Асанардаль
Шрифт:
Эта информация прошла как бы мимо сознания Милы. Как говорится, в одно ухо влетело, из другого вылетело.
«Как мне хорошо! Чувствую себя человеком, принявшим порядочную дозу морфия», – подумала Мила и… задумалась.
Вечер Сана провела перед компьютером. Она долго бродила по интернету, пока не наткнулась на итальянского бьюти–блогера. Под аккомпанемент беззаботной трескотни Сана погрузилась в бездумную медитацию. Блогер напомнила Сане соседку, ныне покойную. Соседку считали городской сумасшедшей только потому,
«По интернету бродит гораздо больше бесприютных душ, чем по улицам городов, – подумала Сана, – интернет изобрели для того, чтобы не портить лицо города мнимыми сумасшедшими наподобие той несчастной».
Ночью её приснилось, будто бы она смотрит блог, в котором рассказывают о Зачари. Блогерами были Поль и Люси. Их голоса то пели в унисон, сплетаясь, то перебивали друг друга. На Поле был костюм для гольфа. Люси была одета в красный кожаный плащ на голое тело, отдельные пряди её волос были выкрашены в розовый цвет.
– Зачари Ди Луцио появился на свет в семье уроженки Нормандии, которую обвинили в массовом убийстве, – сообщила Люси.
Сана рассмеялась. Из слов Люси выходило, что в массовом убийстве обвинили Нормандию.
Слово взял Поль:
– Матерью Зачари была загадочная леди, «хичкоковская блондинка». Её обвинили в преступлениях, которые они не совершала. Или совершала? Этот вопрос так и останется открытым…
Люси задохнулась от возмущения.
– А отцом Зачари был красавец мужчина, склонен к измене, и к перемене, как ветер мая.
Последние слова были пропеты дребезжащим дискантом. Сана закрыла вкладку с блогом Стаффидов, настроила вебкамеру и стала сама рассказывать о Зачари.
Перед глазами её, спящей, поплыли образы Зачари. Вот он стоит на палубе яхты, воды стекает по его обнажённому телу. Он в баре, его длинные пальца сомкнулись на бокале с соком. Он улыбается, его глаза смеются.
Глава 7
Слуги-конфиденты
Сану разбудил настойчивый голос. Она открыла глаза, с трудом приходя в себя после ярких сновидений.
Комната оцепенела в полутьме. Над Саной нависало белое, как у привидения, лицо матери.
– Вставай, полиция в доме, – отстранённо произнесла Мила.
Сана молчала. Она сразу поняла, что случилось нечто плохое, и пыталась понять, какова её роль в предрассветной драме.
– Вставай, сейчас к тебе зайдут. Документы, документы где? – теперь в голосе Милы слышались тревога и возбуждение.
– Все документы у тебя, – глухо сказала Сана.
– А билеты?
– Зачем они полиции?
– Мало ли… Асанардаль, вставай, одевайся.
– А что случилось?
– Устраиваешь маме допрос? – в голосе Милы послышались истеричные нотки, – молодца! Ничего, посадят меня в тюрьму…
Мила села рядом с дочерью и крепко обняла её. В коридоре послышались шаги.
– Дай я оденусь, – сказала Сана.
– Не отталкивай меня, ты единственная, кто у меня остался, мне жить не хочется, только ради тебя я живу, а так бы я перерезала себе горло, повесилась бы, утопилась, – бормотала Мила.
Шаги приближались. Мила навалилась на дочь и усилила захват. Сана озлилась, сделал резкое движение, высвобождаясь из объятий. Мила с изумлением уставилась на дочь, потирая ушибленную грудь. Сана вскочила и дёргаными движениями принялась надевать на себя первое, что попадалось под руку. Мила с ужасом посмотрела на дверь, приоткрыв рот. Из уголка рта стекала слюна.
«Вот она, Италия. Зачем я сюда приехала», – с тоской думала Сана.
В комнату заглянул Поль.
– Вы здесь? Не выходите, пока вас не позовут.
– А что полиция? Она ещё не ушла? Нет? – с жалкой улыбкой спросила Мила, но Поль уже вышел.
– Зачем ты меня ударила? Я не позволю тебе так со мной обращаться, – ледяным тоном сказала Мила.
На Сану навалилась тоска, будто ей не девятнадцать, а сорок лет, и всё это время она провела рядом с матерью. Успех «Марино» резко изменил Милу в худшую сторону. Она и раньше пописывала, но её романы оставались никем не замеченные. Писала и после «Марино». Работы вызывали недоумение у самых горячих поклонников.
Сана видела, в каком состоянии находится мать, и чувствовала вину. Неуспех новых романов, работа в жёлтой газетёнке, несостоявшиеся амбиции переводчицы, развод с отцом каждый день отравляли жизнь Милы, а чувство вины отравляло жизнь Саны. Во время болезни дочери Мила оставила работу переводчицы, а после её выздоровления так и не смогла «влиться в струю».
Сана надеялась, что Италия вылечит мать. Казалось, «страна телят» оправдывает ожидания. Первые дни Мила была такая же, как раньше, до болезни Саны. Но стоило неприятностям войти в соприкосновение с сознанием Милы, как мать оседлала любимого конька. А конь может и понести. Только теперь Сана начала об этом догадываться.
Сана плюхнулась на разобранную кровать. Мила сурово нахмурила брови. Она всем видом демонстрировала желание игнорировать дочь.
Сана боялась мать в таком состоянии. Но сейчас подступающая к сердцу горечь не оставляла сил на страх. Сана сидела, сгорбившись, и смотрела в стену пустыми глазами. Судя по реакции матери, произошло страшное. Мила решила выдержать характер. Она поджала губы и отвернулась от дочери.
Год назад Сана привела в гости двух одногруппниц.
– Знакомься, мама. Это Аня, её папа преподаёт в нашей академии. А это Таня, у её родителей свой художественный салон. Девочки, это моя мама, журналист газеты «Наш эпатаШ».