Аргонавты Времени (сборник)
Шрифт:
– Это возможно, – ответил мистер Мэйдиг, – что-то подобное, пожалуй, вполне возможно.
– Разрешите мне воспользоваться чем-нибудь из предметов вокруг, и, думаю, я смогу продемонстрировать это на опыте, – предложил мистер Фотерингей. – Возьмем, к примеру, вот эту банку с табаком на столе. Я хотел бы знать, будет ли считаться чудом то, что я собираюсь с ней сейчас сделать. Минутку терпения, мистер Мэйдиг… – Он сдвинул брови, указал на банку с табаком и сказал: – Стань вазой с фиалками.
Банка незамедлительно исполнила то, что ей было велено.
Мистер Мэйдиг вздрогнул от неожиданности и застыл на месте, переводя взгляд с чудотворца на цветы и обратно. Он не проронил ни слова. Потом все-таки отважился склониться над столом и понюхать фиалки: это были свежие, только что сорванные и очень красивые цветы. Тогда священник снова пристально посмотрел на Фотерингея.
– Как вы это сделали? – спросил он.
Мистер Фотерингей потянул себя за ус.
– Просто приказал – и вот, пожалуйста. Что это – чудо, черная магия или что-то другое? И что, по-вашему, творится со мной? Вот о чем я хотел спросить.
– Это в высшей степени необыкновенное явление!
– А всего неделю назад я знал, что способен на такое, не больше вашего. Это открылось совершенно внезапно. Мне кажется, что-то странное творится с моей волей, и это все, что я в состоянии понять.
– А это… это все? Или вы можете делать что-то еще?
– Господи, конечно! – воскликнул мистер Фотерингей. – Все, что угодно! – Он задумался, а потом вдруг вспомнил виденный когда-то фокус. – Смотрите! – Он простер вперед руку. – Превратись в чашу с рыбой!.. Нет, не так… в стеклянную вазу, полную воды, где плавают золотые рыбки. Так-то лучше!.. Вы видите это, мистер Мэйдиг?
– Поразительно. Невероятно! Вы или самый необыкновенный… впрочем, нет…
– Я могу превратить это во что угодно, – сказал мистер Фотерингей. – Во что угодно. Смотрите! Стань голубем, слышишь?
Спустя мгновение по кабинету парил сизый голубь, и всякий раз, когда он пролетал мимо мистера Мэйдига, тот невольно втягивал голову в плечи.
– Замри! – приказал голубю мистер Фотерингей, и птица неподвижно повисла в воздухе. – Я могу опять превратить его в вазу с цветами, – продолжал он и, повелев голубю спикировать на стол, сотворил обещанное чудо. – Думаю, вам скоро захочется выкурить трубку, – добавил он, и на столе вновь появилась банка с табаком.
Мистер Мэйдиг наблюдал за всеми этими метаморфозами, храня красноречивое молчание. Затем, внимательно посмотрев на мистера Фотерингея, он опасливо взял в руки банку с табаком, обследовал ее и поставил обратно на стол.
– Однако! – только и смог выдавить он.
– Теперь мне будет проще объяснить вам, зачем я пришел, – заговорил мистер Фотерингей и принялся подробно, хотя и довольно путано, описывать свои удивительные опыты, начав со случая с лампой в «Длинном драконе» и то и дело сбиваясь на инцидент с Уинчем. По мере рассказа гордость собой, на время взыгравшая в нем при виде замешательства мистера Мэйдига, постепенно сошла на нет, и он снова стал тем самым обыкновенным мистером Фотерингеем, каким был всегда. Мистер Мэйдиг сосредоточенно слушал, держа в руках банку с табаком, и выражение его лица тоже мало-помалу менялось. Когда гость дошел до чуда с третьим яйцом, священник перебил его, энергично взмахнув рукой.
– Это возможно, – сказал он. – Это вполне вероятно. Поразительно, что и говорить, но зато позволяет разрешить немало противоречий. Способность творить чудеса – это дар, особое свойство, сродни гениальности или ясновидению; до сих пор она встречалась крайне редко и лишь у неординарных людей. Но в данном случае… Меня всегда повергали в изумление чудеса, которые творил Магомет, или индийские йоги, или госпожа Блаватская [108] . Но конечно… Да, это просто дар! Он блестяще подтверждает рассуждения великого мыслителя, – мистер Мэйдиг понизил голос, – его светлости герцога Аргайлского! [109] Здесь мы сталкиваемся с действием закона более глубокого, нежели обычные законы природы. Да… да. Продолжайте же, продолжайте!
108
Елена Петровна Блаватская (1831–1891) – русская эмигрантка, оккультистка, спиритуалистка, писательница и путешественница, основательница религиозного учения, именуемого теософией; в 1875 г. учредила в Нью-Йорке Теософское общество.
109
Джордж Дуглас Кемпбелл, 8-й герцог Аргайлский (1823–1900) – британский государственный деятель, ученый, публицист, историк, оратор; противник дарвинизма, отстаивавший в ряде работ компромиссную концепцию эволюционного креационизма, в которой идея Бога-творца совмещается с идеей биологической эволюции.
Мистер Фотерингей принялся рассказывать о злоключении с Уинчем, и мистер Мэйдиг, уже оправившийся от благоговейного страха, начал размахивать руками и издавать удивленные возгласы.
– Именно эта ситуация тревожит меня сильнее всего, – признался мистер Фотерингей, – и именно в ней мне особенно нужен ваш совет. Конечно, Уинч в Сан-Франциско – где бы этот Сан-Франциско ни находился, – однако, как вы догадываетесь, мистер Мэйдиг, такое положение дел чрезвычайно неудобно и для него, и для меня. Он, само собой, не может понять, что с ним случилось, но, вероятно, напуган, ужасно разозлен и старается добраться до меня. Должно быть, он пытается уехать оттуда. Не проходит и пары часов, как я опять вспоминаю об этом и силой мысли возвращаю его обратно. И он, бесспорно, не в силах уразуметь, что с ним происходит, и это выводит его из себя; и, ясное дело, если он всякий раз покупает билет, это в итоге влетит ему в огромную сумму. Я сделал для него все, что мог, но едва ли он сумеет поставить себя на мое место. Например, я подумал, что его одежда могла обгореть… если преисподняя такова, какой ее представляют… прежде чем он очутился в Сан-Франциско. Если так, то его могли там арестовать. Конечно, как только это пришло мне в голову, я сразу обеспечил его новым костюмом. Но вы понимаете, в какой дьявольский переплет я угодил…
Мистер Мэйдиг слушал его с глубокомысленным видом.
– Да уж, переплет… Положение и впрямь трудное. Как из него выбраться?.. – Он начал неуверенно бормотать что-то, а потом произнес: – Впрочем, забудем на время про Уинча и обсудим более общий вопрос. Не думаю, что это черная магия или что-то в этом роде. Не думаю также, что в этом есть нечто преступное, – решительно ничего, мистер Фотерингей, если только вы не умалчиваете о каких-то существенных фактах. Нет, это чудеса, самые настоящие чудеса – я бы сказал, чудеса высшего порядка.
Он принялся расхаживать по ковру перед камином, оживленно жестикулируя, а мистер Фотерингей с озабоченным видом сидел у стола, подперев голову рукой.
– Ума не приложу, как мне быть с Уинчем, – вырвалось у него.
– Не тревожьтесь. Дар творить чудеса – несомненно, очень мощный дар – подскажет вам выход, – заверил его мистер Мэйдиг. – Дорогой мой, вы, человек, наделенный поразительными возможностями, – исключительно важная персона. Как свидетель в суде, например. Да и в других отношениях вы способны на такое…
– Да, у меня есть одна-две задумки, – согласился мистер Фотерингей. – Но… кое-что выходит кривовато. Вы видели ту, первую, рыбу? И ваза не та, и рыба не та. Вот я и решил, что стоит с кем-нибудь посоветоваться.
– Разумное решение, – одобрительно заметил мистер Мэйдиг, – весьма разумное решение, разумнее не придумать. – Он остановился и взглянул на мистера Фотерингея. – Ваш дар, в сущности, ничем не ограничен. Давайте-ка испытаем вашу силу. Если она и впрямь… Если она и впрямь такова, какой выглядит.