Аригато
Шрифт:
– Очень любезно с вашей стороны.
– Ах, что вы! – она похотливо улыбнулась, – Вы очень, очень милы! До встречи!
– До встречи, мадам.
Шарль Бонне изучал магазины «дьюти-фри», чтобы посмотреть, нельзя ли там чем-нибудь поживиться после захвата судна. В шесть часов он подошел к окошечку и отправил кодированную радиограмму одной фирме по продаже недвижимости в Парл-Спрингз, Калифорния, в которой давалась команда поднять на четыре доллара цену за дозу героина в Соединенных Штатах. После этого криминальная статистика в крупных городах Америки должна была резко пойти вверх.
Форд Мак-Генри следил за потоком денег, который потек в кассы, едва успели открыться бары, и девятьсот с лишним пассажиров поспешили утолить свою жажду. На нем был все тот же белый тренировочный костюм, и так же были одеты четверо автомехаников. В половине седьмого все пятеро встретились в кафетерии, похожие на цирковых воздушных гимнастов.
– Вы кто такие? – спросил у Мак-Генри маленький мальчик.
– Мы – автогонщики. Мы едем в Испанию, чтобы взять все призы.
– А-а-а, – сказал малыш, а я думал, что вы пекари.
Каллерс профессионально оценил спасательные шлюпки, затем опустился вниз, чтобы найти старшего механика. Он показал ему свой профсоюзный билет.
– Я сам – стармех, – объяснил он, – сейчас у меня небольшой отпуск, прежде чем я догоню свой пароход в Ла-Коруне. Мне бы хотелось посмотреть тут на ваши железки.
Старший механик был рад услужить.
Капитан вошел в судовой ресторан в ожидании худшего. Он понюхал и попробовал красное вино.
– Это неплохое алжирское вино, – сказал он стюарду. – Зачем было наклеивать на него этикетку от «Божоле»?
– Нашим пассажирам нравятся французские названия, сэр, – объяснил официант.
Капитан попробовал суп, который поставил перед ним официант.
– Прекрасный суп! – воскликнул он.
– Да? – переспросил польщенный официант.
– В меню указан пряный индийский суп, но это совсем другое.
– Разве?
– Конечно. Это лучший баклажанно-крабовый суп из всех, что я пробовал.
– Я-я не знаю, что случилось, сэр. Капитан попробовал рыбу.
– Что это такое? – спросил он у официанта.
– Это морской язык из Дувра, пользуется большим спросом.
– Да, это морской язык. Но это – суфле из морского языка, его нужно готовить четыре часа.
– Простите, сэр, я не знаю…
Капитан проглотил две полных ложки суфле.
– Великолепно! Превосходно!
Когда он попробовал утку («Что это? – Это наше специальное блюдо, сэр, утка») он даже откинулся от стола.
– Если еще кто-нибудь спросит у вас, что это такое, то можете, ссылаясь на мой авторитет, отвечать: это «ле Канард в ля фасон дю доктор Кушо».
Сказав это, капитан встал из-за стола и отправился на камбуз.
Там трудился Хуан Франкохогар.
– Капитан Хантингтон! – воскликнул он в изумлении.
– Я так и знал, – сказал капитан. – Я догадался, что это ты. Что ты делаешь здесь?
– Я еду домой. Это лучший способ. Я могу работать, так что не надо платить за билет, а когда мы пришвартуемся, до Франции будет только два часа пути.
– Я должен поговорить с тобой, – сказал капитан. – Когда ты заканчиваешь?
– В час, сэр.
– Я вернусь, – капитан вышел с камбуза. Ему было смешно. Вот типичный образчик того, как все планы могут полететь в тартарары из-за пустяка. Он не сможет высадить Франкохогара в море, потому что тот никогда не поймет, почему его, капитана Хантингтона тоже не высадили. Если он оставит его на борту, Франкохогар должен будет разделить с ним ответственность, коли дело провалится. Капитан стоял у борта, глядя в темноту ночи. Он решил оставить Хуана на борту, не позволяя ему покидать камбуз, как и полагается корабельному коку. Если операция окончится неудачей, они подпадают под французскую юрисдикцию, а ни один французский полицейский или суд никогда не поверит, что такой экзальтированный повар как Франкохогар мог иметь что-нибудь общее с кражей вина.
Шютт решил отказаться от приема пищи, хоть и был голоден, до тех пор, пока детская не закрылась, и не наступила тишина. Тогда он позволил стюардессе принести ему четыре сэндвича с ростбифом и бутылку «Божоле». Он больше не предлагал ей пяти фунтов. Он уже осуждал себя за то, что готов был выкинуть такую крупную сумму из-за какого-то пустяка. Шютт сухо поблагодарил стюардессу и, когда она вышла, принялся медленно жевать сэндвичи, запивая их мелкими глотками вина. При этом он читал про то, как краб-скрипач, сидя у своей норки, приветствует взмахами клешней других крабов.
Шютт всегда хорошо чувствовал себя в обществе крабов-скрипачей – так же, как и птиц, китов или кроликов – ведь их совсем не интересовало золото и все, что с ним связано.
Прошло одиннадцать часов с того момента, как паром покинул порт. Капитан Хантингтон спал в морской рабочей одежде. Проснувшись и перекинув ноги через край койки, он снял телефонную трубку и позвонил на камбуз. Мак-Генри ответил, что все в порядке. Капитан попросил убедиться, что мсье Франкохогар спит в совей каюте и запереть его. Франкохогар спал, как дитя.
– Он может вообще все проспать, – сказал капитан. – Как там погода?
– Мокро и ветрено, кэп.
– Это плохо.
Паром сильно качало, когда капитан надевал непромокаемый плащ и военно-морскую фуражку с капитанской кокардой. Он опустил в карман автоматический пистолет и вышел из каюты. Его слегка мутило, как когда-то, когда он впервые шел в боевой поход. Капитан подумал о том, какая огромная разница – читать о девятистах двадцати пассажирах в распечатке компьютера и видеть их перед собой воочию. Он подумал о том, что ухудшившаяся погода может помешать безопасной высадке пассажиров или, того хуже, вообще не позволит Паппадакису на сухогрузе подойти к точке рандеву вовремя.