Армагеддон. 1453
Шрифт:
– Знаете, госпожа, ведь наш пророк Мухаммед, слава ему во веки веков, очень любил кошек.
– Нет, я… я не знала.
– Особенно таких. Полоска на спине, отметины, будто какой-то каллиграф окунул руки в чернила и отпечатал кольца на его серой шерсти… Но взгляните сюда, – сказал он, переворачивая кота и почесывая ему подбородок, чтобы тот поднял голову. – Вы видите отметину над этими прекрасными зелеными глазами? Она доказывает, что этот кот любим Мухаммедом. Ибо кто, как не Пророк, хвала ему, благословил животное своим инициалом?
София пригляделась… и рассмеялась.
– И вправду, – сказала она, хлопнув в ладоши от радости. – Смотри, Феон. Над глазами. Буква «М», и такая отчетливая… Я впервые ее заметила.
Она вновь рассмеялась, и Хамза вместе с ней. Феон нахмурился. Когда он в последний раз слышал ее смех? Его не слишком беспокоило, если мужчины вожделели его жену. Но вот это… взаимопонимание? Оно раздражало.
– Вы думаете, что арабы или турки используют букву «М»? – резко спросил он. – София, забери его. Ты же знаешь, я терпеть не могу это животное.
Оба посмотрели на него. Взгляд Хамзы был проницателен, и Феон вновь разозлился, что не сдержал эмоции. Поэтому сменил тон.
– От него я начинаю чихать, – пояснил он.
– Ага, и не сомневаюсь, что этот кот предпочитает вас всем прочим. Так всегда бывает. Они стремятся к тем, кто их избегает. Возможно, как и Мухаммед, наидостойнейший, чей знак носит сие животное, они желают привести вас к истинной вере – поклонению котам!
Хамза неохотно передал животное в руки Софии. Она почесала кота между глаз.
– Любимый Мухаммедом… Господин, а как это будет на вашем языке?
Хамза задумался, потянулся погладить кота.
– Я бы сказал, Ульвикул, – ответил он.
– Ульвикул, – повторила она. – Не будет ли прегрешением против вашей веры, если назвать его так? Рагаццо – не имя; так кричит на него служанка, когда он ворует еду.
– Госпожа, если так назовете его вы, прегрешения в том не будет.
Тишина. Взаимопонимание стало глубже, подумал Феон – и разорвал его.
– Оставь нас, жена, – ровным тоном сказал он. – И забери с собой кота.
«Как вуаль, – подумал Хамза, когда взгляд Софии изменился и она отвернулась. – Мне дарована привилегия заглянуть за нее».
Оба мужчины смотрели, как София уходит и закрывает за собой дверь.
– Вы благословлены ею, – сказал Хамза.
– Вы даже не представляете насколько, – поспешно ответил Феон, усаживаясь. – У вас есть жена?
– Три.
– Три, – повторил грек и нахмурился. – Вы не считаете это чрезмерным?
– Возможно, – пожал плечами Хамза. – Иншалла. – Он кивнул на дверь: – Но будь у меня одна такая, как ваша…
– Да-да, – бросил Феон.
Он решил, что с него хватит этой темы, и сомневался, удалось ли ему взять верх.
– Не перейти ли нам к делу? Что вы желали обсудить со мной?
Хамза улыбнулся.
– Обсудить? Эта встреча – скорее способ узнать вас. А есть ли лучший способ узнать человека, чем… это?
Он вновь залез в сумку и достал оттуда предмет – прямоугольную доску из темно-коричневого дерева. На ней чередовались – тик и черное дерево – тонкие треугольники, вершину каждого венчал перламутровый полумесяц. Приподнятый край доски усеивали латунные звезды со вставками из маленьких рубинов.
– Вы знаете эту игру?
Феон смотрел на доску. Скорее всего она стоит дороже, чем все содержимое этой комнаты.
– Конечно. Мы называем ее тавли.
– А мы зовем ее тавла. Нас разделяет всего одна буква. Возможно, это кое-что значит. Такая маленькая разница между нами, турками и греками…
Феон не ответил, и Хамза добавил:
– Вы играете?
– Приходилось.
– Так не сыграть ли нам? Тавла хороша тем, что можно разговаривать и бросать кости.
– Как пожелаете.
Хамза вытащил из сумки мешочек, вытряхнул черные и белые деревянные шашки и быстро расставил их на доске. Потом подобрал четыре кости и протянул их на ладони Феону:
– Выбирайте.
Феон взял две белые. Они оказались тяжелее, чем он думал, – не просто кость, а слоновая. Он покрутил кости, и что-то блеснуло. Феон присмотрелся. Алмаз.
– Изысканно, – пробормотал он, пока Хамза переворачивал доску черными к себе.
Турок указал на доску:
– Прошу.
Феон выбросил четверку и двойку. Хорошее начало, и он закрыл свой четвертый треугольник. Хамза не стал бросать.
– Что-то еще?
– Мы не договорились о ставке. В тавлу всегда должно играть на что-нибудь.
– Но разве Коран не запрещает азартные игры?
– Вы знакомы с нашей Священной книгой?
– Я изучал ее. Я знаю, что там говорится о многих… грехах.
– «Они спрашивают тебя об опьяняющих напитках и азартных играх, – негромко продекламировал Хамза. – Скажи: в них есть большой грех, но и польза для людей, хотя греха в них больше, чем пользы» [4] . – Потом поднял свои кости и добавил: – Но что за жизнь без толики грехов? – Он улыбнулся и указал на доску. – Она прекрасна, верно? Не сыграть ли нам на нее?
4
Коран 2:219.
– Я не могу предложить ничего столь же ценного…
Хамза прервал его:
– У вас есть дружба. Вы можете предложить мне ее.
Феон поднял брови.
– Вы собираетесь… выиграть мою дружбу?
Хамза рассмеялся.
– Вы правы. Возможно, игра сама с этим справится. Хорошо. – Он выпрямился на стуле. – Если я выиграю, то заберу этого великолепного кота.
Феон задумался. Все, чем владела его жена, принадлежало ему – даже кот, которого он ненавидел. Хамза знал об этом. Он предлагал подкуп… и вызов. Феон всегда с удовольствием принимал оба.