Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Сдается мне почему-то, что они имели в виду не совсем чтобы просто фланелевый домашний халат.
Я завязал пояс своего старого халата и попытался поправить тюрбан так, чтобы он выглядел как положено.
— Мой кот использовал парадный балахон в качестве отхожего места. И потом, я же сказал, сэр: день выдался тяжелый.
Он проворчал что-то себе под нос и снял со стенки кабины свой старый, сучковатый посох. Потом размотал алый тюрбан и повесил его на плечо.
— Слишком жарко, чтобы одевать эту штуку прямо здесь. Накручу в доме, — он обвел взглядом автостоянку.
Я нахмурился и склонил голову набок.
— Мы опаздываем. Может, пойдем, пока все не собрались?
— Сейчас пойдем. Тут кое-кто хочет потолковать, покуда мы не замкнули круг, — он искоса посмотрел на меня. — Старейшины Совета, — добавил он вполголоса.
Я едва не поперхнулся.
— Но зачем им говорить с нами?
— Не с нами. С тобой. Затем, сынок, что это я попросил их об этом. Если Старейшины позволят провести открытое голосование всех членов Совета, это может плохо для тебя кончиться. Вот я и хотел, чтоб хоть кому из них удалось потолковать с тобой напрямую, прежде чем принимать решение.
Эбинизер прислонился к дверце своего пикапа, сцепил руки на животе и прищурился. Ничто в нем не выдавало напряжения — от бычьего загривка и мощных плеч и до жилистых, натруженных рук. И все же я ощущал его.
— Вы просили сделать для меня одолжение, так? — тихо-тихо спросил я.
Он пожал плечами.
— Ну, есть малость.
Я почувствовал, как злость закипает у меня в животе, и стиснул зубы. Впрочем, я приложил все усилия к тому, чтобы не повышать голоса. Эбинизер был мне больше, чем учителем. Он стал моим наставником тогда, когда у меня не оставалось в жизни ничего другого. Он помогал мне тогда, когда многие другие его коллеги с радостью добили бы меня. Я был обязан ему жизнью — в прямом и переносном смысле.
Поэтому самым последним делом было бы для меня сорваться, каким бы усталым или израненным я себя не чувствовал. И потом, старик запросто мог надрать мне задницу. Поэтому мне удалось говорить почти спокойным голосом.
— Какого черта? Вам-то зачем в это лезть, сэр? Я больше не ваш подмастерье. Как-нибудь сам за себя отвечу.
От него моя злость, разумеется, не скрылась. Я и сам знаю, что игрок в покер из меня никудышный.
— Я пытаюсь помочь тебе, сынок, — сказал он, подняв на меня взгляд.
— Мне столько все помогают, что я едва на ногах держусь, — заверил я его. — Вампиры дышат мне в загривок, жабы сыплются с неба, я исключен почти отовсюду, опаздываю на собрание, и мне же еще торчать теперь здесь и подлизываться к Старейшинам, чтобы повлиять на их голосование?
Эбинизер обиженно выпятил вперед бороду.
— Гарри, — сказал он, постукивая посохом по земле в такт словам для вящей убедительности. — Гарри, это не игрушки. Стражи и Мерлин настроены решительно против тебя. Они не будут сидеть, сложа руки. Без поддержки в верхах Совета тебе придется туго, Хосс.
Я покачал головой, вспомнив ледяной взгляд Мэб.
— Хуже, чем есть, уже не будет.
— Черта с два не будет. Они запросто сделают из тебя агнца на заклание.
— Может, так, а может, и нет. В любом случае я не собираюсь плакаться перед Советом, его Старейшинами и кем угодно другим.
— Гарри, я ведь не прошу тебя стать на колени и молить о пощаде, но если ты хотя бы…
Я закатил глаза.
— Что? Предложу им пару любезностей? Продам свой голос одной из фракций? В жопу все это… простите за язык. У меня хватает проблем и без… — я осекся и сощурился. — Вот уж от кого я меньше всего ожидал попыток втянуть меня в интриги Совета.
Эбинизер удивленно уставился на меня.
— Чего?
— Того самого. Помнится, в последний раз, когда мы говорили на эту тему, вы считали, что вся эта вонючая шарашка зажравшихся снобов только и думает, как бы подсидеть друг друга.
— Не говорил я такого.
— Еще как говорили.
Лицо Эбинизера опасно покраснело.
— Парень, я бы…
— Да ну, — сказал я. — Валяйте, отвесьте мне плюху или еще чего. Но угрозами от меня мало чего добьешься.
Эбинизер возмущенно фыркнул, еще раз стукнул посохом по земле, потом повернулся и отошел от меня на несколько шагов. Пару секунд он постоял там, бормоча что-то себе под нос. А может, мне это послышалось. Так или иначе, очень скоро это бормотание сменилось плохо сдерживаемым смешком.
Я хмуро покосился на него.
— Эй, — окликнул его я. — Чего такого смешного?
Эбинизер шагнул на незанятое место в противоположном ряду.
— Вот, — ухмыльнулся он. — Что, доволен?
Я не ощутил ни малейшего шевеления энергии, ни единого магического вздоха. Какую бы завесу он не использовал, она была круче всего, что мне до сих пор удавалось достичь. Конечно, в том, что касается магии, я далеко не ас. Я умею кое-что, у меня имеются свои фирменные приемы, но по большей части я действую нахрапом, закачивая в свои заклятия столько энергии, что даже не удивляюсь, когда половина ее пропадает впустую. В общем, с точки зрения магии, я действую как деревенский увалень, и шуму от меня больше, чем толка.
Эта завеса была хороша. Можно сказать, почти идеальна и, во всяком случае, совершенно бесшумна. На порядок лучше тех, что мне удастся сотворить в ближайшие лет десять-двадцать. В тупом потрясении, молча смотрел я на то, как она упала, и два человека, присутствия которых я до сих пор не ощущал, возникли передо мной на ровном месте.
Ближе ко мне стояла женщина ростом больше шести футов. Седые волосы ее были подобраны у шеи в сетку. Она уже облачилась в парадный балахон из черного шелка, почти такого же цвета, как ее кожа. Алому тюрбану вторила нить самоцветов на шее. Она выгнула темную бровь, покосившись сначала на Эбинизера, потом на меня. Голос ее, когда она заговорила, оказался неожиданно низким и сочным.
— Вонючая шарашка? — спросила она. — Зажравшиеся снобы?
— Мэтти, — начал Эбинизер, все еще похихикивая. — Ты же знаешь, как я завожусь, когда речь заходит о политике внутри Совета.
— Никакая я тебе не «Мэтти», Эбинизер МакКой, — огрызнулась она и поверх его плеча уставила взгляд в меня. — Чародей Дрезден, не могу сказать, чтобы меня забавляло ваше непочтение к Белому Совету.
Я задрал подбородок и вызывающе посмотрел на нее, ухитрившись при этом не заглянуть ей в глаза. Не самый простой финт, но при наличии надлежащей мотивации может и получиться.