Ария Маргариты
Шрифт:
Остатками же некогда великой рок-нации и не пытается управлять здоровенный детина – жилетка на голое зататуированное до невозможности тело, вонючие от долгого ношения джинсы, побитый сединой хаер до пупа — с продетым в пуп алюминиевым колечком для штор… Детина как подойдет по весне к колючей ограде, как начнет колотить в волосатую грудь натруженными музыкой кулачищами, как заорет дурным от гормонов голосом: «Girls!!! Дым над водою!!! Огонь в небесах!». Несовершеннолетние попсоголички — в ярких шортиках, наманикюренные, напудренные, причепуренные — шнырк!.. к ограде и строят детине глазки: «Ну, блин, дядя, вы и крутой!». А за спиной у детины земля родная ходуном ходит, гвозди каленые из нее веером вылетают, настоящие мужики в настоящих портках, как
Детина с вверенными ему мужиками по ту сторону проволочного ограждения идут к себе в кузницу. И куют там, и куют. Качественный мужской тяжеляк. Куют… А нация Попсоголии стареет. Нация вымирает…
ХИМИЧЕСКИЙ СОН 2001 год, альбом С. Маврина
Тот, кто не запутайся и не сбился окончательно с пути в темноте лабиринтов «Химеры», возможно, помнит, что несколько текстов, отвергнутых «арийцами», взял Сергей Маврин. Он успешно справился с задачей написания музыки к этим стихам, сделал аранжировки, и предложил мне еще пару «рыб» на свой отчаянный хэви с элементами симфо– и прогрессив-рока. Вообще современной музыке трудно давать определения: все развивается так стремительно, что казалось бы яркие и подходящие ярлыки безнадежно устаревают и блекнут уже через полгода.
Услышав название нового альбома Маврика, кое-кто тут же вспомнил альбом Брюса Диккинсона «Химическая свадьба». Сначала мы думали, что написали очередную печальную песню о наркотиках, создавая картину Brutal Russia (у Элиса Купера — «Brutal Planet»). Потом расширили границы собственного восприятия созданного нами же, и пришли к выводу, что все гораздо брутальнее и капитальнее: речь идет о беспокойном сне в обществе, фундамент которого покоится на отходах химического производства, на безжалостном истреблении лесов и т.д., на отравлении человеческого сознания химическими суррогатами всех видов. У вокалиста ЖЕЛЕЗНОЙ ДЕВЫ песни были посвящены последним стадиям алхимического процесса, соединению серы и меркурия, двух полярно противоположных элементов единой Материи, слиянию мужского и женского начал –свадьбе Короля и Королевы… Мои тексты (признаю это с неподдельной горечью!) — детский лепет по сравнению с тем. что имеет обыкновение накручивать не стесненный никаким — ни внутренним, ни внешним — худсоветом Дикинсон, энциклопедист и любитель мистики Уильяма Блейка.
Следом за наркотиками у нас (уже на «рыбу») появилась тема СПИДа как наказания за все грехи человечества. Отправной точкой стал небольшой набросок, сделанный задолго до материализации у меня в квартире неутомимого Маврика с идеей записать очередной альбом.
Необходимое предупреждение: нижеследующий фрагмент лишен расистского подтекста!
Ты подцепила эту дрянь В китайском квартале, Но молча продолжала делать свое дело, Мы с дружками ничего не знали, Ставя печать поцелуев на твое Смертоносное тело… Ты подцепила эту дрянь В негритянском квартале… Я скоро начну харкать кровью, Слетая с катушек,
А теперь представьте себе человека, который знает, что он болен СПИДом. И все вокруг знают об этом. Он не гомосексуалист, не наркоман, не представитель «группы риска». Он просто позволил себе влюбиться без памяти и забыл обо всех санпросветбюллетенях с угрожающими картинками и надписями. Может быть, это не герой, а героиня, уверовавшая, что наконец-то встретила своего единственного. Не будем столь умными и современными, и допустим такую вероятность… Откуда бедной девушке было знать, что ее герой обычный алкаш, с хорошо подвешенным языком, несостоявшийся артист, который в жизни пытался сыграть увиденные когда-то на репетиции в театре эпизоды из средней по своей художественной ценности пьесы. «Помню, помню… хлопал какую-то задастую… и, кажется… того… но это же было до встречи с тобой!». У «героя» на теле почему-то не росли волосы, и пахло от «героя» почему-то женскими гормонами (если гормоны пахнут).
ПУСТЬ НАСТАНЕТ ЗАВТРА (музыка С.Маврин)
(полный текст)
Эта смерть не спешит, Ей торопиться нельзя, Делает вид, что спит, Закрыв от света глаза, Кровь — та, что бродит в тебе, – Мертвая кровь-чума… Сколько таких в толпе?
Знает лишь смерть одна.
Кайф от ночи, а потом — шок, А за ним — усталость. От любви осталась Лишь одна молитва… Но есть ли Бог?
Пусть настанет завтра!
Пусть настанет завтра В мире черно-красном, В мире обреченных…
Где жизнь вне закона!
Ты проходишь сквозь мир, Мир смотрит сам сквозь тебя: Он стал совсем другим,
Узнав, что в тебе спрятан яд.
Вдруг понимаешь, что жизнь Не все сказала тебе, И снег, что еще лежит, – Здесь, —
Так безупречно бел…
А небо — радость-и-бездна, Но оно не дрогнет От агоний молнии, Время не застынет Черной смолой, Мертвой листвой,
Если ты исчезнешь…
Пусть настанет завтра В мире красно-черном, В мире обреченных, Где жизнь – вне закона! Пусть наступит завтра, Дай вдохнуть поглубже. Пусть наступит завтра,
Вот и все, что нужно!
Пусть настанет завтра, Солнце вспыхнет ярко, Пусть ударит плетью По живому ветер…
Пусть настанет завтра!
У смертельно больных людей взгляд обращен внутрь. Они смотрят на тебя и не видят, они уже находятся в другом мире или прислушиваются к его приближению, к его крадущимся щагам. У другого мира очень мягкие лапы и цепкие когти…
ХРАНИТЕЛЬ (музыка С. Маврин)
Песня, по замыслу Сергея, должна была быть первой на альбоме, после «Интро». Альбом «Химический сон» получался весьма концептуальной штучкой, и открывающая его композиция должна была бы включать основные темы всех последующих композиций, представлять собой квинтэссенцию рассказанного в дальнейшем…
Первоначально размер в первой песне был совсем другим. Но несоответствие тяжелых «маврикинских» риффов и вполне «арт-роковой» мелодической линии а-ля группа АВТОГРАФ заставило Серегу многое изменить. «Хранитель» начинался со следующего варианта:
НЕИЗВЕСТНО (вариант названия Маврика – «Мастер Вселенной»)
С неба по нитке — Ливню рубаха, А ветру – новый плащ.
Силы – в избытке, Но полнятся страхом Сердца опять, хоть плачь:
Что будет с нами потом, Если мы дальше шагнем? Дальше тех, кто был здесь? Дальше тех, кто исчез?