Армада
Шрифт:
– Что вы мелете? – прошипел гениям бледный от гнева и напряжения Главный электронщик, избежавший гильотины по той банальной причине, что ему, как и Механику, просто не нашлось замены. – Мы вот-вот взлетим на воздух, а вы носитесь со своими декорациями и холодильниками. Кому все это нужно, тем более сейчас…
– Ошибаетесь, голубчик! – запальчиво ответствовал дирижер. – Поднимутся и падут империи, но «Персифаль» и «Лоэнгрин» бессмертны! Зарубите это на своем носу.
– Господа, когда же все это кончится! – простонал после подобной отповеди Главный электронщик. Он готов был сгореть от отчаяния, окончательно уверившись, что находится среди сумасшедших.
Тем временем Адмирал в третий
– Для чего ему понадобились ордена? – нешуточно волновались флигель-адъютанты. Умница Главный механик разъяснил перепуганной молодежи:
– Ларчик прост. Перебежчиков наградят, и, по видимости, высоко.
– ???
– В данном случае это единственно верный стратегический ход, – подтвердил Механик. – Последний шанс переманить заговорщиков и избежать взрыва – награждать и прощать. Нет, старик умен, – пробормотал он затем совсем тихо. – Пожалуй, если все так покатится дальше, бульдог сумеет удержаться!
– Наградные сундуки – к Его Божественности! – взвился Первый флаг-капитан. – Прикажете сюда доставить наших смельчаков? – без тени стыда осведомился затем у Самого. И, проследив за утвердительным кивком, ненавидимый всем мостиком подлец как ни в чем не бывало распорядился, чтобы с летунов «и волосок не упал». Распоряжение насчет «волоска» поступило весьма вовремя – дыбы в глубине линкора уже заработали.
На этот раз ход Его Божественности был действительно стратегическим! Слухи о том, что случилось, тотчас достигли мятежного «Чуда» – радио «Голос „Убийцы“» вовсю транслировало интервью с бегунами-летчиками. Командор приказал глушить вражий рупор, но, как всегда, опоздал; диссиденты, размножающиеся на авианосце со скоростью блох, вооружились портативными радиоприемниками, жадно ловили новости и передавали их по отсекам. Особенно потрясли тайных слушателей откровения интеллектуала-инженера, одного из тех, кто был так опрометчиво выслан на злополучном «философском баркасе». Не стесняясь в выражениях преданности Божественному, инженер расписывал преимущества новой жизни. Разумеется, его тотчас же обеспечили работой и достойными условиями проживания, а именно трехкомнатной каютой первого класса. Ко всему прочему, политический иммигрант получил чин полковника гвардии с привилегией участвовать в церемонии развода почетного караула по нечетным дням недели.
Все эти откровения разъедали на «Чуде» людей. Недовольные продолжали плодиться, как опарыши, и члены Конвента держали совет еще более подавленными.
– Необходимо немедленно пресечь беззастенчивую пропаганду! – распорядился адепт. – Установите мощные глушители! По внутренней ретрансляции рекомендую пустить бравурную музыку. Революционные марши быстро поднимут настроение.
Мальчишки-заговорщики выслушали рекомендации, пребывая в полном и окончательном унынии. Все разбрелись, оставив Командора наедине с верной Манькой, которая увлеченно ковыряла в носу.
После подлой измены авиаторов мичману ничего не оставалось, как ликвидировать оставшихся летчиков. Тем более, расправ требовали разъяренные массы, втайне завидовавшие перебежчикам. Трибунал славился скорой расправой. Некоторые из летунов кричали Командору и Маньке, которая ловко пихала патроны в револьверный «барабан», готовясь в очередной раз показать свою виртуозность:
– Где ваша Конституция? Где хваленые равенство с братством?
– За борт их! – не выдержав, скомандовал Командор.
Библиотекарь одобрил поступок ученика, но среди бывших товарищей по Ордену произошел новый раскол. Недовольных поддержали авиационные техники. По общему мнению, нельзя было вымещать на последних «спецах» революционную ярость. Теперь техники наотрез отказались прогревать моторы оставшихся исправных «стратегов». Более того, на следующую ночь суперсверхзвуковые стратосферные бомбардировщики
Дела пошли вовсе кисло, когда Конвент, уже нисколько не опасаясь Маньки-комиссарши, обвинил мичмана в неумении организовать элементарную службу. Критиканы, на сторону которых перешел Комиссар иностранных дел, моментально удостоились звания «политических иуд». Командору еще удалось наскрести кое-каких сторонников и арестовать предателей, но бессонница и расшатанные нервы крепко шарахнули по его здоровью. Теперь он в одиночестве бродил по мостику, пристально вглядываясь в виднеющиеся огни Армады и пугая своим видом вестовых. Кроме всего прочего, мичмана взялся преследовать призрак того самого, давно позабытого командировочного лейтенантишки с «Юда». Убиенный постоянно попадался ему навстречу во время ночных прогулок. Кончилось тем, что Командор заперся в рубке несчастного корабля, но лейтенант упрямо продолжал являться и там, таращась пустыми глазницами и безмолвно ухмыляясь. К фантому вскоре присоединилась не менее призрачная компания недавно скинутых за борт летунов. Высвечивались из всех углов еще какие-то мерзкие рожи, умоляя вспомнить и о них. А время безнадежно утекало! Запертые в носовом корабельном карцере заговорщики строили новые козни и потихоньку подпиливали замки. Караул беспробудно пил. Авианосец разваливался, словно сырой пирог. Толпы санкюлотов совершенно распоясались и по-прежнему время от времени вешали кондукторов. Оставшиеся в живых механики и инженеры отказывались выходить на вахты. Какие-то подлецы отключили электричество, и теперь лишь зарево разжигаемых прямо на палубе костров, в которые кидали обломки мебели, освещало темный, донельзя замусоренный корабль.
История завершилась быстро – с треском лопнуло стекло рубочного иллюминатора и к ногам измотанного видениями Командора шмякнулось нечто. Это нечто при ближайшем рассмотрении оказалось обезьяньей оскаленной головой. Перед тем как обезглавить комиссаршу, в пасть ей запихали ее знаменитый револьвер. Следом в рубку ворвались бывшие товарищи, имея в руках молотки, железные прутья и грифели. Закутавшись, словно в тогу, в тяжелую гардину, обезумевший мичман ждал своих освободителей. Голова верной Маньки с револьвером в зубах скалилась возле его ног.
Пока предводителя с усердием превращали в решето, обесточенный, разломанный авианосец обреченно качался в серой мгле очередного утра. Наконец собравшимся шаромыжникам объявили об окончании революционной эпохи. Тут же, с наступлением дня, заговорщики созвали личный состав на последний митинг. Изо всех щелей вперемежку со своими бесхвостыми подружками поползли заросшие щетиной, утратившие человеческий облик тени в бушлатах. Один лишь вопрос встал на повестке – немедленное покаяние и присоединение к установленному порядку вещей. И сигналы оповестили пространство о полной и безоговорочной капитуляции!
Нет, кар и расправ не последовало. Гильотины демонстративно разобрали, к тайному неудовольствию Первого флаг-капитана. Правда, бросились искать главного возмутителя, но библиотека как в воду канула – даже самые тщательные поиски и выстукивания по перегородкам ничего не дали. Там, где, по утверждению свидетелей, должны были находиться заветная дверца, а за нею алфавитные «кольца» с миллионами томов, рукописей и фолиантов, следователи наткнулись на коффердамы, доверху заполненные всякой дрянью, от которой пришлось зажимать носы.