Архивных сведений не имеется
Шрифт:
Христоня сидел у избушки на стволе сухостоя и что-то строгал ножом, поминутно бросая свирепые взгляды в сторону Владимира, которого почему-то считал виновником всех своих бед; тут в самый раз покопаться бы в ручье, так нет же, сиди и сторожи этого "недожаренного" графа.
"Убежал бы ты, что ли…" – с тоской погладил затвор карабина, который стоял прислоненным к стене. И даже представил на миг, зажмурившись от удовольствия, как он ловит на "мушку" своего врага, как плавно нажимает на спусковой крючок…
Аркан змеей взвился в воздухе и упруго захлестнул туловище Христони. Казак дернулся, охнул с испугу, и в следующий миг валялся на земле, опутанный кожаными ремешками с ног до головы.
– Ладимир!
– Макарка?! – Владимир мигом подскочил к якуту и обнял его. – Ты как здесь очутился?
– Твоя выручай надо, однако…
– Ну спасибо тебе, дружище! Не знаю, чем и отблагодарить тебя…
– Уходи надо, Ладимир. Колыннах ждет… Собрались быстро. Владимир взвалил на плечи добытое золото и часть продуктов. Остальное забрал Макар. Связанный Христоня лежал, цепенея от страха за свою жизнь. Но Макар сунул ему в рот кляп, проверил надежность ремней и пошел вслед за Владимиром. У края поляны он вдруг остановился, повернул обратно и, плюнув в физиономию помертвевшего Христони, заспешил вверх по распадку.
Мешок с золотом был чересчур тяжелым, чтобы можно было уйти от погони (что она будет, в этом Владимир почти не сомневался), и он спрятал его на перевале, хорошо приметив место, где был оборудован тайник.
В последний раз окинув взглядом мрачные скалы внизу и узкую, кипящую расплавленным серебром ленту ручья, Владимир Воронцов-Вельяминов быстро зашагал по гребню перевала среди чахлого редколесья к пестрой каменной осыпи-спуску в речную долину.
12
Красильников с тоскливой миной пялил глаза на капитана Володина. Длинный, чуть сплющенный на кончике нос Батона шевелился, морщился, багровел, когда очередной вопрос оперуполномоченного МУРа заставлял его напрягать хитросплетение мозговых извилин: он защищался с отчаянной решимостью хорька, попавшего в западню. Изредка Батон смахивал с трудом выдавленную слезу, при этом украдкой поглядывая в сторону Савина, который сидел сбоку, возле окна. Присутствие незнакомого ему сотрудника милиции в штатском заставляло нервничать видавшего виды пройдоху. В этот раз Красильников-Батон попался случайно. Шли по следу известного вора-домушника Пикулина, по кличке Карамба, – тот за последний месяц немало наследил в Москве и окрестностях, – а наткнулись на Батона, который вопреки своим принципам приютил такого опасного квартиранта. Карамбу, к глубокому сожалению, на этот раз упустили – ушел через чердак и проходные дворы, но Батон влип. При обыске квартиры, кроме вещей, украденных Карамбой в разное время и сданных Батону на "комиссию", была обнаружена металлическая коробочка из-под медицинского шприца, доверху заполненная золотым песком. Когда ее вытащили из вентиляционной трубы и показали Батону, тот охнул и схватился за сердце: сидеть за "шмотки" куда ни шло, но за "рыжевье" – врагу не пожелаешь… И Красильников вьюном вертелся на допросах: бил себя в грудь, рвал рубаху, божился, крестился, плакал – утверждал, что золото принадлежало Карамбе.
– …Гражданин начальник! Не мое это, не мое! – хлюпал носом. – Де-еток не губи-те-е…
Деток и впрямь было у Батона добрый десяток. Правда, от двух жен и нескольких сожительниц – Савин сбился со счета, просматривая солидное досье на Красильникова И. С.
Не меньше, чем детей, было у Батона и судимостей: за кражу, за фарцовку и даже попытка к изнасилованию значилась в богатой биографии недоучившегося служителя муз – в девятнадцать годков Кеша Красильников подвизался на театральных подмостках. Подвела неуемная страсть к слабому полу – и с той поры пошло-поехало по статьям и параграфам УК РСФСР.
– …Ладно, Красильников, допустим и впрямь золото принадлежало Пикулину. – Володин устало откинулся на спинку стула. – По вашим заверениям, вы о нем даже не подозревали. Так? Так… Тогда подпишите вот здесь… и здесь. Вопрос и ответ. А теперь ознакомьтесь с заключением экспертов. Прошу…
Батон, деревенея лицом, читал данные лаборатории дактилоскопии. Володин вяло подмигнул Савину, который в ответ понимающе улыбнулся: это был последний шанс "расколоть" доку Батона.
– Вопросы есть? – Володин пододвинул к Батону начатую пачку "Столичных". – Курите… И будьте добры объяснить, каким образом отпечатки ваших пальчиков очутились на крышке коробки. Правда, слабоватые, – небось фланелечкой, а?.. Пришлось с ними повозиться, но, как видите, не впустую. Так я слушаю.
– …Это самое… Кгм! Кх, кх… – прокашлялся Батон, собираясь с мыслями. – Ну, в общем, показывал он мне… эту коробку…
– И содержимое?
– Само собой…
– С какой поры это Карамба таким доверчивым стал? Показал, дал пощупать – и в тайник заложил. До лучших времен? И почему именно в вашей квартире?
– Купить предлагал… Я отказался – с "рыжевьем" дела иметь не желаю.
– А если точнее? Красильников, это на вас не похоже – упустить такой "навар"…
– Да оно… конечно… Ну хотел я… купить… Гражданин капитан, как чистосердечное запишете?..
– Придется. Только давай, Красильников, договоримся: если в вашем "чистосердечном" мы обнаружим фальшь, то подобную формулировку сразу же предадим забвению. Бесповоротно.
– Честное слово! – сложил лодочкой ладони на груди Батон. – Да чтобы я… Да ни в жизнь не обману! Как надуху…
– Посмотрим. Рассказывайте.
– Приходит, значит, ко мне Карам.., извините, Пикулин.
– Когда?
– Да недели три назад – точно не помню. Говорит, дело стоящее есть. Ну это к тому, чтобы, значит, барахлишко… того… Договориться, значит… Тут я виноват! Уговорил он меня. Соблазнил, змей подколодный. Принес два чемодана в воскресенье утром. Ну там, значит, джинсы фирмовые, два свитера английские, кожан заграничный. И по мелочам кое-что… В основном антиквариат… В общем, улов так себе… А Пикулин веселый, паразит, скачет козликом, говорит, ставь пузырь, обрадую тебя. Коробку мне эту под нос тычет. Бери, говорит, по сходной цене отдам. Удача, говорит, жмотов не любит. Позарился я – эх, думаю, заживу! Ну до поры до времени мы, значит, решили прихоронить "рыжевье". Не к спеху. Да и клиент солидный требуется, чтобы не с дырявым кошельком… Вот и все, гражданин капитан. Вину свою признаю.
– Понятно. А вот адрес дома, где Пикулин разжился золотишком, он вам не сообщил? Не спешите с ответом, Красильников, хорошо подумайте, это в ваших интересах. Моя мысль, думаю, вам понятна…
– Еще бы, – хмуро кивнул Батон. – Факт нужен… Адрес я не знаю, а вот где именно – покажу. Обрисовал он мне как-то, а я и запомнил. Да и места мне те знакомы…
Дом по улице Лосиноостровской разыскали довольно быстро. О том, что здесь случилась кража, не знали ни соседи, ни участковый – хозяин не обмолвился ни единым словом.
Долго стучали в высокую, ажурной ковки калитку. Наконец где-то в глубине двора послышались шаркающие шаги, калитка со скрипом отворилась, и седенький благообразный старичок с удивлением воззрился на сотрудников угрозыска…
13
Старый, отощавший за зиму медведь бредет вдоль берега ручья. Свалявшаяся светло-коричневая шерсть зверя пестрит рыжеватыми проплешинами, одно ухо изодрано в клочья, на левой передней лапе ясно просматривается давний шрам от пулевого ранения – медведь хромает. Изредка он останавливается и, уставившись на быстрые прозрачные струйки, надолго замирает, наблюдая за резвящейся стайкой хариусов, преодолевающих очередной перекат. В глубоко посаженных глазах его вспыхивают голодные искры, морда беззвучно щерится в хищном оскале длинными клыками.