Арлекин
Шрифт:
–Я свяжусь с резервом, который собирался позвать, и они присоединятся ко мне позже. Я буду у вас, - он сделал паузу, сверяя часы, - часа через четыре или самое большое пять. Я буду в Сент-Луисе до заката.
–Ты думаешь, что может случиться что-то настолько серьезное?
– спросила я.
–Если бы я был вампиром, твоим слугой, я бы захотел тебя убить за одно это. Но если вы отымели Августина, одного из самых сильных мастеров США, тогда да, я думаю, они там все забегали. Странно, что Арлекин не посетил Сент-Луис раньше.
–Я думаю, и нужно было оправдание, которое они нашли в Малькоме и его пастве. Совет действительно разделился во мнениях о Жан-Клоде и его силе. Я думаю, что Совет не прислал бы Арлекина за нашими головами, но поскольку они и так здесь, разбираются с Церковью Вечной Жизни, то могут и нас прихватить. Двух зайцев одним выстрелом.
–Логично, -
– Я буду у тебя, как только смогу, Анита.
–Спасибо, Эдуард.
–Пока рано благодарить.
–А почему нет?
–Увидимся через несколько часов, Анита. Смотри, что у тебя за спиной, если они Мастера, то у них могут быть подвластные звери и слуги-люди, выполняющие роль дневных глаз. Только потому что ты под солнцем, ты не в безопасности.
–Я знаю это, Эдуард.
–Возможно, но будь осторожна, пока я не приеду.
–Приложу все усилия, - сказала я в уже немую трубку. Он отключился. И я последовала его примеру.
Глава 11
Натаниэл спал на красных шелковых простынях Жан-Клода. Сам Жан-Клод был в комнате Ашера в течение дня, но посчитал нужным сменить простыни у себя в спальной на красные, потому что мы трое на красном смотримся особенно хорошо. Глаза Мики отразили свет от приоткрытой двери в ванную. Его темно-каштановые волосы вились темной пеной вокруг узкого треугольника его лица. Приоткрытая дверь была нашей версией ночника, потому как другой лампы возле кровати не было, а к выключателю пришлось бы идти через всю комнату. В глазах Мики отразился едва заметный жар и они заблестели. Его глаза были глазами леопарда или по крайней мере очень сильно на них походили. Врачи говорят, что сам механизм восприятия зрительных образов соответствует человеческому глазу, но вот вид. Я распустила волосы, вспоминая. Химера, тот е плохой парень, что устроил засаду, заставившую Натаниэла взять в руки пистолет и стрелять из него, принуждал Мику оставаться в животной форме так долго, что он уже не смог полностью перекинуться назад. Его глаза никогда уже не станут человеческими. Я однажды спросила его, какого они были цвета до случившегося. Он ответил, что карими. Мне было сложно представить что-то, кроме золотисто-зеленого оттенка его глаз, с которым он попал ко мне. Они были частью образа Мики, любые другие сделали бы его лицо неузнаваемым.
Его голос был тих, как тот, что вы используете, стараясь не разбудить кого-то спящего при вас.
–Что он сказал?
–Он будет здесь через четыре или пять часов. С резервом.
– Я подошла к краю кровати.
–Кто в резерве?
–Я не знаю.
–Ты не спросила.
–Нет, - по правде сказать, я даже и не подумала спросить.
–Ты ему настолько доверяешь?
– спросил Мика.
Я кивнула.
Мика перекатился под красным шелком так, чтобы можно было дотянуться до моей руки. Он пытался втянуть меня на кровать, но в шелковой одежде на шелковых простынях я так и не научилась правильно себя держать. Они были слишком скользкими. Я отобрала у него свою руку и сняла пояс. Он откинулся назад, наблюдая за мной взглядом, который вы можете получить только от мужчины, взглядом, полным секса, вожделения, словом мужским взглядом. Это не взгляд, полный любви, той, что с цветами и обещаниями сердца, это взгляд, говорящий о том, что с вами хотят сделать здесь и сейчас. Эдуард прав. Мика мой любовник. Не друг. Мы праздновали годовщины. Мы ходили в театр, в кино, ездили на пикники с подачи Натаниэла, но объединял нас в конечном счете секс. Вожделение, как лесной пожар, который мог спалить наши души до тла, но вместо этого спас нас. По крайней мере мне так казалось. Я действительно не спрашивала частенько его мнения.
–Какой серьезный вид, - сказал он.
Я кивнула, позволяя одежде соскользнуть на пол. Я стояла перед ним голой и ощущала то, что чувствовала с самого первого момента, как вошла - желание. Он снова потянулся ко мне, и я позволила ему помочь мне взобраться на постель. Кровать была настолько большой, что он мог спокойно уложить меня рядом с собой, не потревожив при этом так трогательно спящего Натаниэла.
В ноябре, когда мы с Жан-Клодом поимели Августина из Чикаго, мы выяснили еще кое-что. Мое вожделение к Мике и его ко мне были проявлениями моих околовампирских способностей. Не таких, как у Жан-Клода или Августина, но схожих. Мои способности, вероятнее всего, были следствием меток Жан-Клода, но они видоизменились благодаря моей некромантии, и теперь сильно отличались от исходных. Я походила на вампира линии Бель Морте, способности которых
Мика лег поверх шелка, а я легла на него. Его руки прошлись по моему телу сверху вниз, и наши губы нашли друг друга. Мы должно быть слишком сильно зашевелились, потому что Натаниэл слегка зашевелился. Это заставило нас замереть и повернуться к нему. Его лицо было все еще умиротворенным, глаза все еще прикрытыми, его волосы сияли в темноте.
Вампирские силы сделали Натаниэла моим подвластным зверем и заставили нас любить друг друга еще сильнее. Это была настоящая любовь, реальная, но началась она с вампирских игр. Но способности Бель Морте не предусматривали оба варианта. Как сказал Огги, «вы можете завладеть кем-то лишь настолько, насколько готовы допустить, чтобы завладели вами». Очевидно я мечтала, чтобы кто-нибудь настолько завладел моим сердцем.
Натаниэл снова шевельнулся во сне. Его лицо помрачнело, нахмурилось. Он издал тихий звук. Звук кошмара. В последнее время его кошмары участились. Его врач сказал, что это связано с тем, что он чувствует себя с нами в полной безопасности, и его подсознание начало выкапывать глубинные страхи, о которых давно уже позабыло. Мы были его зоной комфорта. И почему только чувство безопасности поднимает все это дерьмо на поверхность? Казалось бы, все должно быть как раз наоборот, не так ли?
Мы дотронулись до него одновременно, Мика провел рукой вдоль обнаженной бледности его плеча, я коснулась его щеки. Мы гладили его беззвучно. Чаще всего ласковые прикосновения помогали прогнать плохой сон. По-настоящему плохие вещи так прогнать увы нельзя.
В дверь тихо постучали. Мы продолжали смотреть на Натаниэла, одна рука которого выбилась из-под покрывала. Он быстро заморгал своими перепуганными глазами, будто ожидал, что проснется где-то еще. Он увидел нас и ощутимо расслабился. Он улыбнулся и сказал:
–Кто так?
Я покачала головой, все еще не выпуская Мику из рук.
–Я не знаю, - отозвался Мика.
–Что?
– позвала я.
Это был Ремус, один из экс-военных вергиен. Их наняли, когда Химера вырезал почти всех качков и тренеров из числа местных гиен. Питер подтвердил, что это так. Гиенам нравились эффектные мускулы, а не настоящее оружие. Они только не учли, что мускулистость это просто мило и еще не значит, что она спасет.
–Там Ульфрик. Он хочет войти.
Ульфрик, царь волков, Ричард Зееман стоял за нашей дверью. Вопрос, почему? Я хотела спросить, что конкретно он хочет, но он мог бы неправильно это воспринять, потому я взглянула на Мику.
Он пожал плечами, откидываясь назад, она рука все еще обнимала меня, вторая тянулась вдоль моего тела. Я осталась в его объятиях, потому что так от двери я не выглядела совсем уж голой. Ричард был моим возлюбленным, но мы совершенно не могли найти общий язык во всех остальных вопросах. Я не стану вставать с кровати ради него, но и дразнить его голым телом тоже не стану. Независимо от того, как бы я ни поступила, все равно все закончится стычкой. Когда мы не трахались, мы ссорились. Мы ссорились, трахались и я кормилась на нем. Такими и были все наши отношения в последнее время.
–Анита, - раздался голос Ричарда, - впусти меня.
–Впусти его, Ремус, - сказала я.
Натаниэл перекатился на спину и постарался прикрыть всю свою наготу покрывалом, заметив Ричарда в дверях. Он колебался, наблюдая за нами в полосе света из прихожей. Его волосы наконец достаточно отрасли, чтобы струится волнами чуть ниже плеч. Они казались черными с нимбом золота по краю, но на самом деле были коричневыми с золотом в тех местах, где свет проходил сквозь них. На нем были джинсы и джинсовая куртка с меховым воротником. В руке у него был небольшой кейс. Он присел прямо на пол возле двери.