Арсенал-коллекция 2012 №02 (2)
Шрифт:
Вспомогательное вооружение представлено лишь личным оружием расчёта – пять карабинов М1, один из которых оборудован насадкой М8 для стрельбы винтовочными противотанковыми гранатами (боекомплект 10 гранат). Имеется также 12 ручных гранат.
Боевое отделение сзади закрыто опускаемым сошником. Кронштейны сошника обшиты металлическими листами, образующими в боевом положении ступенчатую площадку, делающую более удобным обслуживание орудия, а в маршевом служащими сиденьями для расчёта. В походном положении сошник фиксируется двумя крюками к задним стенкам бортовых спонсонов. Подъём/опускания сошника осуществляется посредством ручной лебёдки.
В боевом отделении на марше находятся четыре члена расчёта. Места двух из них расположены у левого борта отделения, довольно высоко. Во время модернизации эти места получили дополнительную бронезащиту из 19-мм листов. Ещё два номера расчёта располагаются на кронштейнах сошника – по бокам казённой части орудия. Все места снабжены ремнями безопасности.
Может показаться странным, но М12 не оборудовались радиостанцией. Имелся лишь телефон,
Слабым местом М12 был весьма ограниченный возимый боекомплект (а в исходном проекте размещение боекомплекта на САУ вообще не предусматривалось). Поэтому уже в марте 1942 г. было высказано мнение о необходимости создания транспортера боеприпасов с аналогичными САУ характеристиками подвижности и проходимости. Основой для транспортера боеприпасов, получившего обозначение Т14, стала конструкция САУ, а прототип был переоборудован из прототипа самоходки T6. В сентябре 1942 г. прототип успешно прошёл испытания на полигоне Эри, а уже в октябре компания фирма «Прессед Стил Кар» начала производство первой партии из 50 транспортёров. Первые 38 единиц были готовы в ноябре, а производство было завершено в марте 1943 г. Касательно общего количества выпущенных транспортёров точных данных нет. Предполагается, что их могло быть 100 – из расчёта по одному транспортёру на каждую самоходку, и никак не меньше 74-х, поскольку именно такое количество транспортёров было модернизировано в 1944 г. при подготовке к высадке в Нормандии. Неясным является и вопрос стандартизации транспортера. В официальных документах он именовался Cargo Carrier М30, но такое обозначение встречается в документах лишь с начала 1944 г. Так что вполне возможно, что оно относится лишь к модернизированным транспортёрам, а до модернизации они сохраняли обозначение Т14.
В компоновочном отношении М30 весьма походил на САУ М12 – с тем исключением, что вместо боевого отделения было организовано грузовое. В нем находились стеллаж на 40 снарядов.
Заряды перевозились в отсеке правого спонсона за топливным баком (5 единиц), в двух контейнерах на полу грузового отделения за стеллажом со снарядами (по 5) и в левом спонсоне (21). В отдельных ящиках перевозились взрыватели. Общий вес перевозимых боеприпасов составлял 2,5 тонны.
Вместо сошника транспортное отделение закрывалось опускаемой ступенчатой рампой, облегчающей подачу снарядов и зарядов к орудию. Подъём/опускание рампы осуществлялись силами расчёта. В опущенном положении рампа фиксировалась двумя цепями. В поднятом положении она служила сиденьем для трёх членов экипажа, четвёртый размещался в конце левого спонсона боком по направлению движения.
Кроме личного оружия экипажа, М30 вооружался 12,7-мм пулеметом «Браунинг» М2НВ, установленным на кольцевой турели. Боекомплект пулемёта составлял 1000 патронов.
Транспортер боеприпасов МЗО оказался необходимым ввиду ограниченного возимого боекомплекта САУ М12
Самоходное орудие М12 в целом неплохо зарекомендовало себя на завершающем этапе Второй мировой войны. Оно представляло собой мощное средство качественного усиления дивизионной артиллерии, позволяющее решать весьма широкий круг боевых задач – от изоляции района боевых действий до уничтожения прямой наводкой укреплённых сооружений. Но ввиду того, что в САУ было применено устаревшая артсистема, карьера М12 оказалась короткой. Уже в мае 1945 г. она была объявлена ограничено боеспособной, а в августе – устаревшей. Тем не менее, идеи, заложенные при создании М12, нашли продолжение. В феврале 1945 г. появился прототип самоходной пушки Т83. Повторяя в общих чертах компоновочные решения М12, он использовал шасси танка М4 и артиллерийскую часть новой пушки М2 «Лонг Том». После успешных испытаний САУ приняли на вооружение и стандартизировали как М40. На том же шасси создали и 203-мм самоходную гаубицу Т89 (после принятия на вооружение – М43). А вот созданный на шасси Т83 транспортёр боеприпасов Т30 так и остался прототипом.
Андрей Харук
«Вихрь», не ставший бурей
Основную тяжесть воздушных боёв Второй мировой войны в Королевских ВВС вынесли два типа истребителей, ставших настоящими символами – «Харрикейн» и «Спитфайр». Но в их тени остались самолёты, по тем или иным причинам не сумевшие выйти на первые роли, и «засветившиеся» в считанных боевых эпизодах. Среди них – двухмоторный «Уирлуинд», оригинальное изделие фирмы «Уэстленд».
До середины 30-х гг. Королевские ВВС располагали весьма слабой истребительной авиацией – в январе 1935 г. в метрополии дислоцировалось всего 14 истребительных эскадрилий. Предполагалось, что в будущей войне основным способом борьбы с авиацией противника станут удары по вражеским аэродромам, перехват же бомбардировщиков на подходах к Британии считался малоэффективным из-за невозможности вовремя их обнаружить. Применение истребительной авиации в системе ПВО виделось, прежде всего, в форме дежурства в воздухе на направлении потенциальной угрозы. Созданные для этого «истребители зональной обороны» (zone fighter) должны были связать боем самолёты противника, пока на усиление не поднимутся истребители-перехватчики. Соответственно, формировался и парк Королевских ВВС. Почти идентичные истребители-бипланы проектировались в двух классах, различающихся продолжительностью полёта: если типичный перехватчик «Хаукер» «Фьюри» мог держаться в воздухе около 2 часов, то биплан «Бристоль» «Буллдог», относящийся к «истребителям зональной обороны» – на добрый час дольше. Назревавшая в середине 30-х гг. революция в истребительной авиации, связанная с переходом к скоростным монопланам, не отразилась на таком разделении ролей – Королевские ВВС наряду с истребителем-перехватчиком (идеальным воплощением этой концепции стал будущий «Спитфайр») считали необходимым обзавестись и новым «истребителем зональной обороны». Энтузиастом этой идеи стал заместитель начальника Авиационного штаба (фактически – командующий Королевскими ВВС) вицемаршал Кристофер Л. Кортни. Он сформировал самые общие требования к новому истребителю, поставив во главу угла большую продолжительность полёта. При этом расчёт строился так: 30 минут полёта на максимальной продолжительной мощности двигателя (набор высоты и выход в район дежурства); 1 час патрулирования на крейсерской мощности; 15 воздушного боя на максимальной мощности; возвращение на аэродром с резервом топлива на 15 минут полёта.
29 марта 1935 г. состоялось заседание Комитета оперативных требований, на котором были конкретизированы другие параметры спецификации к будущему самолёту, получившей индекс F.10/35: скорость не менее 315 миль в час (505 км/ч); потолок не менее 9100 м; вооружение из 6 (а в идеале – 8) пулемётов винтовочного калибра. Оборудование самолёта должно было обеспечивать возможность полётов как днем, так и ночью. Обязательной считалась приёмопередающая радиостанция. При этом машина виделась одномоторной и одноместной. А поскольку подобные требования по скорости, потолку и вооружению предъявлялись и к истребителю-перехватчику, возникла вполне логичная идея – а нельзя ли объединить качества «истребителя зональной обороны» и перехватчика в одном самолёте? Это было вполне возможным при некотором снижении требований к продолжительности полёта. К середине 30- х гг. в Великобритании были достигнуты значительные успехи в области радиолокации, что позволяло рассчитывать на успешное наведение перехватчиков на вражеские бомбардировщики без необходимости продолжительного барражирования в зоне. Так и могла закончиться, даже толком не начавшись, история героя нашего повествования. Но спасением для него стало другое следствие технического прогресса.
Появление в начале 30-х гг. цельнометаллических бомбардировщиков с мощным оборонительным вооружением вызвало вполне обоснованные опасения, что такие машины, следующие в плотном строю, будут трудноуязвимыми для пулемётных истребителей. Во-первых, конструкция бомбардировщиков считалась довольно прочной, чтобы выдержать несколько попаданий пуль винтовочного калибра, а во-вторых – сильный оборонительный огонь должен был помешать истребителям выйти на дистанцию эффективной стрельбы. Выход виделся в вооружении истребителей скорострельными пушками, обладающими куда большими огневой мощью и дальностью стрельбы. Но простая замена пулемётов на пушки представлялась невозможной: если пулемёт винтовочного калибра весил порядка 10 кг, а с боекомплектом – до 20 кг, то 20-мм пушка – 50-70 кг, а с боекомплектом этот показатель возрастал до 100 кг. Таким образом, 8 7,7-мм пулемётов (набор, считавшийся основным вариантом вооружения для перспективных британских истребителей) вместе с патронами весили 160 кг, а 4 20-мм пушки со снарядами – 400 кг, т.е., в 2,5 раза больше. Возрастание массы оружия можно было компенсировать применением более мощной, а значит, и более тяжёлой силовой установки. Но более мощный двигатель является и более «прожорливым» – значит, надо увеличить запас топлива. К тому же, и отдача при стрельбе из пушек существенно превосходила пулемётную – а это требовало упрочнения, а значит, и утяжеления конструкции планера. Вследствие всех этих мероприятий нагрузка на крыло выходила за принятые в середине 30-х гг. пределы – и приходилось увеличивать крыло, а значит, планер снова прибавлял в весе… Выход виделся в переходе на двухмоторную схему, но заказчик продолжал упорно утверждать, что истребитель должен быть одномоторным. Такое требование записали в спецификации F.37/35, изданной 21 июня 1935 г. и заменившей принятую всего тремя месяцами ранее F. 10/35. Теперь вооружение будущего самолёта описывалось как «20-мм либо 23-мм пушки в количестве, достаточном для производства смертельно эффективного, двухсекундного залпа». Требования к максимальной скорости возросли до 530 км/ч (на высоте 4500 м). Как и ранее, новая машина описывалась как «истребитель зональной обороны» – в противовес проектируемым как перехватчики «Харрикейну» и «Спитфайру».
Даже самые первые прикидки повергли авиаконструкторов в отчаяние – удовлетворить все требования F.37/35 при одномоторной схеме представлялось совершенно невозможным. Менеджмент фирм «Бристоль», «Супермарин» и «Уэстленд» объединенными усилиями «наехал» на директора Отдела технического развития Министерства авиации эйр-коммодора Р.Х. Верни – и слова «single engine» из спецификации были убраны. Путь к разработке двухмоторного истребителя был открыт, но, тем не менее, почти все участники конкурса предложили и одномоторные проекты. Так, «Болтон-Пол» сделал ставку на перспективные мощные моторы «Бристоль» «Геркулес» и «Роллс-Ройс» «Валчур» – но предложение было отвергнуто, поскольку движки находились ещё на ранней стадии развития. По той же причине забраковали «бристолевский» «тип 152», на котором предлагалось установить «Геркулес». Фирма «Бристоль» предложила и двухмоторный «тип 153А» с двигателями «Акила», но его сочли чересчур авангардным – проект напоминал будущий «Грумман» XF5F с фюзеляжем, начинавшимся практически у задней кромки крыла и сильно вынесенными вперед мотогондолами. «Хаукер» же и «Супермарин» пошли по линии наименьшего сопротивления, предложив пушечные варианты своих «Харрикейна» и «Спитфайра». Но «супермариновский» «тип 312» не отвечал требованиям по дальности полёта и скороподъёмности, а пушечный «Харрикейн» – ещё и по максимальной скорости. Конструкторы «Супермарин» отреагировали моментально, предложив проект двухмоторного «типа 313» с двигателями «Роллс-Ройс» «Госхок» (развитие знаменитого «Кестрела») общей мощностью 1250 л.с. Именно этот проект вышел в сентябре 1936 г. в финал конкурса – вместе с «уэстлендовским» Р.9, двухмоторным самолётом с двигателями «Роллс-Ройс» Перегрин» суммарной мощностью 1770 л.с. Полноценного сравнения произвести не удалось – Министерство финансов согласилось выделить средства для постройки прототипов лишь одной фирмы. После оценки предложений выбор сделали в пользу Р.9 – хотя фирма «Уэстленд» и выставила самую высокую цену среди всех участников конкурса. 11 февраля 1937 г. было заказано два прототипа истребителя, получившего название «Уирлуинд» – «Вихрь».