АркАДьев: Графами не рождаются
Шрифт:
Ящер, надо отдать ему должное, довольно скоро взял себя в руки и одним отчаянным движением создал магический защитный конструкт, который хлестанул его крыльями огромной птицы, гася пламя.
Противник дымился, словно уголек из костра. Вид у него тоже был тот ещё: одежда подпалена, лицо в саже, взгляд злобный. Такого позора он давно не испытывал, если вообще когда-то переживал.
— Продолжаем! — бросил Вебер.
Со всех сторон начали раздаваться улюлюканье и свист.
— Продолжаем! — ещё громче закричал Вебер.
В его голосе прорезались истеричные нотки. Похоже, директор делал на этот
Я рванул вперёд. Сердце моё наполнилось яростью, и теперь я готов был драться по-настоящему.
Первый выпад Ящер отразил. Но второй, третий, четвертый…
Каждый последующий удар он ошибался всё сильней и сильней, делал блоки не там и невпопад. А я всё бил, бил, бил, оттесняя противника к самой стене арены.
В какой-то момент противник допустил непростительную ошибку, и я одним ударом сбил его с ног. Ящер расстелился на земле. Его шпага звякнула и отлетела в сторону. Противник дёрнулся, чтобы поднять оружие, но было поздно — острие моей шпаги было направлено ему в горло. Вспомнив, что шея надёжно защищена амулетом, я быстро переместил острие в область сердца. Дюйм — это очень мало, но при таком уколе ни у кого не возникнет сомнений в исходе поединка. Веберу придётся закончить бой. Мысль о том, что он потеряет куда больше, чем планировал, доставила мне удовольствие и вызвала на лице улыбку. Наверное, более кровожадную, чем мне хотелось бы, ибо Ящер смотрел на меня не только удивлённо, но и испуганно.
Такого исхода он явно не ожидал. По лицу парня стекали крупные капли пота, затекая прямо в глаза. Но он не обращал на это внимания. Ящер смотрел лишь на меня и на лезвие, которое было направлено на него.
А я ждал, не нанося последнего удара. Хотя мог бы.
Но это не настоящая битва. Это всего лишь турнир. Не нужно, чтобы люди на трибунах видели меня таким, каким видели настоящие враги — те, кого я безжалостно разрубал и пронзал в былые битвы. Здесь для всех я только молодой парень, пытающийся выиграть турнир. Пусть всё так и остаётся.
— Ну же! — рявкнул я, обращаясь к Веберу.
По правилам он должен остановить бой и объявить победителя. Но директор молчал.
Толпа вновь начала свистеть, требуя остановить бой. Всё и так было понятно, зачем же продолжать это безумие?
«Добей его!» — внезапно раздался во мне голос.
Было ли это моим желанием я не знал, потому что ещё секунду назад совсем не думал об этом. Но я чувствовал, что одна моя часть разума вполне согласна с этим призывом. Более того, мышцы всего тела дёрнулись, словно повинуясь приказу — я едва сумел сдержать порыв, так что острие шпаги только коснулось груди Ящера.
«Чего же ты ждешь?! Добей его! Прямо сейчас!»
Голос был резким и приносил собой только холод. Он явно был чужим, не моим. Что это?! Какое-то ментальное воздействие?
Я глянул на Вебера, но тот молчал и вида не показывал.
«Добей его! Просто возьми и добей! Одним ударом. Ты ведь хочешь этого!»
И я почувствовал, как мое прежнее естество, то, что когда-то горело на костре, вдруг воскресло, пробудилось и неистово рванулось наружу.
Я и в самом деле хотел добить этого парня! И это желание выросло на не свершенной мести за то, что я не успел ещё добраться до тех, кто убил меня. Так почему бы не
Нет! Я одернул себя. Нельзя дать демону прорваться наружу. Этот парнишка ничего не сделал мне. Он не виноват, что жребий драться со мной выпал ему. И сейчас, валяясь в пыли, испуганный и слабый, он не представлял для меня опасности.
«Добей его!»
Перед глазами вдруг всё затянуло кровавым маревом. Я понял, что демон внутри меня стал сильней, и я уже не мог с ним совладать. Ладонь крепче стиснула рукоять шпаги. Мышцы снова напряглись.
Я готов был сделать последний удар!
Глава 22
— Не надо! — вдруг просительно проговорил Ящер.
Судя по взгляду, он забыл о том, что клинок не сможет его убить. А может, просто испугался ранения?
Так или иначе, его голос, так резко контрастирующий с тем, что заставлял меня нанести последний удар, отрезвил меня. Правда, всё равно пришлось сделать над собой усилие. Да, из меня рвался демон, но это не было чуждое мне существо, это был я сам. И кому, как не мне, контролировать себя?! Никто не может управлять мною! А тот, кто осмелился попытаться, дорого за это заплатит.
Я вдруг подумал, что эта человеческая земная оболочка слишком долго была на мне и потому сковала. Я сам начал превращаться в человека! Но я демон, истинный!
— У тебя есть шанс сдаться! — проговорил я глухо, отгоняя красную пелену, застилавшую глаза. — И сохранить лицо.
— Да! Я согласен!
Обрадовавшись, Ящер быстро поднял руку и растопырил пальцы. Жест означал отказ творить магию, а значит, и сражаться дальше. Трибуны взорвались ликованьем.
Я отступил, держа клинок вниз, и обратил взгляд на Вебера. Тот опёрся о свою трибуну, как самец гориллы, и сверлил яростным взглядом, но не меня, а так неожиданно подведшего его Ящера. Да, сдаче противника ему уже противопоставить было нечего: все видели, что поединок закончился. Решения директора не требовалось.
В меня ударила отчаянная волна гнева, но разбилась о ту нерушимую стену, которую я выстроил, придя в согласие с собой. Жалкая попытка Вебера нанести мне ментальный удар вызвала на моём лице лишь ухмылку.
Директор побледнел, как полотно. Это было заметно даже на таком расстоянии. Тем не менее, он взял себя в руки. Выпрямившись, постучал по микрофону, словно собираясь с мыслями, откашлялся.
— Что ж, раз одному из участников поединка было угодно завершить схватку досрочно, — начал он, и голос его постепенно обретал былую звучность, — победителем признаётся Максим Аркадьев. Увы, это первый случай подобного малодушия и слабой воли к победе. Я разочарован.
Он махнул рукой, что означало, что участники должны покинуть арену.
Я отсалютовал Ящеру шпагой, вручил её подоспевшему арбитру и направился к воротам.
Сопля нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поджидая меня. Когда я подошёл, схватил мою руку и сильно потряс.
— Чёрт, Макс! Это было круто! — проговорил он восхищённо. — Честно говоря, в какой-то момент мне показалось, что ты не удержишься и пырнёшь его! Это было бы глупо, конечно. Знаю, ты бы так не сделал.
— Глупо, да, — согласился я, всё ещё думая о том, что при случае нужно будет непременно припомнить Веберу о том, что он сделал.