Ария Маргариты
Шрифт:
Холстинин в процессе нашего с Терентьевым хороводовождения вокруг сюжетов для песен чему-то все время улыбался. Вообще-то, его улыбка всегда обещает в жизни нечто сногсшибательное. Когда, например, тебя сшибает с ног какая-нибудь гадость на скейтборде, и ты лежишь потом этакой яичницей на асфальте, пытаясь сообразить, жива ты или уже нет. А гадость, проехавшая по твоим костям, уже веселится наверху горы.
– Вот что, ребята, где-то читал я… — начал Петрович, гипнотизируя нас взглядом зеленых глаз, как это делает опытный удав с неопытными кроликами, — любовь…туда-сюда…страдания, герой остается один, но ему удается отделаться от душевной боли, навечно навесить ее камнем на сердце бывшей подруге…
ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ (музыка С.Терентьева)
Сюжет №1.
Читался Терей и Холстом в автобусе по пути на Байк-шоу, в гости к Хирургу, предводителю московских «Ночных волков».
ПОСЛЕДНИЙ ТРОФЕЙ
Одно лишь желанье Стать холодней, нем камень, Быстрее, чем ветер…
А ветер догнать нельзя.
Как павшая крепость, Дом мой в лучах рассвета — Проиграна битва,
Ее проиграл не я!
Эта боль — Tвой трофей, а не мой, Эта боль — На всю жизнь, навсегда, Твой черед Ощутить, испытать эту боль,
Принимай последний мой дар!
Ритмичная осень Дождями все беды косит, Не сбиться бы с ритма
По дороге в новый день!
Там, солнцем пронизан, Брошу любви свой вызов, В другом измеренье
Ты вновь ответишь мне…
Эта боль —
Твои трофей, а не мои…
Одно лишь желанье — Стать холодней, чем камень, Быстрее, чем ветер,
А ветер догнать нельзя!
Пусть будет, что будет, Здесь нет беспристрастных судей, Проиграна битва,
Ее проиграл не я…
– Что-то тебя на двусмысленности потянуло, — сказал мне по поводу этого варианта человек по кличке Брат Брюс, прозванный так из-за своего внешнего сходства с вокалистом IRON MAIDEN, — о каком таком последнем даре поет, торжествуя, твой герой в припеве? Он ее СПИД'ом, что ли, наградил? Сифилисом? Дескать, я пошел, а ты страдай, лечись и помни? Идея, конечно, неплохая, но Кипелов не панк, чтоб такие песни петь.,. Да и панка полноценного здесь не получается, матерка и грязи не хватает.
Брат Брюс всю свою сознательную жизнь — а жил он на земле уже 35 лет – был провокатором-любителем. Доступ к Интернету дал новый стимул для развития его провокационного таланта: он часами бродил по виртуальным просторам, ругался на открывающуюся его взору всемирную информационную помойку и под разными никами захаживал во множество чатов. Посетив несколько сайтов металлических групп и пообщавшись с тамошними обитателями, Брат Брюс долго чесал в затылке, прежде чем изречь: «Не понимаю, как вы для них пишите… Почти везде одно «э-э», «ы-ы», «по пиву» да «по бабам». Можно на любом варварском наречии для них бацать, все равно поросячий визг стоять будет, главное — чтобы ваш Кипелыч рот раскрывал и героические позы принимал… А с юмором у ваших подопечных вообще засада… Чуть что — сразу или на х . . или в морду. Нация вырожденцев». Обижаться на Брюса и доказывать, что не все такие, как он думает, было бесполезно. Двойник Дикинсона вошел в раж: «Зарабатывать деньги на недоумках нечестно, — перешел он на соль первой октавы, — вы ж не попса какая-нибудь, вы ж взрослые люди!
Пришлось украдкой взглянуть в зеркало — действительно, ничего хорошего я там не увидела. Все те же джинсы, все тот же свитер, рыжий хаер, бледная физиономия человека-совы, ведущего в основном ночной образ жизни, Тетка «меж времен и лиц». Кошмарный ненавистный курносый нос. От папы достался. Краситься толком не умею, модное шмотье пропадает в бутиках без меня. Юмор какой-то сомнительный, дикция ни к черту, у ног – собака не породистая. Руки-крюки — вся техника ломается только при одном моем приближении. Солидности — ноль, и еще раз ноль.
«Ненавижу я тебя, Пушкина, — бросила я своему отражению, но Брюсу сказала: злой ты, дядя, бешеный. Ну не удались мы — что ж, стреляться теперь? Людей обижать не надо, в них порох-то еще не отсырел!» Брюс выразительно покрутил пальцем у виска и скрылся. С тех пор я видела его имя один раз – на форуме сайта Маврика, где он высказывался по поводу религии. Правит всем Высший Абсолют. А земляне у Высшего Абсолюта вроде как дрессированные обезьянки… Xion! — и нет дрессированных обезьянок. Нет землян. Нет моего курносого носа. И деревни Суконники, откуда наш пушкинский род пошел. Высказывание Брюса из форума быстро убрали.
Сюжет №2
БОЛЬ
Играю без правил, Сегодняшним днем отравлен, Из пепла пытаюсь
Воскресить наш прошлый день.
Вчерашние ласки — Так ли они опасны? Вчерашние клятвы —
Последний выстрел в тень.
В кипящую реку Срываюсь опять с разбега, Но дважды не вступишь
В один и тот же поток.
Я понял, Но поздно — Ты все приняла серьезно, Я слое утешенья,
Увы, найти не смог…
Одно лишь желанье — Стать холодней, чем камень, Быстрее, чем ветер,
А ветер догнать нельзя!
Не знаю, что будет,
Кто завтра тебя разбудит,
Но в следующей жизни Ты вновь найдешь меня.
Сюжет №3
Вечер. Захотелось подпустить немного своего любимого, призрачно-мистического. Вспомнился отчаявшийся Христос из черного мрамора, застывший в нише кирпичной стены Донского монастыря. Желтые листья, красно-бурый камень, чернота одеяния Спасителя, который, в какой бы точке ты ни стоял, внимательно следит за тобой. Если возникнет желание познакомиться с ним поближе, войдите на территорию монастыря, пройдите немного вперед и сверните направо, мимо надгробий старых масонов… За вами может увязаться занудливый охранник, не давая подойти к Христу, со стороны жилых помещений к вам могут направиться черными антирок-н-ролльными воронами чересчур бдительные обитатели келий. «Хватать! Чужих не пускать!» Раньше наша компания приходила сюда запросто, за монастырскими стенами царила удивительная тишина, словно кто-то действительно Всемогущий и Заботливый вырезал кусочек этого мира из общего полотна и давал входящим и вписывающимся в него возможность насладиться покоем… Мы шли к всепонимающему Христу в нише, мимо тяжелых каменных саркофагов со всевидящим оком на крышках, заодно заходили и в часовенку, где сидел другой, тоже черномраморный, Christ, разведя в изумлении руки… Та скульптура Антокольского называлась, кажется, «Христос в пустыне».