Аристократ
Шрифт:
— В последнее время папа хорошо себя чувствует, — сообщила моя мать.
— Я рад это слышать.
— Ты хочешь с ним поговорить?
— Нет, если он отдыхает. Просто скажи ему, что я его люблю.
— Он тоже очень хочет, чтобы ты скорее вернулся. Думаю, недостаток времени, чтобы обучить тебя всем тонкостям бизнеса, вызывает у него стресс.
— Когда мы разговаривали в последний раз, он мне этого не говорил. Я думаю, это стресс для тебя.
— Ну, у меня есть несколько кандидаток на примете, и я, конечно, не могу гарантировать, что они будут ждать вечно.
Кандидатки. Так моя мать называла женщин, которые могли бы выйти за меня замуж, исходя из их благородного происхождения.
К представителям привилегированного высшего класса предъявлялись два требования: не делать ничего, что могло бы опозорить твою семью, и жениться на равных. Хотя я никогда не давал официального согласия, в глубине души знал, что, если женюсь на девушке, которую не одобрят мои родители, они превратят ее жизнь в кошмар. А я этого никому не желал. Поэтому всегда надеялся, что чудесным образом влюблюсь в кого-то, кто окажется приемлемым для них. Сблизиться с кем-то было и так непросто, но, когда игровое поле сокращалось до горстки людей, считающихся подходящими, найти настоящую любовь было практически невозможно.
— Что ж, мама, я вернусь не раньше конца лета, так что придется рискнуть и потерять возможность встретиться со скучными женщинами, которых ты для меня подобрала.
— Скучными? Вряд ли.
— А раньше, когда ты подбирала для меня кого-то, это срабатывало?
Она сделала паузу.
— Я пытаюсь помочь.
— Именно. Слушай… я ценю твои усилия, но…
— Что бы ты ни делал, убедись, что глупости, которыми ты там занимаешься, не приведут тебя к необратимым последствиям. Не макай перо не в те чернила, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Я давно не макал перо, так что не беспокойся, а когда макаю, то делаю это со всеми предосторожностями.
— Надеюсь, — сказала она.
В отличие от моего кузена, во время этой поездки я спал только с одной женщиной. Я познакомился с ней в баре, когда мы были в Лос-Анджелесе, и хотя физически нас потянуло друг к другу, ничего особенного в этом не было. Когда я был моложе, меня вполне устраивал легкомысленный секс. Но в двадцать восемь лет я обнаружил, что нуждаюсь в интеллектуальной стимуляции, а также в сексуальном возбуждении. Такую комбинацию было трудно найти.
— Это все новости, мама.
— Ясно, это был короткий разговор. Но, полагаю, я должна считать, что мне повезло, что ты вообще позвонил.
— Обними за меня папу.
— Поцелуй моего племянника. Что Зигмунд планирует сегодня вечером?
— Тебе, наверное, лучше не знать.
— Скорее всего.
— Пока, мама.
— До свидания, любовь моя.
Вечер шел своим чередом, а я все никак не мог выбросить из головы то, что произошло ранее. Редко кто очаровывал меня так, как Фелисити. И ее отказ был ощутимым ударом по моему самолюбию.
Я выключил свет в гостиной, сел на диван и уставился на луну над заливом. Взяв с журнального столика ноутбук, я набрал текст: «Фелисити Данливи — Гарвард».
Первым результатом поиска стала ссылка на видео. Оно называлось — «Ледяное погружение» в Гарварде: яйца.
Это, конечно, привлекло мое внимание.
Это было какое-то благотворительное мероприятие, где люди посреди зимы снимали с себя одежду и прыгали в ледяную воду.
Любопытствуя, я нажал кнопку воспроизведения. Несколько мужчин и женщин вынырнули из бурлящего океана. Прошло всего несколько секунд, прежде чем я заметил ее. Фелисити была одета в красный цельный купальник и, дрожа, растирала веснушчатые руки. Ее длинные волосы были мокрыми и прилипли к телу.
Голос по другую сторону камеры спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Фелисити заскрипела зубами.
— Как, по-твоему, я себя чувствую? Я отморозила себе яйца! — Затем ее глаза расширились в панике. — Подожди, меня показывают в прямом эфире?
Камера тут же вернулась к двум телевизионщикам за столом новостей, которые пытались держать себя в руках. Одна из них фыркнула, поправила свои бумаги и поблагодарила репортера за сюжет.
А потом видео закончилось.
Я прочитал текст под заголовком: «Студентка Гарварда Фелисити Данливи заявляет, что отморозила себе яйца в эфире местного бостонского телеканала после благотворительного мероприятия «Ледяное погружение», организованного колледжем. Оригинальное видео стало вирусным и набрало почти десять миллионов просмотров».
Эта конкретная версия ролика набрала семьдесят пять тысяч просмотров.
Следующие несколько минут я потратил на повторный просмотр, и каждый раз он был смешнее предыдущего. Больше всего мне понравилось шокированное выражение ее очаровательного лица, когда она поняла, что только что сказала «яйца» в прямом эфире.
Жаль, что она не хотела иметь со мной ничего общего, потому что это видео снова вызвало желание познакомиться с ней поближе. Я покачал головой, заставляя себя закрыть ноутбук. В конце концов я задремал, считая в голове веснушки вместо овец.
Неделю спустя я каким-то образом позволил своему кузену убедить меня пойти на двойное свидание в местное бистро. Мне не хотелось встречаться с кем-то, кого я раньше никогда не видел, но с момента приезда в Наррагансетт я вел себя, как затворник, и решил, что мне будет полезно хотя бы выбраться из дома.
Когда мы пришли в бистро «Джейн у воды», черноволосая спутница Зигмунда, Шива, и ее белокурая подруга, Мелани, уже ждали за столиком в углу. Девушка, которая предназначалась мне, была вполне симпатичной, но она была совершенно обычной. В ней не было ничего особенного, ничто не могло удержать меня от желания развернуться и отправиться прямиком домой.
— Очень приятно познакомиться с тобой, Лео. — Мелани улыбнулась, вставая со стула.
— Взаимно. — Я взял ее за руку и легко поцеловал в обе щеки, прежде чем сесть.
— Зиг так много рассказывал мне о тебе, — сказала Шива. — Рада, что мы наконец-то смогли вытащить тебя куда-то.
— Могу только представить, что он рассказывал.
Зигмунд похлопал меня по плечу.
— Только хорошее, конечно. И я согласен, очень мило, что ты осчастливил нас своим присутствием. Ты слишком долго находился в спящем режиме.