Артефакт
Шрифт:
– Чего хорошего-то? – удивился я.
– Что не все. А то я уж думал – одни мы с тобой остались…
Я усмехнулся: оказывается, Виталик вовсе не был таким уж циничным малым, каким пытался выглядеть.
Я снова наведался в Интернет – проверить, не откликнулся ли кто на мое объявление, а заодно посмотреть – что все-таки за тип был этот Этана, который со своими интимными вопросами аж до небес достучался. И что такого он мог там натворить, из-за чего нас с Кеглей теперь так скрутило, не говоря уж про остальной род человеческий. Впрочем, роду человеческому
Над моим объявлением публика, конечно, прикололась, но никаких серьезных отзывов не последовало, на что я в общем-то и не рассчитывал. Однако среди всякого трепа я обнаружил и одно довольно заманчивое предложение: «Позвоните мне в солнечный день, нужно поговорить», – написала мне в личке некая Юлия и оставила номер мобильника… Если бы не этот «солнечный день», я бы, конечно, серьезнее отнесся к ее предложению, но такое погодное условие меня смутило – кажется, тут угадывалось что-то слишком легкомысленное… Но на всякий случай я переписал телефон и даже выглянул в окно: небо сегодня было образцово пасмурным…
А вот Этана и вправду оказался парнем известным, по крайней мере, эпос о нем действительно сложили. Однако содержание эпоса меня разочаровало – о медальоне в нем не было ни слова.
Также об Этане упоминалось в «Царском списке», насколько я понял – одном из самых официозных документов той поры. Там говорилось, что Этана был двенадцатым правителем династии Киша, правившим после потопа, а еще – «Пастырем, что поднимался на небеса и утвердил все страны». Если первый титул вопросов не вызывал, то второй, вероятно, стоило расценивать как некое фигуральное выражение… дабы окончательно не впадать в мистику. А впадать в мистику окончательно мне не хотелось: я предпочитал обходиться минимумом мистики, если уж ее никак было не избежать.
Эпос вполне внятно описывал визит Этаны на небо. История эта звучала примерно так: орел, заключивший союз о дружбе со змеей, предательски нарушил его, сожрав одного из ее детенышей. Змея, по совету некоего Шамаша – бога солнца и хранителя договоров, – подкараулила орла, напала на него, ощипала перья, вырвала когти, сломала крылья и сбросила в глубокую яму, чтобы он умер в муках от голода и жажды…
«Жизнеутверждающее начало»… – подумал я. Сразу было ясно, что добром эта история не закончится…
В это самое время Этана, как было сказано, – «муж, наделенный отвагой и силой, но не имевший детей для продления рода», обратился к Шамашу с молитвой. Изобретательный Шамаш посоветовал Этане освободить орла. Царь отыскал пропащую птицу, вытащил из ямы, напоил, накормил и залечил раны. В благодарность орел отнес Этану на небо – к богу Ану, где царь надеялся раздобыть то ли «траву рождения», то ли «камень родов» (вероятно, в зависимости от варианта перевода), дабы его супруга смогла разродиться наследником.
Ниже следовало пояснение, что конец мифа утрачен, а завершающая часть оставшегося текста сильно фрагментирована и из-за этого почти непереводима. Однако имелось мнение, что речь в ней идет о снах Этаны… Тем не менее «трава рождения», видимо, была
Я смотрел на это буйство древнего фольклора в ясном понимании, что мне не дано извлечь из данной истории какой-то скрытый смысл, если он там и есть. Душераздирающие подробности сложных отношений двух друзей с явными тотемными признаками – представителя пернатых и представительницы пресмыкающихся – еще можно было как-то привязать к моральному кодексу ранних цивилизаций, но что касается полетов на небо, то тут явно просматривались какие-то галлюциногенные факторы, тем более что в тексте упоминалось о снах. Имел этот эпос отношение к медальонам или нет, учитывая, что конец его был утрачен, оставалось неясным. Однако Иркина версия текста видимо отличалась от того, что удалось найти мне.
«Может ли быть, чтобы содержание эпоса менялось в зависимости от текущей реальности?.. – подумал я. – Или в какой-то из реальностей просто нашлась его утраченная часть?» В принципе, ничего более сверхъестественного, чем то, что уже случилось с реальностью, в подобном предположении не было: минимум мистических «издержек», если можно так выразиться, – то, к чему я и стремился.
– Может, это и есть камень родов? – выдвинул предположение Кегля, ознакомившись с моими изысканиями. – Во всяком случае, на траву рождения он точно не похож…
Виталик пытливо прищурился, вперившись взглядом в золотой логотип, висевший у меня на шее: примерно так люди всматриваются в облака, выискивая очертания какого-нибудь сказочного животного.
– Рожать я все равно не намерен, – пожал я плечами. – Еще идеи есть?
– Надо бы тебе к специалисту обратиться.
– К акушеру? – усмехнулся я.
Кегля вздохнул и с озабоченным видом откинулся в кресле, заложив руки за голову.
– Ты говорил, с тобой какой-то ученый связывался по поводу медальона… Может, стоит с ним еще пообщаться?
– Может быть, – согласился я. – Не знаю только, как его теперь найти… Трубка в милиции осталась.
– В милиции?
– Не здесь… – пояснил я. До этого момента я едва ли испытывал какие-то неудобства от того, что мой мобильный сгинул в одном из «параллельных» отделений Министерства внутренних дел, – звонить мне было практически некому…
Глава двадцать третья
Мобильник я купил новый, и пока в нем был забит единственный номер – телефон Кегли. А городской номер Каргопольского мне удалось раздобыть в обычном справочном, благо фамилия была не слишком распространенная. Я не был уверен, простирается ли мое знакомство с ним на эту ветку реальности, но надеялся, что он, по крайней мере, меня выслушает.