Ария Маргариты
Шрифт:
Увлечение кроулианскими теориями и практиками Джимми Пейджа из LED ZEPPELIN известно, пожалуй, всем, кто интересуется рок-героями. Совсем недавно Пейджа опять вызывали в суд по старому обвинению: его увлечение черной магией привело к смерти барабанщика группы Бонэма, о таланте которого ходили легенды. «Дайте Бонэму фонарные столбы, и он отстучит ими так, что мало не покажется!» И на этот раз супергитаристу удалось доказать, что смерть члена группы ЛЕД ЦЕППЕЛИН никак не связана ни с ним, ни с его пристрастиями к постижению глубин бессознательного по методикам «Великого Зверя». Но если повнимательнее посмотреть на деятельность Джимми после смерти Бонэма и распада ЦЕППЕЛИНа, то станет очевидным, что ничего нового, гениального он с тех пор не создал. Все шедевры сочинялись и игрались в то самое время, когда он скупал особняки, некогда принадлежавшие Кроули, его библиотеки, занимался магическими
Из наших музыкантов серьезно увлекались Кроули, кажется, только Сергей Курехин и – одно время – Дмитрий Ревякин из «Калинова Моста». Может быть, кто-нибудь еще отдал дань этой своеобразной моде западных коллег, но громко об этом не кричит.
Для Дубинина явилось огромным откровением, что полная драматизма песня «Man of Sorrows» Брюса Диккинсона с альбома «Accident of Birth» посвящена именно Алистеру Кроули или… Христу(?!). На прямую связь этого произведения айронмейденовского вокалиста с человеком, который настаивал на том, что в своей предыдущей жизни он был знаменитым французским мистиком Элифасом Леви, указывает строчка «Do What Thou Wilt» — «Делай, что пожелаешь», основа всей кроулианской философии.
Маленький ребенок в церкви преклоняет колени, Он молится Богу, которого он не знает, которого он не чувствует, Все детские грехи свои он будет помнить, Но не будет рыдать и слез не станет лить.
Человек Печали, я не увижу лица твоего, Человек Печали, ты исчез, не оставив следа.
Ребенок теряется в догадках — так что же это было? Твой путь завершен или ж только путь начат? Призрак нового мира встает из праха мира старого. «Делай что хочешь!» – кричит его проклятая душа, Провидец-мученик, пророк царящей в наших душах пустоты, Об одном лишь размышляет он: «Зачем? Почему?».
Человек Печали, я не увижу лица твоего (Я не увижу лица твоего), Человек Печали, ты исчез, не оставив следа, Ребенок размышляет: «Зачем все это?»…
Завершил ли ты путь свой или же только начал?
Человек Печали, под пыткой, Терзаем мыслями, которым не хватает смелости назвать самих себя, Заключен в ловушку собственного тела, из чувств остались лишь вина и позор.
Всю жизнь обречен носить в себе гнев… Он кричал: «Я ненавижу себя!»… «Делайте, что хотите!»…
У Диккинсона песня полна трагизма, такое ощущение, что он заглядывает в самую душу философа-мага, снимает с нее яичную скорлупу цинизма и пытается докопаться до истоков трагедии.
Оззи Осборн, столь любимый Кипеловым, тоже имел честь спеть песню под названием «Mr. Crowley» (альбом «Blizzard Of Ozz»)
Мистер Кроули, что творилось у Вас в голове?
Мистер Кроули, Вы действительно разговаривали с мертвецами?
Ваш образ жизни казался мне таким трагичным …
И завораживающим…
… Вы дурачили людей с помощью магии, Вы ждали сигнала от Сатаны…
Мистер Красавчик, Вы думали, что чисты?
… Вы хотели вызвать своим посланием бурю споров? Я хочу знать, что лее Вы имели в виду. Я хочу знать, что Вы имели в виду.
Представляю, каким откровением будет для «арийских» музыкантов то, что сюжет «Отшельника» основан на небольшом эпизоде из жизни «нехорошего» Кроули и его друга Джонса, вычитанном мной водной из энциклопедий.
Рассказывают, что в лондонской квартире Кроули были две комнаты, выделенные для занятий магией, – «черный храм» и «белый храм». В последнем, облицованном зеркалами, Алистер занимался более «невинными» оккультными практиками, нежели в «черном» отсеке. Как-то раз проматывающий родительское наследство Кроули и Джонс вернулись домой после сытного ужина и обнаружили, что в тщательно запертом перед уходом «белом» храме кто-то побывал и устроил там небольшой погром… Оказалось, что по комнате кружат полуматериализовавшиеся демоны, которых друзья вычислили с помощью, конечно же, ясновидения… «А свидетели этого «вычисления» там были? Или это со слов самих, с позволения сказать, «магов»?» — спросил меня Маврин, когда я рассказала ему этот эпизод. Свидетелей не было, как, впрочем, не было свидетелей
Демонов я заменила на соседского мальчишку-хулигана, приблизив таким образом сюжет к русской народной сказке о «Трех медведях», с одной стороны… С другой, я кровожадно руководствовалась шокирующим заявлением мага о жертвах, которые следует выбирать для высшей духовной работы. Конечно, такое заявление было верхом дешевого эпатажа! «Наиболее подходящей жертвой является ребенок мужского пола, совершенно невинный…» Младенцу трудно было бы самостоятельно приползти в дом нехорошего соседа, а вот паренек лет 7-8 вполне мог залезть в «храм» через окно. По мере сочинения текста серьезность моя улетучивалась, уступая место иронии…
Причем происходил совершенно непозволительный для «арийского стиля» занос в сторону шутовства — никакого трагизма: нарисовался образ уставшего от собственного магического искусства пожилого дяденьки с всклокоченной седой бородой, в запачканных капающим изо рта кефиром пижамных брюках…
Да, я волшебник, Маг и отшельник, Тяжек мой путь: Ангелы — справа, Слева — орава Злобных бесов… Я заклинаю, И превращаю В золото ртуть, Все это дело Так надоело, Если честно, мне!
Перед глазами так и стояла картинка: полный разгром в доме местного мага, полусгоревшие страницы рукописей, словно умирающие бабочки, на полу, разбитые колбы, рассыпанные чудо-порошки… Дед в последний раз окидывает затуманившимся было взглядом лабораторию, где он столько часов беседовал с демонами Маммоной, Асмодеем. Вельзевулом, Левиафаном и Бельфегором, сообщая им адреса обывателей, которых им следовало бы навестить и — материализовавшись — напугать до полусмерти или смерти… Скупая мужская слеза беспрепятственно — у деда нет носового платка, ни шелкового, ни хлопкового, а до бумажного он еще не додумался – скатывается по щеке и некоторое время теряется на уступе выдающегося вперед волевого нордического подбородка. Крякнув, дед перекидывает через плечо мешок с сухарями и салом, выходит за порог, свистом подзывает верного коняшку по имени Антракс и идет прочь по неожиданно золотистой солнечной дороге… Идет в колхоз, наниматься счетоводом и учетчиком. Название колхоза, естественно, – «Путь к атеизму»…
Дальше — больше… Почтенный будущий колхозник трансформируется при помощи моего взбесившегося воображения в булгаковского Шарикова, заведующего подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и пр.) в отделе МКХ.
Ты станешь вороном летать, Духов Венеры вызывать…
«Из официального отчета по образу Отшельника» (из области фантазии)
«Обещание научить мальчика вызывать духов Венеры как бы нейтрализует не совсем подходящую для ребенка перспективу периодически превращаться в птицу, криком своим предвещающую смерть… Таким образом можно сделать вывод, что Отшельник, хоть и несколько страшен внешне, внутренне все же тяготеет к светлому и красивому. Ибо обычно духи Венеры, вызываемые в пятницу, по свидетельству господина Папюса, материализуются в красивом теле, они среднего роста… Вид их очаровывает вызывающего и для глаза весьма приятен. Цветом они – белые или зеленые, позолоченные сверху… Могут явиться в виде призраков резвящихся симпатичных девушек, которые весело приглашают вызывающего потанцевать с ними в кругу… Также, как свидетельствует практическая магия, духи Венеры могут явиться в образе короля со скипетром в руках, верхом на верблюде, или голубки, или казацкого можжевельника, или же в облике привлекательной обнаженной девицы…»
«Стоп!» — говорю я себе мысленно и быстренько превращаю перспективного учетчика опять в отшельника, но на этот раз не в образе Кроули, тот был совершенно несимпатичным, толстым опустившимся сластолюбцем, — а в образе Элиса Купера, как мы увидели его во время визита короля шок-рока в Москву.
Итак… любопытный мальчишка проникает в дом местного алхимика-затворника, о котором в провинциальном городке ходят самые нехорошие слухи. Парень нарушает границы частной собственности в самый подходящий момент: отшельнику, давно отрекшемуся от всех земных радостей, полностью посвятившему себя выбранному Делу и соблюдавшему все табу, обряды очищения, позарез необходим ученик, которому душа просит передать приобретенные знания. Ему нужно заполучить «мистическое дитя» (именно таким ребеночком и был для Кроули вышеупомянутый Джонс — брат Ахад). Все, на кого он рассчитывал раньше, разбежались: кто в столицу за верным заработком, кого священники запугали до полусмерти, утверждая, что старик — гнусный слуга Сатаны. «Арийцы» именно к этому и подвели, изменив по своему усмотрению последнюю строчку в припеве. В оригинальном варианте вновь фигурировали Луна и Солнце — символы, от которых в магии и алхимии некуда деться.