Аригато
Шрифт:
– Назовем его условно – Покупатель. Другого такого шанса у нас не будет.
– Да, конечно. Координаты точки рандеву с покупателем должны быть переданы его штурману.
– Это моя забота. Утром я передам их телеграммой.
– Компьютер требует приготовить три микроавтобуса, чтобы вывезти рабочую силу с места работы, когда все будет сделано.
– Все будет, – капитан сделал пометку.
– Как прошли переговоры?
– Все нормально. Подобраны профессионалы, хотя они неприятные в личном плане. Представляешь: капитан Паппадакис служил в Королевском флоте!
– Ах, да, я забыл тебе сказать, на торпедных катерах.
– Он так и сказал. Это меня удивляет. Остался ли вообще на флоте хоть один порядочный человек?
– Увы, Колин!
– В ходе встреч я сделал вывод, что профессиональные преступники мыслят совсем не так, как мы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Гэс с живым интересом, потому что в дальнейшем имел большие виды на этих самых профессиональных преступников.
– Компьютеры предупреждали об этом?
– Да, кое-что было.
– Насчет людей?
– Не о конкретных людях, насчет психологии профессиональных преступников в целом.
– И что рекомендовано?
– Я тебе почитаю из распечатки, – Гэс порылся в ящике стола.
– «Образ мышления профессиональных преступников» – Ричард Галлахер, профессор криминологии Нью-Йорского университета. «Современный профессиональный преступник, чья деятельность поставлена на промышленную основу, т. е. является для него постоянным источником дохода, нанимающий от семи и более человек для выполнения отдельных операций, относится к непрофессиональным преступникам, как к отработанному материалу, от которого необходимо избавиться после выполнения ими своих задач».
– Что это означает, Гэс?
Шютт положил распечатку обратно в ящик.
– Это означает, что как только ты откроешь им, каким образом намерен сбыть вино, или когда ты получишь деньги за вино, профессионалы сделают все, чтобы забрать у тебя эти деньги и убрать тебя.
– Я об этом думал. Компьютер говорит, что делать, чтобы избежать этого?
– Да.
– И что?
– Он рекомендует иметь тайного телохранителя для тебя.
– Кого?
– Кого-то неизвестного профессиональным преступникам.
– Что мне делать? Еще один тип с пистолетом будет всего-навсего еще одним преступником, который тоже захочет забрать у меня миллион фунтов стерлингов.
– Верно, но это можно уладить.
– Как?
– Я буду твоим тайным телохранителем.
Капитан уставился на него.
– Это невозможно. Я с самого начала гарантировал тебе отсутствие риска. Мы договорились, что ты не будешь покидать это здание.
Гэс улыбнулся.
– Ты забыл, старина, что я – не только головой умею работать. Я был лучшим стрелком на эскадре.
– Я, конечно, не отрицаю этого. Но твой план нарушает наше соглашение. Должен быть какой-то другой способ защитить меня.
Гэс покачал головой.
– К сожалению, нет, старина. Только я могу обеспечить твою защиту незаметно. Только я могу спрятаться среди других пассажиров, пока не подойдет время передавать вино. Только я могу перестрелять их – в случае необходимости.
– Перестрелять их? – не то чтобы капитан был совсем против стрельбы (в конце концов, он был военным человеком), но речь шла об отце Ивонны. Кроме того, Бонне и Мак-Генри были его деловыми партнерами. Среди британских джентльменов, по его глубоко укоренившемуся мнению, такое поведение считалось неприличным.
– Обстоятельства меняют дело, Колин. Это может быть крайне необходимо.
– Но если мы их уничтожим и завладеем их долей, то ничем не будем отличаться от тех, о ком ты мне только что читал. Таким образом, каждая сторона убеждена в необходимости убийства.
– Чепуха. К тому же такая необходимость может и не возникнуть. Бывают исключения, когда все удовлетворены своей долей. Это игра – в конце концов.
– Да.
– Но мы должны четко понять: если они попытаются тебя убить, чтобы завладеть деньгами, я перестреляю их, чтобы защитить твою жизнь. Это вполне морально.
– Ты прав, – капитан Хантингтон протянул ему руку. – Спасибо тебе, дружище, за то, что ты добровольно берешь на себя такой риск!
22
Ивонна сидела на кровати, ее прекрасный бюст был нацелен на капитана. Тот собирался в поездку, укладывая чемодан. Из ящика стола он достал автоматический пистолет военно-морского образца и вставил в него магазин с патронами.
– Зачем ты его заряжаешь? – спросила Ивонна.
– Пистолеты, как фотокамеры. Бывают моменты, когда нужно срочно нажать на спуск.
– Ты когда-нибудь убивал?
– Да, на войне.
– С корабля по берегу, снарядами?
– Я служил на авианосцах.
– А в упор тебе приходилось убивать? С пистолетом в руке?
– Во время Корейской войны. Я был в составе войск ООН.
– Кого ты убил?
– Я убил пятерых китайцев и получил за это медаль, потому что они где-то ухлопали американского генерала. Такая маленькая, около дюйма, ленточка на булавке. Как память о пяти мертвых китайцах.
– И что ты чувствовал?
– При этом?
– Да.
– Всегда хорошо себя чувствуешь, когда ты жив, а они мертвы, – он поставил пистолет на предохранитель и, завернув в платок, сунул в боковой карман куртки.
Ивонна печально смотрела на него.
– У меня предчувствие, что мы никогда больше не увидимся.
– Прекрати.
– Но я же чувствую.
Он посмотрел на нее с нежностью, вспоминая, как в тот, первый их день, они шли вместе по Грин-Парк, и он держал ее руку в своей.
– Ивонна, спой мне «L'important c'est la Rose».