставляя под лезвия древко глефы. Его порядком беспокоило то, что оружие его было уже повреждено — еще пара рубящих ударов, и глефа переломится.
За спиной раздался щелчок арбалета, и в то же мгновение пронзительно зазвенел металл. То ли выстрел был сделан с высоким искусством, то ли это вышло случайно, но тяжелый арбалетный болт ударил прямо в эфес сабли одной из «Анжелик». Та явно не была к этому готова — и сабля, выбитая из руки, улетела метров на десять в сторону. Из арбалета в упор — это не шутка.
Позже Михаил признавался Лике, что свой удар он нанес совершенно рефлекторно. Если бы у него имелось хоть мгновение на раздумье, все сложилось бы иначе. Но руки среагировали сами собой, как будто с детства были обучены владению холодным оружием, — и отсеченная в суставе тонкая рука упала на песок…
Неизвестно, чем бы все для Михаила закончилось, поскольку, увидев результат, он замер, как парализованный. Успокоительные мысли о том, что перед ним не более чем идеальные копии, напрочь вылетели из головы. Он видел только длинные пальцы с аккуратными ногтями, еще скребущие песок…