Аргентина: Крабат
Шрифт:
Андреас поклялся всем, чем можно и нельзя, выслушал...
...Скушали, называется, салатик!
Судеты отменялись. Заявления на отпуск было велено отложить в отдельную папку и запечатать, полк же готовить к выступлению в совсем ином направлении. Причем немедленно, даже до получения официального приказа.
Фрауэнфельд...
Писарь не был силен в географии, но рассудил здраво. Австрия, южный сосед! Недаром ее поминают в каждом номере «Фолькише беобахтер». Причем если раньше писали на третьей полосе, то в последние дни — исключительно на первой. Через неделю с небольшим —
Хинтерштойсер спорить не стал, однако в отличие от мудрого писаря географию знал неплохо.
...Эйгер — горная вершина в Бернских Альпах, высота 3970 метров над уровнем моря, находится на территории кантона Берн, Швейцарская Конфедерация. Фрауэнфельд — столица кантона Тургау, что на северо-востоке все той же Швейцарской Конфедерации. От немецкой границы — всего ничего: до Меррисхаузена «железкой», затем до Шаффхаузена, а дальше — по шоссе, не промахнешься. В Тургау гор, считай, и нет, а вот южнее... Вперед, горные стрелки!
И что же выходит? Они с Курцем убегают, а за ними вдогон —
целый полк? Или даже не полк? Слух-то из штаба дивизии приполз!
Хинтерштойсер достал новую сигарету, помял между пальцев.
Лопнула...
— Verdammte Scheisse!
Рассудил: надо обязательно рассказать Курцу. Дьявол с ней, с клятвой!..
...Рассказать? А кому от этого легче станет?
2
Свет в зале доктор Эшке включил сам. Гости все-таки, да и распределительный щит как раз за спиной.
Да будет!..
Сгинул полумрак, выжженный желтым огнем. Ничего не прячем, все на виду!
...Зал, полный народа (кто сидит, кто уже встать успел), кафедра, рядом с нею — стол, на нем — алоскоп, серый корпус, витой провод. Рядом — графин при стакане. Дальше — стулья, за ними стена.
Экран — белое полотно, огнетушитель, распределительный щит. Левее — четырехугольный репродуктор тяжелой темной жести. Нужен зачем? «Сила через радость» молодежь уму-разуму учит, чтобы по жизни верной дорогой шла. Как в таком деле без репродуктора? «Внимание! Внимание! Воздушная тревога!..»
Левее, ближе к окну — еще одна дверь. За ней — комнатушка, где гости верхнюю одежду оставляют. Не спрятаться и не убежать, разве что сквозь стену.
Лектор — синяя мантия, капюшон до самого носа. Правая рука под пологом, в том самом кармане, что оттопырен с излишком.
Гости.
Впереди толстяк в дорогом черном костюме, чуть дальше, у двери и за дверью — остальные, плотью пожиже, костюмами поплоше.
Доктор Эшке поправил капюшон, дернул стеклышками очков.
— Прошу в наш цирк, майне геррен!
Толстяк скривил физиономию, но приглашению внял, сделав шаг вперед. Огляделся, поднял руку, блеснув камнем в дорогом тяжелом перстне.
— Дамы и господа! Из зала выходить по одному, не толпиться, сопротивления не оказывать, приготовить документы для проверки!..
Переждал шум, ухмыльнулся и только потом поглядел назад.
— Фокус! — кивнул ему доктор Эшке. — Следите за
Толстяк хотел было высказаться, но только и успел, что рот открыть. Так и замер, отвесив челюсть.
— Ай! — выговорила дама в третьем ряду.
На докторской ладони — черный, как ад, шар. Небольшой, с мяч для тенниса. Увесистый. По ровной поверхности — трещинки-паутинки.
— Бомба! — рассудили на пятом. — Инопланетная!..
Вот уже и вскочили, сейчас заорут, рванутся к дверям...
Рука с черным шаром взметнулась вверх:
— Успокойтесь, господа, — стекла очков сверкнули, отразив желтый электрический огонь. — Это всего лишь каучук. Сырой, а если по-научному — невулканизированный.
Поднял повыше, ударил голосом:
— Фокус очень простой, господа. Объясняю...
— А-а! — начал было толстяк.
Доктор резко повернулся:
— Вам бомба нужна? Друзья, наш гость хочет...
— Не надо! Не надо! — выдохнул зал. — Фокус! Фокус, пожалуйста!..
Вольфанг Иоганн Эшке улыбнулся:
— С удовольствием!.. Итак, это обычный натуральный каучук...
***
— Хорошо, — не стал спорить Марек. — Я подожду.
Письмо от мистера Мото требовалось передать немедленно, причем лично в руки, однако молодой человек уже успел изучить здешних китайцев. Упрямые, хоть из пушек в упор стреляй. Его «немедленно » для этих крепких худых парней — пустой звук. Наставник Дэн занят — и точка. Жди — и терпи.
Он оглянулся по сторонам, надеясь увидеть если не стул (откуда ему здесь взяться?), то хотя бы табурет. Да где там! Сарай сараем, разве что пол подметен и циновками выстлан.
— Если хотите, можете пройти в зал, — без особой охоты предложил особо желтый крепыш. — Наставник Дэн не будет возражать.
В зал так в зал. А точнее — в самую глубину сарая. Хорошо хоть не дворцом назвали!
Китайцы, что с них взять?
В «восточную мудрость» Марек и прежде, в школьном детстве, не слишком верил. Были б мудрыми — делили бы меж собой Европу, а не терпели чужаков в собственном доме. Красиво болтать все мы горазды! И прочее, чем иные европейцы восхищались, ему было не слишком по душе. Вот, скажем, сарай, удел великого и знаменитого наставника Дэна. Чем в нем занимаются эти ребята? Говорят, учатся друг другу руки-ноги ломать. Дело полезное, но разве так тренироваться надо? Сядут на циновки, глаза закроют — и рассуждать начинают. Пролезла, мол, корова, через дыру в заборе, а хвост застрял. К чему бы это?
...Спросили бы — ответил. К тому, что скоро всю Поднебесную на сеттльменты поделят, как Шанхай. И не будет у китайцев ни коровы, ни хвоста. Сорбы тоже когда-то половиной Европы владели — и, поди, тоже рассуждать любили. И что? Бранибор стал Брандебургом, Липец — Лейпцигом. Вот и все сказки о великом герое Крабате!
Марек Шадов не первый год жил в Шанхае. Виду не подал, вежливо поблагодарил, прошествовал в тот угол сарая, где великий мастер Дэн восседал на чем-то, напоминающем обрезанный пополам матрац. Худой, лицо — маска костяная, глаза-щелочки полуоткрыты. Не старый, работодателя, мистера Мото, явно помладше.