Арийский миф в современном мире
Шрифт:
Отличаясь предельным дилетантизмом, работы Демина воочию демонстрируют все излюбленные приемы современной паранауки. Это гипермиграционистский и моноцентристский подход, полностью игнорирующий возможность конвергентного развития; следование априорной концепции, ради чего отбираются только те аргументы, которые ей удовлетворяют, и отбрасывается все то, что идет вразрез с ней; искажение и доведение до абсурда концепций специалистов («твердолобых ученых»), чтобы легче было их опровергать и убеждать читателя в своей правоте; ссылки на любимых авторов вне зависимости от того, к какому времени относятся их концепции и какое место они занимают в историографии; упорное замалчивание альтернативных гипотез и теорий, выдвигавшихся специалистами; всяческое избегание научного спора с теми, кто предлагал иные решения исторических проблем; зато полное доверие к фантастическим взглядам и «открытиям» неспециалистов (краеведов, уфологов, эзотериков, «энтузиастов-поисковиков» и пр.) и, наконец, утверждение о том, что якобы академические ученые устанавливают запреты на изучение каких-либо эпох или развитие каких-либо теорий (Cole 1980). Чтобы найти сочувствие в обществе, деятели паранауки стремятся объявить себя «правдоискателями», подвергающимися гонениям со стороны «догматиков». Но в науке нет запретов; отвергаются лишь те взгляды и построения, которые не подтверждаются фактами и, тем самым, признаются ненаучными. Именно к ним и относятся фантазии Демина и его последователей.
Подобно другим эзотерикам, Демин искал исторические сведения в мифах, сказках и легендах, почти полностью игнорируя огромный массив данных, накопленный современными археологией и лингвистикой 266 . Если он и прибегал к таким данным, то чудовищно искажал их смысл. В итоге вместо глубокого научного анализа читателю предлагалось неимоверное число никак не связанных между собой фактов, вырванных из контекста и, по сути, ничего не доказывающих. Демин был вынужден опираться не на научные аргументы, а на мнения дилетантов; любые попытки найти единомышленников среди ученых заставляли его обращаться к историографии XVIII–XIX вв., а то и к более ранним работам, которые уже давно безнадежно устарели и иначе, как курьез, специалистами не рассматриваются. Ориентируясь на нетребовательного малообразованного читателя, автор пытался поразить его воображение псевдоэрудицией, но при этом, даже если он обращался к реальным фактам глубокой древности, он «забывал» упомянуть об их контексте и вовсе избегал указывать датировки.
266
Показательно, что библиография, помещенная им в одной из своих последних книг и содержавшая около 80 названий, включала массу изданий по «атлантологии», но работы по археологии там блистательно отсутствовали. См.: (Атлантида и Гиперборея 2003: 503–506).
В частности, он использовал данные современного фольклора или современных народных обрядов и ритуалов для того, чтобы восстановить историю многотысячелетней давности. Для него «фольклор – это закодированная в устойчивых художественных образах и символах родовая коллективная память народа» (Демин 1997 г: 338; 1999б: 84). И ему даже не приходило в голову, что современная культура является плодом длительного развития и что те же ритуалы и фольклорные мотивы, а также смысл культурных символов даже сто лет назад могли восприниматься и интерпретироваться иначе, чем ныне, не говоря уже о более глубокой древности. Он не задавался вопросом о том, какой может быть глубина народной памяти. Между тем недавние исследования показали, что современные бушмены Ботсваны и Намибии, например, уже не помнят о том, что их предки пользовались каменными орудиями, хотя это было менее ста лет назад! Однако, вопреки такого рода данным, Демина проблема культурной динамики и культурных взаимовлияний вовсе не интересовала – похоже, он полагал, что культурные элементы, сложившиеся тысячелетия назад, обладали абсолютным консерватизмом – время над ними было не властно. Это механистический подход, уже давно отброшенный наукой, но культивирующийся эзотерикой. Среди других столь же сомнительных методических приемов была народная этимология – излюбленный прием дилетантов, позволяющий доказать все, что угодно.
Все эти приемы, свойственные паранауке, давно известны и мало кого могут удивить. Удивляет другое – то, что экспедиция Демина, не имевшая отношения к какой-либо реальной науке, находила, по его словам, поддержку у чиновников Госкомсевера! Эту загадку, возможно, проясняло появление в Мурманской области общественно-политического славянского движения «Возрождение Мурмана и отечества», учрежденного 16 апреля 1997 г. и возглавлявшегося такой влиятельной в области фигурой, как вице-губернатор В. В. Калайда, опиравшийся на поддержку КПРФ. Выступая под лозунгом «Народовластие, Патриотизм, Справедливость» и борясь против «геноцида славян» в России, движение ставило своей целью «возрождение славянской цивилизации» (Денисенко 1997). Вряд ли можно сомневаться в том, что его лидерам могла бы прийтись по душе древнейшая «русо-арийская цивилизация», якобы обнаруженная в их области. Кроме того, в августе 1997 г. у Сейдозера проходила представительная природоохранная конференция, высказавшаяся за организацию национального, или этноприродного, парка, способного заменить существовавший там в 1982–1995 гг. Сейдозерский заказник (Большакова 1997; Ефремов 1997). И Демин высказывал пожелание, чтобы остатки «гиперборейской цивилизации» стали его важной частью (Кузнецова 1997). Следует также отметить, что вплоть до 2000 г. Демин руководил общественной организацией Народный фонд «Русь возрожденная». Все это говорит о политическом спросе на «гиперборейскую цивилизацию».
Наконец, нельзя не учитывать разгоравшиеся с конца 1990-х гг. споры из-за владения Арктическим шельфом с его огромными запасами углеводородов. Эта борьба достигла кульминации в 2007 г., когда российские полярники установили металлический российский флаг на дне Северного Ледовитого океана, а Россия была объявлена «великой арктической державой». С этой точки зрения обнаружение на территории России «полярной прародины человечества» звучало также весьма соблазнительно. Правда, пока что побеждает благоразумие, и в этой части света сотрудничество преобладает над соперничеством. И это не оставляет места для Гипербореи в большой политике.
Тем не менее в последние годы множатся гипотезы об Арктической прародине, которую авторы-энтузиасты изображают уже не только древнейшим ареалом индоевропейцев, но и исходным регионом расселения ностратической общности и даже внетропической прародиной всего человечества. Так, некий И. Кольцов, представленный журналистом «членом Российского географического общества», доказывал, что исконной землей кривичей была якобы затонувшая в водах Северного Ледовитого океана Гиперборея, откуда они вначале переселились на Чукотку, а затем пересекли всю Сибирь и оказались в Восточной Европе (Седов 2002). А бывший геолог Н. С. Новгородов переносил такую прародину на полуостров Таймыр (Новгородов 2000), и его рассуждения Демин благородно помещал в своей очередной книге, тем самым показывая, что он и сам не очень-то верил своим сенсационным «открытиям» на Кольском полуострове.
Действительно, к началу 2000-х гг. Демин уже ощущал бесплодность своих поисков на Кольском полуострове и горел желанием расширить их географию, включив в их поле Гренландию, Аляску и Канадский Север (Демин 2000б: 63). А под конец жизни он мечтал о походе в Арктику на атомном ледоколе (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 149). Так далеко ему добраться не удалось, но, похоже, никаких сожалений он не испытывал. Ведь, по его мнению, именно российское побережье Северного Ледовитого океана было периферией утонувшей Гипербореи (Демин 2003б: 396). Летом 2002 г. он перенес свои «исследования» на полуостров Ямал, продолжая неутомимый поиск «утраченной цивилизации». Однако ему снова не удалось обнаружить никаких монументов, созданных древним человеком. Зато на Северном Урале оказалось много природных образований причудливой формы (все это – плоды выветривания, хорошо известные геологам), которые Демин объявил объектами поклонения древних. Он признавал их естественное происхождение, но это нисколько не умерило его энтузиазма. И он объявил их святилищами «ландшафтного типа». Несмотря на столь скромные результаты, его статья об этом начиналась обнадеживающими словами о том, что на Севере повсюду встречаются следы «древнего гиперборейского прошлого» (Демин 2002: 92–93; 2003б: 468–473).
Пока Демин развивал свои фантазии о Гиперборее, археологи путем многолетних изысканий установили общую картину эволюции древней культуры на полуострове Ямал. Никаких остатков «гиперборейской цивилизации» они там не обнаружили. Выяснилось, что люди начали заселять Ямал в эпоху мезолита. Однако вплоть до эпохи раннего Средневековья они осваивали только его южные районы. Каких-либо остатков деятельности прибрежных морских зверобоев, что предполагалось более ранними гипотезами, обнаружить не удалось. Никаких подземных жилищ в тундре тоже не было, так как этому препятствовал высокий уровень подпочвенных вод. Зато было показано, что самодийцы начали проникать в центральные и северные районы Ямала только с VI–VII вв. н. э. Занимаясь охотой на северных оленей, они передвигались на север вслед за кочующими стадами в теплое время года, а с наступлением холодов возвращались на юг (Федорова 2000; 2007: 31; 2008).
Однако данные, полученные археологами, фанатов Северной цивилизации не интересуют. Где бы ни располагалась Гиперборея, Демину хотелось верить, что она «не исчезла бесследно: она оставила после себя потомков – ариев, а те, в свою очередь, – славян и россиян». Об этом он не уставал повторять до самой своей кончины и всячески убеждал в этом журналистов. Он особенно тесно сотрудничал с еженедельником «Аргументы и факты», продолжавшим и после его кончины тиражировать миф о Гиперборее (см., напр.: Лескова 2005; Писаренко 2006–2007; Гудкова 2009; Кашницкий 2009б), причем иной раз помещая ее в Антарктиду (Кашницкий 2009а). А в районах своих исследований Демин неизменно встречался с местными чиновниками, вплоть до губернаторов, заражая их своим энтузиазмом и получая от них ту или иную поддержку.
В отличие от Гусевой Демин откровенно признавал огромный вклад Блаватской в развитие «гиперборейской идеи» (Демин 2003б: 327–328; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 187–188) и подчеркивал, что «торжество» последней было связано с работами таких традиционалистов, как Г. Вирт, Р. Генон и Ю. Эвола. Правда, он все же не отваживался открыто говорить о связях Вирта и Эволы с германским нацизмом (об этом см.: Wiwjorra 1996: 180–182; Goodrick-Clark 2002: 52–71). В то же время он широко пользовался эзотерическими построениями и изображал эпоху палеолита Золотым веком, куда уходят корни Примордиальной традиции (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 121). При этом он не упускал случая отметить триумф «теософской концепции развития разумной жизни на Земле» и включал в свою книгу пространные рассуждения итальянского фашиста Эволы о «благородной нордической традиции» (Демин 2000б: 58–61, 287). Кроме того, говоря об Арктической прародине, он ссылался на Тилака, построения которого не были приняты даже современной тому наукой. Зато с доводами современных археологов Демин считаться не желал и убеждал, что те якобы намеренно скрывали истину от общественности.