Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби
Шрифт:
Кстати, позвольте мне кое-что вам объяснить. Порнографический секс имеет к настоящему сексу весьма отдаленное отношение. Актеров то и дело прерывают, им надо поворачиваться лицом в нужном направлении, принимать позы, наиболее выгодные для камеры, и так далее. То и дело им приходится подправлять макияж – и не только на лице. Вы даже не поверите, как далеко все это заходит. К тому же в глаза им светят прожектора, вокруг толпится куча народа, а в довершение всего Артуро выкрикивает им указания из-за камеры.
Даже с учетом изрядной ограниченности моего сексуального опыта я бы обошелся как-нибудь без этого.
Съемка длилась уже около часа, когда я, повернувшись, заметил Инари, расхаживавшую взад-вперед в стороне, негромко разговаривая по своему мобильнику. Я закрыл глаза и прислушался.
– Да, папа, – говорила она. – Да, знаю. Обязательно. Нет, не буду. – Она помолчала. – Да, здесь. – Щеки ее вдруг порозовели. – Какие страсти ты говоришь! – возмутилась она. – Я-то думала, тебе положено с дробовиком в руках отгонять от меня парней. – Она рассмеялась, бросила взгляд через всю студию и отошла на шаг в сторону. – Бобби, папа. Его зовут Бобби.
Ага. Заговор обретает форму. Я проследил взгляд Инари и увидел Бобби Зануду, сидевшего в халате на складном стуле рядом с Ларой. Впечатляющего размера лапищи скрещены на груди, вид насупленный – я бы сказал, надутый. Он не обращал внимания на то, что происходило на площадке, – да и на Лару тоже. Инари тем временем отошла еще дальше – так, что я перестал ее слышать.
Я нахмурился, поразмыслил и вернулся к ожиданию удара черной магии. Впрочем, ничего такого не происходило, если не считать аудиопульта, издохшего с фонтаном ярких искр, когда я подошел слишком близко. Первую сцену отсняли до конца, за ней еще три, за которыми я тоже следил не слишком пристально. В них участвовали трое… гм… актеров, которых я не знал, две женщины и мужчина. Должно быть, из тех, на которых, по словам Джоан, оказала дурное влияние своими опозданиями Трикси Виксен.
Но конечно, одна из тех, что прибыли на съемки вовремя, лежала сейчас в реанимации, и ей еще повезло, что не в морге. Пунктуальностью от черной магии не защититься.
Где-то ближе к полуночи щен уснул на подстилке, которую я устроил ему из своего плаща. Большую часть пищи – без мясного содержимого назвать ее пиццей было бы святотатством – подъели. Трикси закатила истерику еще час назад, набросившись сперва на одного из операторов, а потом на Инари, вылетев из студии в одних туфлях… в общем, все устали. Приготовились снимать последнюю сцену с участием Эммы, Бобби Пустышки и Лары Романи. Когда Лара встала со стула, все во мне напряглось, и я отошел к дальней стене собраться с мыслями.
В темном углу всего в нескольких футах от меня что-то шевельнулось, и я отпрянул от неожиданности и страха. Из угла вынырнула и бросилась к ближайшему выходу призрачная фигура. Потрясение сменилось внезапным осознанием открывшейся возможности, и я без лишних раздумий ринулся в погоню.
Незнакомец, распахнув дверь, нырнул в чикагскую ночь. На бегу я достал из рюкзака жезл
Погони по ночным чикагским переулкам давно стали для меня привычным делом. Впрочем, с формальной точки зрения мы находились уже не в Чикаго, а в ближнем пригороде, да и широкие проезды между постройками индустриального парка не слишком походили на переулки. Подобные погони на своих двоих случаются со мной настолько часто, что я даже отказался от тренировочных пробежек. Надо признать, правда, что в погонях этих я обыкновенно оказываюсь в положении преследуемого, потому как в мои принципы входит избегать по возможности рукопашных поединков с любой тварью, которая весит больше малолитражки или покрыта хитиновым панцирем.
Тот, за кем я гнался, не отличался особенным ростом. Но бегать он умел – явно тоже тренировался. Проезды индустриального парка освещались неравномерно, и он держал путь на запад, прочь от главного въезда, в совершенно темные кварталы.
С каждой секундой я оказывался все дальше от возможной помощи, а шансы напороться на подлянку, с которой я не смогу справиться в одиночку, напротив, возрастали. Мне стоило бы призадуматься, впрочем на другой чаше весов лежала возможность задержать того, кто нападал на людей Геносы. Как знать, если бы от нападений страдали в первую очередь не женщины, если бы я не держался за эту дурацкую старомодную галантность… в конце концов, будь я просто немного умнее, мне было бы куда сложнее сделать этот выбор.
Призрачный объект моей погони добежал до границы парка, и ему осталось пересечь темный газон, чтобы добраться до ограды футов в двенадцать высотой. Я нагнал его, когда он одолел половину этого расстояния, и сделал подсечку. Потеряв равновесие, он покатился по траве. Я рухнул на него сверху, всей своей тяжестью припечатав к земле.
Столкновение изрядно вышибло из меня дух; подозреваю, что ему пришлось еще хуже. Грянувшись о землю, он охнул – нормальным мужским баритоном, от чего я испытал изрядное облегчение. Я вообще предпочитаю думать о сопернике как о «нем», ибо, думай я о «ней», не уверен, что смог бы действовать с той же жестокой решительностью, а это может аукнуться быстро и болезненно.
Парень сделал попытку встать, но я несколько раз врезал ему по затылку, отчего он каждый раз крепко прикладывался о землю физиономией. Чувак оказался крепкий. Удары, конечно, оглушили его на мгновение, но он тут же пришел в себя и вдруг изогнулся подо мной, как змея. Я откатился в сторону, а он вскочил и бросился к изгороди.
Он подпрыгнул фута на четыре и с обезьяньей ловкостью полез наверх. Не поднимаясь, я нацелил свой жезл на самый верх ограды и рявкнул:
– Fuego!
Ослепительный в ночи разряд пламени ударил в верхний обрез металлической ограды, раскалив ее докрасна и осыпав незнакомца дождем огненных брызг. Тот вскрикнул от неожиданности, а может, от боли – и, разжав руки, полетел вниз. Я огрел его жезлом по голове и по плечам; хорошо еще, что у моего магического оружия вес вполне материальный. Второй или третий удар оглушил его, и я, заломив ему руку за спину приемом, которому научила меня Мёрфи, сунул его физиономией в ограду.