Армада
Шрифт:
– Чего же вы так боитесь, коллега? – уныло поинтересовался Психолог.
– Самой простой и убийственной вещи! Дело даже не в массе, которую придется обманывать, вести куда-то и держать в ежовых рукавицах. Дело не в пьянстве и уж ни в коем случае не в воровстве: всякое воровство потеряло смысл, если не считать этого возмутительного происшествия с коньяком… Боюсь оказаться провидцем, но дело прежде всего в нем самом – в этом единственном легитимном представителе единственной на сегодня власти… Логика событий беспощадна. Рано или поздно выстроится иерархия, при короле организуется двор, воспрянет оппозиция… Но это еще полбеды!
Канарейка вновь залилась.
– В чем же тогда беда, коллега? – спросил Психолог. – Печалитесь о том, что у нас нет будущего?
– Его и не может быть! Мы неизбежно постареем,
Главмедик любовно наблюдал за канареечкой.
– Какая прелесть, какая наивная беспорочная чистота! – С нежностью он щелкал пальцем по прутьям. – Каждый шаг нашего Навуходоносора виден мне, – продолжил затем, поворачиваясь к собеседнику. – Рано или поздно ему просто необходимо будет с кем-то воевать… Так что вы можете советовать старикану то-то и то-то, вы можете даже создать великолепное управление его маленькой империей, назначить на посты нужных людей… Можно советовать, как избежать бунтов, как устранять недовольство, как расправляться с изменниками, но все это баловство занимает любого патриарха лишь до поры до времени. Когда врагов нет – их выдумывают! И старик вообразит себе злодеев, будьте уверены. Не может не сочинить оных по самой природе своей… Если они, конечно, сами не появятся. И ничегошеньки тут не поделаешь! Ешь моя прелесть, – приговаривал медик, подсыпая зерна любимице. – Невинное создание: у тебя есть свой маленький смысл: петь, петь, петь… И только! Пой, птичка!
Атомные часы на линкоре по-прежнему отсчитывали бессмысленные миллисекунды. Армада отутюжила полюс, на поверхности которого льда и медведей не оказалось и в помине – напротив, то здесь, то там из океана вырывались струйки гейзеров, подобных китовым фонтанам. Досыта насмотревшись на чудеса, помощник Главного штурмана сошел с ума. Несчастного держали в его собственной каюте, предварительно упаковав в смирительную рубашку. А личный состав не переставал удивляться кометам, щедро сыплющимся с небес астероидам и удушающей, просто-таки зеленой полярной жаре.
Первый флаг-офицер довольно бодро заявил старикану, мрачно осматривающему горизонт в сверхсильный бинокль Скаута:
– Приборы бесполезны. Дно по-прежнему не прощупывается, следовательно, с другой стороны, мы не наскочим на рифы ввиду отсутствия таковых. Думаю, пора переключиться на домашние дела… Я вот и проектик набросал по поводу реорганизации Штаба.
Адмирал вытер лысину и промолчал. В последнее время старик казался настолько расслабленным и замкнувшимся в себе, что порою дежурным офицерам и Психологу казалось, что их предводитель постоянно дремлет рассудком. Однако с мостика он никуда уже не спускался. Сюда поместили его койку. Между двумя козырьками гигантской рубки протянули тент, и адмирал задумчиво покачивался ночами в кресле, хрупая очередным сухариком и щурясь от света звезд, которые после провороненной катастрофы стали совсем близкими и гроздями свешивались над бредущими в никуда кораблями.
Между тем среди офицеров Армады как-то спонтанно стали складываться всяческие кружки. Особенной активностью отличалось «Общество любителей астрономии», основу которого составили сорокалетние капитаны второго и третьего рангов. С разрешения мостика, общество собиралось по ночам на марсе грот-мачты «Убийцы» и усердно, до головокружений и обмороков, наблюдало перекосившиеся светила. Поскольку все в небе спуталось так же, как и в головах, шли серьезные споры о современном местоположении Альтаира и Альдебарана. Действительно, было от чего напрягать умы! Венера, столь яркая для данного времени года, исчезла, и на ее месте нагло повис окольцованный Юпитер. Просто здорово стал виден Марс – наиболее остроглазые без всякой подзорной трубы могли наблюдать Фобос и Демос. Голова Лошади теперь закрывала собой чуть ли не половину небесной сферы. Многие так и не смогли поверить, что столь угрожающе опустившийся почти к самой поверхности океана шар является Плутоном. Кроме того, куда-то напрочь исчезла Полярная Звезда. Ковш Большой Медведицы, оставшийся без поддержки, перевернулся, Малая Медведица превратилась в непонятное молочное скопление. Туманности разбрелись. Творились и другие забавные
На «Юде» сложился клуб любителей «Флоры и фауны подводного мира». Ничего угрожающего для власти в этом тоже не оказалось. Любители бредили скатами электрическими, Sumpuros Lingvinius, карманными бочковыми акулами, ластиками чешуйчатыми, Nautilus Pompilius и прочей чепухой. И, подобно астрономам, принимали в свои ряды только после строжайшего экзамена, сдавая который новичок должен был непременно отличить ядовитого бородавочника от обыкновенной рыбки-пеструхи Pelis Manilus. Быть членами клуба стало невероятно почетно, и многие мичмана и механики купились на это, предпочитая диспуты возле аквариумов мордобою в спардеках.
Как уже говорилось, «Чудо» славился симфоническим оркестром и экстравагантными выходками командира, ежедневно собиравшего на унылые исторические обеды несчастных школяров.
Что же касается нижних чинов, то донесения о досуге простолюдинов не отличались многообразием. Боцманматы и кондуктора знали свое дело – и от подъема до спуска флага все, включая подвахтенных, гонялись ими как сидоровы козы. Распорядок выполнялся железно. Ежедневно в пять часов утра гудел горн и заливались свистки. В шесть проходило построение, в половину седьмого – подъем флага, затем обильный завтрак и начало учений. В двенадцать скребли ложками в судках, с часу до трех спали вповалку на палубах, предварительно вынося пробковые матрацы, затем свистки и топот раздавались вновь, и под бодрые марши оркестров текли бесполезные реки пота. Но зато вся эта беготня здорово отвлекала от мыслей! К шести часам, когда флаг опускался, многие уже на ногах едва стояли и тупо разбредались по отсекам.
«А ведь старик знает дело! – думал Главный психолог, наблюдая за упорядоченной бессмыслицей. – Только долго ли все это может продолжаться?»
Оказалось, долго! По крайней мере, за все это время случилось не более десяти попыток уйти из безнадежной, наполненной бранью, ревунами, уборками и историческими лекциями жизни. Сводившие счеты с миром предпочитали прыжки в океанский кипяток. Двух таких бруклинских прыгунов удалось выловить. Зачитали короткий приговор – и оба дружно и торжественно загремели в бездонные трюмы линкора.
Завербованные мичмана вдоволь налетались на щетках, однако адепт-лейтенант продолжал потакать им, терпеливо ожидая, когда юнцам наскучит подобное ребячество. Он действительно оказался первоклассным магом – так, по просьбам неофитов, адепт вызывал духов, и по коридорам библиотеки начинали бродить призраки сгинувших на постройке корабля рабочих, жалобно стеная, охая и проходя сквозь книги, лесенки и стены. Призраки угрожали кому-то гаечными ключами и наводили на зрителей восторженный страх. Кроме того, варились снадобья, наизусть читались «Молот ведьм» и мантры бомпо. Отправить молодых людей на шабаш лейтенант отказался не только по вполне понятной причине отсутствия Лысой горы. Он довольно убедительно пояснил, что, за неимением паствы, свита люциферова автоматически исчезла, перебравшись в миры более заселенные. Сам сатана, по всей видимости, вот-вот собирается покидать свою вотчину, оказавшуюся в одночасье безлюдной – если не считать, конечно, жалкой кучки homo sapiens на атомных кастрюлях. Но подобную ничтожно малую величину, разумеется, уже нельзя принимать всерьез.
Заметив, что молодые люди пресытились мелкими чудесами, библиотекарь наконец выложил перед ними Устав будущего Братства. Это было хитрое переплетение уставов и положений всех орденов, когда-либо существовавших на несуществующей ныне земле, – от древнеегипетских «ахронов» и пифагорейцев до Игнатия Лойолы. Почетное место в Уставе отводилось Оуэну и Марксу. Основная идея нового Ордена мыслилась в борьбе со всякой и всяческой тиранией, вплоть до установления в конце борьбы республиканского строя.