Аромагия

Орлова Анна

— Мирра? — позвал меня чей-то голос, заставив вздрогнуть и открыть глаза.

Надо мной склонился Исмир. И нежный аромат будоражил мой нюх. Сандал поверх пачули — как шелковый шарф на вспаханной земле.

— Да, господин Исмир, — откликнулась я. — Позвольте мне встать.

В прищуренных глазах дракона будто вспыхнуло ледяное пламя.

— Как хотите, — он отступил в сторону.

Я поежилась. В «Уртехюс» совсем похолодало, к тому же пахло сыростью и мокрой тканью.

— Что вы выяснили? —

поинтересовалась я, потирая ладони, чтобы согреться.

— Много интересного, — усмехнулся Исмир, грациозно опускаясь в кресло.

— Лед и пламя! — выругался он, вскакивая, с недоумением оглядывая свои изрядно промокшие сзади брюки. Прохладный, но вместе с тем едкий аромат чайного дерева наглядно демонстрировал его недовольство. Впрочем, об этом и так нетрудно догадаться.

— Вы же сами намочили кресло, — напомнила я, с трудом сдерживая смех (признаю, нервный).

Беспорядок в «Уртехюс» сполна компенсировался незабываемым видом дракона в этот момент.

— Мирра! — рыкнул Исмир раздраженно.

Надо признать, мое имя идеально приспособлено для рычания.

— Да? — подняла брови я, потом предложила миролюбиво: — Давайте я сварю еще кофе, а вы пока успокоитесь и расскажете все по порядку.

Исмир только пожал плечами. Пришлось принести ему второй стул. Выпить кофе можно было и в лаборатории, но там было не прибрано и к тому же по-прежнему воняло нимом.

Поставив перед гостем кофе, смешанный со сливками и льдом, я устроилась напротив. Мой напиток, в отличие от холодного кофе Исмира, был обжигающе горячим.

Я сделала глоток и заметила, как ноздри Исмира затрепетали, жадно принюхиваясь к пахнущему корицей и медом пару над моей чашкой.

Дракон усмехнулся, поднял на меня глаза. От него потянуло ароматом яблоневого цвета — благоуханными лепестками и набухшими почками.

Пришлось напомнить ему о делах.

— Что вам рассказал доктор Ильин? — поинтересовалась я, наслаждаясь греющим пальцы теплом.

Лицо Исмира разом сделалось ледяным. Казалось, на коже проступил самый настоящий иней, и вокруг распространился запах мяты — хрустящий, как свежий снег под каблуком.

Надо думать, доктор не спешил откровенничать…

— Все, — проронил дракон.

И замолчал, допивая свой кофе.

Я тоже не торопилась нарушить звенящую тишину. Искоса поглядывала на дракона и думала о том, как много в жизни решает случай. Если бы племянник Исмира остался жив или хотя бы умер на день позже, то не было бы ни безобразной сцены на берегу, ни драки, ни тягостного объяснения… Не было бы и того отчаяния, которое толкнуло меня в объятия Петтера.

Случайность или закономерность — знают только норны. Я уже ни о чем не жалела.

— О чем задумались, Мирра? — поинтересовался дракон, забирая у меня как-то

незаметно опустевшую чашку. Прикосновение его пальцев было приятно, но уже не заставляло меня краснеть и прятать глаза.

— О выборе, — ответила я честно. — Вы верите в судьбу?

Исмир поднял брови, кажется, сбитый с толку такой неожиданной переменой темы.

— Нет, — покачал головой он. В ухе ярко блеснула серьга. — Все зависит от нас. Следует зубами и когтями цепляться за свой шанс. Не сумеешь — изволь не винить богов.

— Понятно. — Я улыбнулась печально и встала. — Хотите выпить еще чего-нибудь? Или наконец расскажете?

— Любопытно? — судя по голосу, Исмир забавлялся.

— Разумеется! — с достоинством согласилась я. И призналась: — Ничего не могу с собой поделать.

Он ко мне подошел подчеркнуто медленно, каждым шагом и жестом будто предлагая: «Ну же, беги!»

Надо думать, Исмир пришел в «Уртехюс» отнюдь не делиться сведениями.

Я с трудом заставила себя остаться на месте. Даже не дрогнула, когда Исмир положил руки мне на плечи.

— Вы любопытны, как кошка, — хмыкнул он. Густой мед жасмина не оставлял сомнений, что сейчас произойдет.

— Не нужно! — попросила я тихо, не пытаясь увернуться. Дракона попытка бегства только раздраконит. Я усмехнулась — забавная игра слов! — и в этот момент он меня поцеловал.

Поцелуй словно пах насыщенно, сладко, ванильно — как пахнет разгоряченное чистое тело. И одновременно горчил на губах, как иногда горчит мёд.

Чувственность, смешанная с презрением. И не разобрать, меня ли презирал Исмир или себя — за то, что ничего не мог с собой поделать…

Я его не отталкивала, однако и отвечать не стала.

Дверь распахнулась рывком и с размаху ударилась о стену, едва не слетев с петель.

Я ничего сообразить не успела, зато Исмир отреагировал мгновенно: оттолкнул меня в сторону и стремительно повернулся.

Упала я прямиком в многострадальное кресло, но в тот момент меня меньше всего волновало намокшее платье.

На Исмира с воплем ринулся Ингольв — озверевший, с перекошенным лицом и с кинжалом наперевес. Запах раскаленной меди и горячих углей — ярость — словно висел в воздухе едкой гарью.

Бледный Петтер замер в дверном проеме.

Боги, милосердные мои боги, что происходит?! Как Ингольв с Петтером здесь оказались? Что вообще тут творится?!

Ингольв резко выдохнул, взмахнул кинжалом, а дракон успел только выставить вперед руку, прикрываясь от удара. Что-то отвратительно зашипело, и к вони металла добавился смрад паленых волос и чуть подгоревшего мяса.

Надо думать, я завизжала — так, что от собственного вопля зазвенело в ушах.

Петтер сжал кулаки, но не двинулся с места.