Архив
Шрифт:
Мысли о деле, уступившие минутному порыву клептомана, возвращались. Антон достал свой телефон и набрал последний номер, того жиртреста в погонах, Кондратюк, или Кондрачук, как его там…
– Сержант такой-то оттуда-то слушает! – У Антона будто фильтр в ушах включался на имена и подразделения.
– Вызовите группу и кого-нибудь из ФСИБ.
– Зачем?..
– Повтори… те?..
– Зачем кого-то вызывать?..
«Действительно, Антон, зачем? Какие у тебя есть доказательства убийства или прямого доведения до самоубийства, кроме этой странной записки?..»
– «Зачем»?!. Зачем… Затем, что Я так сказал.
На том конце замешкались.
– Так… Так… Так точно!..
Кресло медленно вращалось, и в поле зрение Антона вновь попала распластавшаяся на кровати женщина:
– И врачи пусть сюда поднимаются, мамаше плохо.
– Так тут это… Консьержка тоже помирает.
– Рожать может?
– Эээ… Не думаю.
– Тогда хер с ней.
Глава 2
Первым подтянулся худощавый очкарик, из Федеральной Службы Информационной Безопасности, скорее всего – только там могли работать такие хиляки. Мужику было, как и Антону, лет 30, но линии лица, пушок на подбородке и синяки под глазами твердили свои «16», и продавцы в магазинах точно спрашивали у него, угловатого, каждым утром, паспорт, прежде чем пробить сигареты или бутылку водки. Хотя вряд ли он много пил: с его телосложением пузыря ему хватило бы на месяц.
Месяц комы после алкогольного отравления от первой же стопки.
Техник застыл истуканом в прихожей и внимательно смотрел на нетерпеливого и грубого Антона.
– Ты из ФСИБа?
Очкарик кивнул, прищурился, наблюдал за реакцией.
– Хули вылупился-то? Ты работать будешь, нет?
– Работать?
– Тебя сюда компьютер изучить прислали, ну так давай, вперед.
Снова загадочная пауза, и на лице парня никаких эмоций, никакой реакции на оскорбление:
– Куда идти?
– Туда.
Техник, не разуваясь, прошел в спальню девушки, сел на скрипящее кресло, закрыл ноутук, вытащил из него кабель зарядки, перевернул, открутил нижнюю крышку корпуса, извлек обе батареи – основную и резервную, и тогда принялся тыкать в разные чипы на системной плате, а Антон присел на кровать рядом с находящейся в отключке Вероникой Петровной, и внимательно, впитывая, наблюдал за его действиями.
Техник немного чертыхался, пару раз неподдельно удивился, что-то постоянно бормотал себе под нос, рассматривал устройство компьютера, совсем как патологоанатом изучал внутренности очередного выпотрошенного трупа, поцокивая и наговаривая на диктофон свои действия. Разве что не вытаскивал отдельные компоненты и не взвешивал их, фиксируя сухие факты на диктофон.
С патологоанатомами Антон общался чаще, чем с компьютерщиками, и совсем этим не гордился. И вообще, предпочитал это не вспоминать.
Не самый же удачный разговор завяжется на первом свидании между двумя робеющими, внимательно изучающими меню ресторана:
– Привет, извини, я опоздала, была на маникюре.
– Привет, ничего, я сам только пришел: патологоанатом решил обратить мое внимание на содержание желудка девушки, которая повесилась и висела в петле, болтаясь, трое суток в лесу, пока ее не нашли. Пришлось хоронить в закрытом гробу, потому что лисы погрызли ноги, и вместо ступней торчали лишь обглоданные кости. Не хочешь попробовать «утку по-пекински на двоих»?
Почему-то потрошителей человеческих тел без лицензий сажали в тюрьму на много лет, но раскуроченный компьютер – это не повод для преследования. Наверное, потому что электронные элементы пахли жженной пылью, а не гниющей плотью. Но все-таки несправедливо как-то, учитывая, что за высказанное мнение в Сети сажают на пару лет, а вот на кухне позволено говорить вживую все, что в голову взбредет.
И в живых, и в электронных телах Антон мало что понимал (только то, что кто-то в этом виноват, и его задача – найти убийцу), поэтому точные и аккуратные движения компьютерщика вызывали благоговейный трепет.
Тот еще несколько раз обежал глазами внутренности ноутбука, уверенно вытащил какой-то шлейф из разъема, выкрутил еще пару винтиков, и ощутил в руке тяжесть жесткого диска. Тогда он вытащил из сумки похожую коробочку накопителя данных и свой служебный ноутбук, еще более массивный, чем Лизин, и с огромным количеством разных разъемов на толстых боковых гранях. Парень, удерживая в одной руке увесистый корпус жесткого диска, рылся в сумке и пробовал на глаз какие-то провода к нему, пока, наконец, не нашел подходящий. Соединил им жесткий диск с ноутбуком, воткнул в соседний разъем флешку, запустил свою рабочую машину и горбато навис над светящимся экраном. Сухие тонкие пальцы с выпирающими костяшками заплясали по клавиатуре, а глаза забегали по строкам технических кодов, одному ему понятным, но их перевод транслировался в окружающее:
– Нужно копию снять, прежде чем запускать исследуемый компьютер – мало ли какие там службы безопасности и сколько наших жучков стоит. Скопируется и обратно – так проще, выковыривать пароли к сайтам не придется…
Ноутбук мерцал огнями на боковой панели: все желтыми и желтыми под бормотание скрюченного компьютерщика. В какой-то момент они моргнули в последний раз и мягко засветили зелеными. Парень торжествующе и резко выдернул кабель (у Антона в голове опять были ассоциации с вялым членом), спрятал флешку, вернул жесткий диск внутрь раскуроченного ноутбука, засунул батареи и, не поставив нижнюю крышку на место, перевернул и запустил его. Его руки возбужденно дрожали, как у наркомана в предвкушении очередной дозы.
Антон не успел придумать новое ругательство или унижение в его адрес – отвлек дверной звонок. Видимо, остальная группа подтянулась. Он поднялся с постели, где все валялась в беспамятстве мать погибшей девушки, подошел к двери, глянул в глазок, чуть было по-хозяйски не спросил: «Чего надо?». За дверью переминались врачи скорой и стажер того патруля, которого угораздило попасть в гущу событий. Потом соседям по комнате и родителям будет хвастаться, что был на дежурстве и повстречал этого самого, живого сотрудника Управления, во плоти.
Антон повернул ручку и открыл дверь. Будто они сами не могли проделать то же самое, какая-то неуместная вежливость. Ах, да, и правда не могли – дверь захлопывается. Впрочем, вежливостью и не пахло. Она закончилась, не успев начаться, когда вошедшим надо бы снять обувь, но они уверенно, в грязных уличных ботинках прошли в коридор. Жилистый высокий врач (ему б по мускулатуре санитаром в психушку, буйных успокаивать), ухватывая синюю пластиковую сумку поудобней, спросил:
– Где женщина?