Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
За столом сидела Лара в белом, расшитом алыми розами платье. Волосы она на этот раз собрала в свободный, пышный хвост, и она приветствовала нас, встав и протянув руки к Томасу.
— Томас! — произнесла она. — И Гарри!
— Сестрица, — отозвался Томас. — Могу ли я заключить по твоему приветствию, что власть слегка поменялась?
Она снова села, и Томас занял место рядом с ней. Я сел напротив, чтобы видеть, что творится у него за спиной, и я не тратил энергии на искусственные улыбки. Мне не хотелось, чтобы Лара считала, что мы теперь закадычные друзья, да и не умею я изображать подобные эмоции.
Лара внимательно посмотрела на меня, и лицо ее приобрело задумчивое выражение, хотя улыбка продолжала играть на ее губах.
— О, это обычная мелкая семейная размолвка, — сказала она. — Уверена, отец подуется на меня некоторое время, а потом все забудет.
— А если нет? — спросил Томас.
Ларина улыбка сделалась чуть резче.
— Обязательно забудет, — она сделала глоток апельсинового сока. — К сожалению, Томас, я не уверена, что он будет таким же снисходительным в отношении тебя.
Томас со свистом втянул в себя воздух.
— Мне очень жаль, — сказала Лара. Похоже, она говорила это искренне.
— Вы от него отворачиваетесь? — спросил я. — От вашего брата?
Лара подняла руку.
— Мне не хотелось бы делать этого, но отцовская неприязнь к Томасу хорошо известна всем. Если я собираюсь поддерживать иллюзию того, что отец продолжает править кланом, Томас не может оставаться. Разумеется, я не собираюсь устранять тебя, Томас. Но мне придется порвать с тобой. И ты не можешь больше рассчитывать на протекцию клана Рейтов — открытую, во всяком случае. Честно, мне очень жаль.
— Это близняшки, — сказал он. — Это они толкают тебя на это. Это они хотят, чтобы я убрался.
— Мадригал хочет, — согласилась Лара. — Мэдлин, в общем-то, все равно, но она всегда потакала его истерикам. И говоря откровенно, их поддержка мне нужна больше, чем твоя.
Томас сделал глубокий вдох и кивнул.
— Все еще может измениться.
— Надеюсь, что так, — кивнула Лара. — Но пока я ничего больше не могу сделать. Не подходи ко мне на людях, Томас. Не приезжай. Не считай дом Рейтов своим. Выброси свои кредитные карты и не пытайся снять что-то со своих счетов. Ты ведь наверняка приберег что-нибудь?
— Немного, — сказал он. — Но деньги меня не волнуют.
Лара отставила свой стакан с соком и откинулась на спинку стула.
— Зато волнует Жюстина, — произнесла она.
— Да. Мадригал с удовольствием наложил бы на нее свои лапы.
— У него это не выйдет, — ответила она. — Обещаю тебе, Томас, что со мной она будет в безопасности. Хоть это я для тебя могу сделать.
Напряжение, сковывавшее плечи Томаса, чуть ослабло.
— Как она?
— Слаба, — сказала Лара. — Очень вялая, рассеянная. Но счастливая, мне кажется. Говорит о тебе иногда.
— Ты… — лицо его брезгливо скривилось.
— Вообще-то нет, — сказала Лара.
Томас нахмурился.
— Да ты сходи, повидайся с ней, — предложила Лара и кивнула в направлении нижней террасы.
Посмотрев вслед за ней в ту сторону, я увидел Жюстину в кресле-каталке — она рисовала что-то в лежавшем на ее коленях блокноте.
Томас пулей вылетел из-за стола, спохватившись, сбавил скорость и по петляющей тропинке начал спускаться к девушке, оставив меня наедине с Ларой.
— Ему здесь, и правда, не место, поверьте, — сказала она. — И Инари тоже.
— Как она? — поинтересовался я.
— В гипсе, — ответила Лара. — В одной палате с ее бойфрендом. Он ведь тоже не в лучшей форме. Все время болтают, смеются, — она вздохнула. — Все признаки любви налицо. Я ведь поговорила с ней, как мы договорились. Не думаю, чтобы она в конце концов сделалась одной из нас. Она говорила что-то насчет занятия фен-шуй в Калифорнии.
— Я и не знал, что она владеет боевыми искусствами, — заметил я.
Лара чуть улыбалась, глядя на Томаса. Он стоял на коленях рядом с Жюстиной, смотрел ее рисунки и говорил ей что-то. Она казалась очень слабой, но довольной — вроде тех больных детей, которых привозят в Диснейленд для участия в ток-шоу. Это одновременно согревало сердце и причиняло ему боль. Мне не понравилось то, как я себя чувствовал при виде этого.
— Чтобы быть с вами до конца откровенным, Лара, — сказал я. — Я вам не доверяю.
Она кивнула.
— Это хорошо.
— Но у нас на руках кризис с заложниками.
— Какими?
— Семейные тайны. Вы знаете мою насчет Томаса.
Взгляд ее оставался непроницаемым.
— Да. А вы знаете про моего отца.
— Если вы проболтаетесь про Томаса, я проболтаюсь про вашего папочку. В проигрыше будем оба. Поэтому мне кажется, нам лучше договориться о взаимной честности. От вас не требуется любить меня. Или соглашаться со мной. Или помогать мне. Только вести себя честно — и вы получите то же от меня. Если я выйду на тропу войны, я извещу вас о том, что нашему уговору конец. Вы поступаете точно так же. Так будет лучше для нас обоих.
Она медленно кивнула.
— Даете мне ваше слово в этом?
— Обещаю. А вы?
— Да. Даю слово.
Дальше мы обедали в молчании.
Примерно через полчаса Томас встал, наклонился и коснулся губами щеки Жюстины. Потом довольно резко выпрямился и поспешил прочь от нее, не оглянувшись. Когда он подошел к нам, я пригляделся.
Губы его распухли и покрылись волдырями как от ожога. Он прошел мимо, словно не заметив нас, глядя куда-то в пространство.
— Он у нас всегда был романтиком, — вздохнула Лара. — Она защищена. Нашему дурачку не стоило привязываться так к пище. Я думаю, это все случилось в последнюю их встречу.
— Могло повернуться и иначе.
— Нет повести печальнее на свете, — согласилась Лара.
Мы ушли.
— Ты как? — спросил я у Томаса, когда мы уселись в Жучка.
Он низко опустил голову и не ответил.
— Я узнавал насчет Инари, — сказал я.
Он покосился в мою сторону, но головы не поднял.
— Она в гипсе. И влюблена. Правда, пройдет не одна неделя, прежде чем они с Бобби смогут заняться чем-то этаким. Так что никаких преступлений на любовной почве.
— Она свободна, — сказал Томас.