Архипелаг Исчезающих Островов
Шрифт:
К полудню видимость улучшилась.
Однообразная бурая тундра протянулась с правого борта на много сотен километров. Чуть заметно поднимаясь к югу, она сливалась с туманным небом вдали. По временам ее затягивала колышущаяся завеса дождя.
То и дело на горизонте возникали дымки и над ухом раздавался рев сирены. “Пятилетка” обменивалась приветствиями со встречными танкерами, угольщиками, лесовозами.
Десятки кораблей шли прибрежной полыньей вдоль северного берега Сибири, шли на запад и на восток. Тысячи тонн самого разнообразного груза – мука, книги, швейные машины, обувь, велосипеды, ткани – доставлялись на Крайний Север.
Перевозка грузов морем обходилась в сорок раз дешевле, чем перевозка автотранспортом!..
День Советского Заполярья – в полном разгаре. В отличие от обычных дней под другими широтами, он тянется не часы, а месяцы. И все-таки советским полярникам мало этого дня. Им приходится спешить, потому что дотемна надо провернуть уйму важных дел.
Нам, например, надо пройти до меридиана острова Врангеля, подняться круто к северу и, сломив сопротивление многолетних льдов, проникнуть внутрь “белого пятна”, чтобы начисто стереть его с карты.
Поздно вечером я спустился в каюту и уснул сразу, будто провалился в колодец. Но спать пришлось недолго. Разбудили торопливые шаги по коридору, громкие голоса, какая-то тревожная суета.
Что случилось? Кажется мне или на самом деле пахнет гарью? Пожар на корабле? Этого еще не хватало!
Я вскочил и стал торопливо одеваться.
В дверь постучали:
– Алексей Петрович, это я, Сабиров!..
– Да, да. Войдите!
Оказалось, вахтенный начальник только что доложил капитану, что откуда-то тянет дымком. Капитан решил пока тревоги не объявлять, но приказал Сабирову обойти и тщательно осмотреть корабль.
Источник подозрительного запаха обнаружить не удалось. Замечено было, однако, что на палубе пахнет гораздо сильнее, чем в кубриках, каютах и машинном отделении.
Действительно, когда я вместе с Сабировым поднялся наверх, запах стал ощутительнее. Неужели горело на палубе? Но где?
То тут, то там появлялись силуэты участников экспедиции. Они бестолково бродили по палубе, сталкиваясь друг с другом и обмениваясь недоуменными замечаниями.
Какая-то нахохлившаяся, с поднятым воротником фигура очутилась даже на капитанском мостике. Это было против правил. На мостик, помимо моряков, поднимались только я, Андрей и Степан Иванович. Но капитан не обратил внимания на пришельца и не выпроводил вон (для этого Федосеичу достаточно было лишь вопросительно поднять мохнатые широкие брови). Капитан был погружен в раздумье. Стоя у перил, он пристально вглядывался в сторону берега.
– Ну и туман! – сказал я, ни к кому не обращаясь. – Туман, а влаги нет. Какой-то сухой, удушливый и…
Я так и не подобрал сравнения.
– А у меня что-то неважное самочувствие, – подала голос из угла нахохлившаяся фигура, и тут мы узнали в ней Союшкина. – Сначала было холодно, теперь стало жарко. Вам тоже жарко?
– Черт знает что! – пробормотал Сабиров. – Тут люди о корабле переживают, а он с самочувствием со своим…
Я совсем было собрался спровадить Союшкина с мостика, чтобы не надоедал своими разглагольствованиями, как вдруг почувствовал, что и впрямь жарко. На этот раз “Штатный скептик” был прав, в воздухе определенно потеплело.
Сабиров шагнул к будке, в которой был тут же, на мостике, установлен термометр, нагнулся к нему, удивленно крякнул.
– Вы что, товарищ Сабиров?
– Семнадцать градусов выше нуля!
– Семнадцать? Не может быть!
– Нет, точно, Алексей Петрович. Проверьте сами: семнадцать. За Полярным кругом – семнадцать! А полчаса назад было всего шесть. Я записывал в вахтенный журнал… Отчего это так скакнула температура?
Он выпрямился и застыл, глядя в сторону Союшкина, как завороженный.
– Я не знаю, отчего скакнула температура, – сказал тот, высокомерно вздергивая подбородок. – Что вы уставились на меня, товарищ Сабиров? На мне, я думаю, ничего не написано!
– Правильно. Зато за вашей спиной… Союшкин поспешно обернулся:
– За спиной нет ничего!
– На небо, на солнце смотрите!
– О!..
Солнце висело в паутине рей прямо по курсу корабля. Оно медленно всплывало над морем, но, вопреки здравому смыслу, не светлело, а темнело, постепенно затягиваясь мутной, коричневатого оттенка пеленой.
– Затмение? – неуверенно начал Союшкин.
– Ну конечно, пожар! – сказал я, переводя дыхание. – Но не на корабле, а за много километров от корабля. Правильно, Никандр Федосеич?
– Гарь, – коротко сказал капитан.
– Ветер дует с юго-запада. Так, товарищ Сабиров?
– С юго-запада, Алексей Петрович.
– Вот вам и разгадка. Когда задул ветер?
– Часа полтора назад.
– Тогда и дымком потянуло?
– А! Тайга горит, – догадался Союшкин.
– Где-то очень далеко от нас, – подтвердил капитан. – За сотни, а то и тысячи километров.
Воздух все больше наполнялся мглой, через которую едва просвечивало солнце. Это был какой-то коричневатый, непривычный на море, сухой туман. Едкий запах все усиливался. На палубе стало трудно дышать, и я разогнал по каютам и кубрикам всех, кто не стоял вахту.
– Да, где-то пылает вовсю, – сказал Андрей, спускаясь следом за мной по трапу. – Вон куда дымок дотянуло! Из тайги – в Восточно-Сибирское море!
Этот далекий пожар в тайге задержал наш корабль. Мгла сделалась настолько густой (в каютах пришлось работать при электрическом освещении), что плавание, особенно в непосредственной близости берегов, было небезопасно. Федосеич приказал застопорить машины и стать на якорь.
Как полагается, необыкновенное происшествие с педантичной точностью было занесено в вахтенный журнал. Кроме того, я распорядился, чтобы о гари радировали на Большую землю.
После полудня, когда температура упала до двух градусов, туман рассеялся и “Пятилетка” продолжала плавание, снова донеслась весть о пожаре.
Во время обеда Вяхирев включил радио в кают-компании.
– “…огнем охвачены огромные пространства тайги, – услышали мы продолжение “Последних известий”. – На тушение пожара брошены десятки самолетов. В тайгу из ближайших населенных пунктов направилось значительное количество спасательных команд. По мнению старожилов, это один из самых грандиозных лесных пожаров за последние годы. Дым от пожара покрывает чрезвычайно большую территорию. Речные корабли и плоты двигаются по Лене в сплошном красноватом тумане. Есть сведения, что запах гари доносится даже до моря и отмечен на кораблях, совершающих каботажное плавание [19] …”
19
Каботажное плавание – плавание вдоль берегов.