Архив
Шрифт:
Янссон сидел строгий, молчаливый, с прямой спиной судьи. Возможно, он догадывался о буре в мыслях Чемодановой.
— Николай Павлович… вы говорили — у вас нет жены. А любовница, невеста? — голос Чемодановой звучал с вызовом.
Янссон перевел взгляд светлых упрямых глаз на Чемоданову. Такой вопрос задают, когда разводят мосты, когда не хотят возвращаться на оставленный берег… Или она им забавляется? Ее вялые равнодушные губы едва удерживали ускользающую улыбку. Казалось, ее ничуть не заботит внешнее впечатление. Она так и осталась наследницей той самой Паровозной улицы, о которой поведала тогда,
— Да, жены у. меня нет, рад, что вы помните, — Янссон старался упрятать досаду. — А вот невеста есть. Ее зовут Анна. Очень достойная женщина, врач-логопед.
— И наверняка у вас с собой есть фотография, — иронически проговорила Чемоданова. В отличие от Янссона, она не подавляла своей взрывной натуры.
— Да, вы не ошиблись. Но показывать не буду. Поверьте, она очень хороша, — продолжал Янссон тем же ровным тоном. Его холодные глаза смеялись. И Чемоданова это видела. Самообладание Янссона выводило Чемоданову из себя.
— Я давно обратил внимание, — продолжал Янссон, — на вашу… экстравагантность, да? Экстравагантность. От вас не знаешь чего ждать. А причины перемены вашего настроения неизвестны даже вам самой. Вы трудный орешек, Нина Васильевна.
— Почему же? — с напором произнесла Чемоданова. — Я ищу, а человек ошибается именно когда ищет, — пожалуй, большей глупости Чемоданова давно не произносила. Она сейчас была противна самой себе и еще больше злилась на Янссона. «Зачем я его обижаю? — казнила она себя. — Словно я бегу с горы и не могу ни за что зацепиться. Надо умолкнуть, сейчас же умолкнуть… Почему не играет оркестр? До сих пор ждут своего Яшу?»
Она смотрела на Янссона, ее темные, зашоренные гневом глаза, казалось, отмываются, проявляя привычный свой цвет — темный до черноты с искорками золотистых зрачков. Она видела аккуратную голову Янссона, люстру посреди зала, похожую на перевернутую елку, стены ресторана, драпированные густым мясным цветом, компанию военных от которых приближалась к их столу… Анастасия Алексеевна Шереметьева.
Чемоданова вытянула шею и до удивления спокойно подумала: «Пожалуйста, наконец-то сбылась ее мечта попасть в шикарный ресторан», — словно наблюдала за появлением начальницы отдела использования из окна автобуса… А Шереметьева уже присаживалась за их столик, шумно здороваясь, расточая широкую улыбку и благоухая духами — нюх Чемоданову не обманет — «Шанель № 5».
— Глазам своим не поверила, — Шереметьева всплеснула полными красивыми руками. — Говорю мужу: гляди, Нина Чемоданова с господином Янссоном, а он не верит. Послал в разведку.
Чемоданова увидела вдали красную сияющую физиономию майора бронетанковых войск. Майор вскинул в приветствии сжатый кулак.
«Броня крепка, и танки наши быстры», — подумала Чемоданова и произнесла:
— Ты говорила, что мужа отправили в Афганистан?
— Придержали пока. До Нового года, — Шереметьева произносила слова возбужденно, а взгляд ее придирчиво скользил по внешности подруги, странно сочетая удовлетворение и разочарование. Ей хотелось и уличить Чемоданову в том, что вызывающие зависть вещи не так уж и случайны, теперь-то отпираться нечего — вот он, твой зарубежный покровитель, рядом сидит. А с другой — она радовалась, что на сей раз Чемоданова не может
Чемоданова отлично понимала ее взгляд. Это смешило и печалило. Вот они — настоящие. страсти, искренние и вечные. В сравнении с которыми ее распри с Шереметьевой и переход в другой отдел — сущие пустяки.
— Не думала, что ты подойдешь, — не удержалась Чемоданова.
— Почему же? — не смутилась Шереметьева. — Я так обрадовалась тебе. Может, перейдете за наш столик, а? Празднуем день рождения приятеля мужа, полковника. А? Господин Янссон?
Янссон вежливо улыбался и обескураженно пожимал плечами.
— Николай Павлович избегает общества военных, — выручила Чемоданова.
— На самом деле, — подхватил Янссон. — Мне бы не хотелось… В компании военных — иностранец… Думаю, не совсем… — он не закончил своей мучительной фразы — подошел официант, поправил сервировку, расставил закуску и отошел.
— Хочется танцевать, — игриво произнесла Шереметьева. — Почему не слышно оркестра?
— Ищут Яшу, — ответила Чемоданова.
— Яшу? — удивилась Шереметьева. — Какого Яшу?
— Пропал какой-то Яша, музыкант. Без него не могут начать, — пояснила Чемоданова и, помолчав, засмеялась. — Ох, Настя… Тебе просто не везет… с этими Яшами. Везде они тебя достают, просто беда.
Шереметьева откинула со лба короткий крашеный локон и погрозила Чемодановой пальцем.
— Ну-ну, — проговорила она. — Не такая уж я придира, Ниночка… Кстати, твоя новая любовь, Тимофеева, знает, что завтра, на девять утра, назначена дирекция?
— Понятия не имею, — ответила Чемоданова. — Это ваши проблемы, начальства… А что вынесли на дирекцию?
— Говорят, опять что-то, связанное с Гальпериным… Точно не знаю. Но директор очень расстроен. Мне Тамара шепнула, секретарша.
Оркестр грянул оглушительный марш. Мигнули лампочки.
— Паразиты, — прошептал официант, наклоняясь к столу с блюдом в руках. — Чуть соус не пролил.
— Наш заказ, — довольно кивнула Шереметьева в сторону оркестра. — Полковник заказал. Его любимый марш Кантемировской дивизии… Те нот не знали, полковник им напел в подсобке.
— Нашли, значит, Яшу, — проговорила Чемоданова.
Шереметьева распрощалась и отправилась к своей компании.
Чемоданова сбросила в тарелку Янссона янтарный картофель, осыпанный укропом, положила севрюжий бочок и несколько глянцевых маслин. Одна маслина соскочила с тарелки и скатилась на пол, протянув по скатерти желтый след.
Чемоданова взяла салфетку и просушила пятно.
— У вас совсем испортилось настроение? — вздохнул Янссон.
Чемоданова не ответила. Невежливо, ну да бог с ним. Ее мысли занимало сейчас другое. Она знала по опыту — вести, услышанные из уст Шереметьевой, никогда не были ей в радость.
Глава вторая
1
Приобретенный с годами опыт, как ни странно, не облегчает жизнь, а, наоборот, превращает ее в систему осторожностей и запретов. Тем самым лишая жизнь одного из самых упоительных порывов — безрассудства.