Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Они стояли молча, умирая как овцы. Точнее, пятеро из них умирали.
Шестой был ренфилд.
Короткое мгновение шестая жертва — коренастый мужчина среднего возраста в голубой рубахе — казался мне такой же овцой, как остальные. Потом этот образ исчез, сменившись другим, и этот уже ничем не напоминал человека. Лицо его казалось искаженным, непропорциональным, и мышцы в сетке темных вен чудовищно вспухли неестественной силой. У горла его клубилась подобием ошейника лента переливающейся, зловещей энергии — отражение той черной магии, что поработила его.
Но страшнее всего были его глаза.
Казалось, кто-то вырвал их ему маленькими, острыми как скальпель когтями. Я встретил его слепой взгляд и не увидел в нем ничего. Вообще ничего. Только пустую черноту — столь бездонную, столь жуткую, что легкие мои застыли на полувдохе.
Когда до меня дошло, наконец, что же я вижу перед собой, он испустил животный вопль и бросился на меня. Я вскрикнул от неожиданности и попытался отпрянуть, но он оказался быстрее. Он с размаху ударил меня кулачищами. Наложенные на куртку заклятия-обереги лишили удар части силы, так то он даже не сломал мне ребер, но и так энергии его хватило на то, чтобы сшибить меня с ног, как следует приложив спиной об стену. Оглушенный, я повалился на пол.
Ангел в ореоле гнева и свирепой силы повернулся к ренфилду. Глаза его пылали небесно-голубым огнем; в руках виднелся огненный жезл. Одеяния у ангела, правда, были не белые, а грязные, перепачканные гарью, и кровью, и еще какой-то гадостью. С дюжину ран на его теле сочились кровью, и двигался он, словно испытывая ужасную боль.
Мёрфи.
Громыхнул раскат грома, из светящегося жезла в ее руках выметнулся язык пламени. Ренфилд, мускулатура которого напоминала теперь изваянную каким-то безумным скульптором горгулью, почти не пошатнулся и взмахом чудовищной лапищи выбил светящийся жезл из рук ангела. Мёрфи бросилась за покатившимся по полу дробовиком. Ренфилд нырнул следом, пытаясь дотянуться лапищами до ее горла.
Что-то с силой ударило его — другой жезл, только отлитый не из света, а из черного с лиловыми прожилками дыма. Удар сбил ренфилда с ног, и ангел успел-таки схватить выпавшее оружие. Второй огненный язык ударил ренфилда в голову, и тот рухнул на пол.
Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от болезненной четкости Зрения. Кто-то шагнул ко мне. Все еще оглушенный, я оглянулся.
Какую-то секунду я видел того, кто стоял надо мной. Или то, что стояло. Что-то огромное, безобразное, что-то безмолвное и беспощадное, смертоносное. Ему приходилось пригибаться, чтобы не задевать потолок витыми рогами; за плечами его свисали до пола перепончатые крылья, и мне показалось, я увидел за его спиной еще один образ, зловещий призрак самой Смерти.
А потом мне удалось-таки стряхнуть с себя Зрение. Кинкейд смотрел на меня сверху вниз.
— Я говорю, вы в порядке?
— Угу, — пробормотал я. — Да. Оглушен немножко.
Кинкейд протянул мне руку.
Я не принял ее. Вместо этого я сам кое-как поднялся на ноги.
Он пожал плечами. Что-то чужое появилось в его лице, и это пугало сильнее, чем когда оно было просто непроницаемым. Он подошел к лежавшему на полу телу мужчины средних лет в голубой рубахе и выдернул из него свою пику. Пика потемнела от блестящей крови почти до самого основания острия.
Я поежился, но повернулся к Мёрфи.
— Ты в порядке?
Она все еще сжимала в руках свой дробовик, стоя над телом и не спуская взгляда с оставшихся пятерых у стены. Правое бедро мужчины, куда угодил первый выстрел, превратилась в кровавое месиво, но это его даже не замедлило. Вот голова, куда Мёрфи разрядила второй ствол, выглядела пострашнее. Впрочем, попади она ему в грудь, это вряд ли было бы намного симпатичнее. Люди не выживают, если разрядить в них дробовик с расстояния в пару шагов.
— Мёрф? — спросил я.
— Нормально, — отозвалась она. Кровь ренфилда обрызгала ей щеку. — Я в порядке. Что дальше?
Кинкейд подошел и положил руку на ствол обреза. Потом чуть нажал; она покосилась на него, но вздохнула, приходя в себя, и опустила оружие.
Кинкейд мотнул головой в сторону оставшихся рабов.
— Я выведу этих пятерых наружу и догоню вас у лестницы. Не спускайтесь без меня.
— Не беспокойтесь, — заверил я его. — Не будем.
Кинкейд подтолкнул рабов-зомби и погнал их к выходу. Я, наконец, огляделся по сторонам, сопоставив размещение дверей с нарисованной Бобом схемой, и двинулся к той, что вела в подвал. Мёрфи шагала рядом. Она не произнесла ни слова, только вставила в магазин два свежих патрона. Потом потянулась к дверной ручке.
— Погоди, Мёрф, — удержал ее я. — Дай-ка проверю на предмет сюрпризов.
Она внимательно посмотрела на меня и кивнула.
Я зажмурился и, коснувшись ручки, осторожно напряг чувства, пытаясь уловить магические поля, охраняющие вход — вроде тех, что расставил я вокруг своего жилья. Мои обостренные чувства сродни Внутреннему Зрению, но даются мне легче и не так действуют на психику.
Я не ощутил ничего такого — ни оберегов, ни возможных Мавриных ловушек. Вообще-то нехорошие парни редко интересуются оборонными аспектами черной магии — процесс разрушения гораздо увлекательнее. Впрочем, мне не хотелось бы напороться на исключение из этого правила.
— Он все равно был уже мертв, — сказал я Мёрфи.
Она промолчала.
— Я видел его, Мёрф. То есть, по-настоящему Видел. Он был… даже не животное уже. Ты все равно не смогла бы помочь ему.
— Да заткнись же, Гарри, мать твою, — произнесла она очень тихо.
Я послушно замолчал. Я закончил проверку — самой двери, пространства за ней и, наконец, Прислушался. Ничего. Когда я открыл глаза, рядом с Мёрфи стоял Кинкейд. Я даже не слышал, как он вернулся.
— Чисто? — спросил он.
Я кивнул.
— Дверь не заговорена. С той стороны, вроде, тоже ничего и никого нет, хотя наверняка утверждать этого я не могу.
Кинкейд хмыкнул, покосился на Мёрфи, потом отступил назад и ударом ноги выбил дверь.
Мёрфи даже зажмурилась. Ну, конечно, Кинкейд здоровый чувак, но выбить дверь с первого удара — это вам не фиг собачий. Я видел раз, как здоровенный мужик колошматил по двери с такой же примерно энергией минут пятнадцать, прежде чем она подалась. Да и то ему, можно сказать, повезло.