Асфальт
Шрифт:
Но на прошлой неделе Валентина радостно сообщила, что ей посоветовали, кажется, того, кого нужно. Педагог был рекомендован ни молодой, ни старый, с большим опытом, со своей проверенной методикой, а главное, он специализировался по таким же, рвущимся к просвещению, как Миша, ученикам. Валентина договорилась с этим педагогом на пятницу. Он должен был прийти. Миша забыл, она напомнила.
Мишу вопрос Валентины поставил в тупик. Он ещё в понедельник ждал и хотел этой встречи. Он надеялся, что его всё устроит и наконец-то можно будет приступить к занятиям. Но в то утро Миша сидел и понимал, что ему не хочется этой встречи, не хочется этого английского и ему даже лень. Он
– Прекрасно, Валентина, – сказал Миша, – я, честно говоря, совершенно про это забыл. Пусть приходит. Цивилизованный человек и руководитель просто обязан совершенствовать свои знания. А незнание английского языка в сегодняшнем мире – это просто стыдно, – Миша говорил как можно более жизнерадостным тоном. – И кстати, Юля прекрасно говорила и знала английский. Она меня часто стыдила, между прочим.
– Михаил Андреевич, – удивлённо отреагировала Валентина, – вы же сами сказали, что эту тему…
– Я сказал. Что трагизма и недосказанностей быть не должно, – мягко, но внятно перебил её Миша, – и такого бережного и осторожного… Ну, ты понимаешь, о чём я? – Валентина кивнула. – Мы работаем, как работали, – закончил мысль Миша.
– В связи с этим тогда ещё вопрос, – более деловым голосом сказала Валентина. – Вы когда посмотрите все расходы по похоронам?
– В конце дня, не сейчас.
– Поняла. Но, Михаил Андреевич, вы только сегодня это сделайте. А то я на своё усмотрение принимала решения. А деньги-то ваши. Я волнуюсь.
– Не беспокойся. Я всё сегодня посмотрю. И пожалуйста, не нарывайся на мои благодарности. Ты же знаешь, что ты всё сделала правильно.
– А ещё я хотела, чтобы вы посмотрели всё расписание по вашим перелётам на ближайший месяц. По некоторым направлениям есть несколько рейсов в день. Я сама не решилась выбрать. Посмотрите, какие вам больше нравятся, чтобы я могла уже спокойно бронировать. Это не срочно, но лучше…
В этот момент в кабинет вошёл Леонид. В руке он держал свои ничего хорошего не сулящие бумажки, исписанные им мелко, а под мышкой какие-то папки. Можно было не сомневаться, что прошло ровно пятнадцать минут.
И пошла работа. Пошло-поехало.
Лёня сбивчиво и взволнованно, но довольно быстро сообщил, что всё плохо. Причём всё и очень плохо. Миша слушал, стараясь не отвлекаться. Для того чтобы не отвлекаться, он задавал вопросы. Он радостно почувствовал, что начинает сердиться на Лёню и на ситуацию. В этом гневе он ощущал, что «включается». Только одна мысль несколько сбила его.
Он вдруг подумал, что нынче пятница, а потом выходные. Об этом он как-то до того не вспоминал. Миша даже испугался того, что сейчас он включится, а потом суббота и воскресенье. Он испугался, что снова потеряет с таким трудом обретаемый азарт. Он боялся остаться в тишине и спокойствии выходных и встретиться опять со своими тревогами и отчаянными мыслями. А потом понедельник.
Но тогда он даже не мог себе представить, как далеки от обычных будут его выходные. Он не знал, что уже в пятницу его ждёт событие, которое эти выходные и конец самой пятницы насытит такими переживаниями, что о спокойствии и
Но он этого не знал и изо всех сил старался вникнуть в дела. А все дела и проблемы были связаны с Петрозаводском.
Миша постарался быстро вникнуть. Потом было много звонков в пресловутый Петрозаводск и знакомым влиятельным людям в Москве. До кого-то не могли дозвониться, кто-то был занят и просил перезвонить, кто-то выслушивал, обещал выяснить и перезвонить сам. За пару часов такой работы возникло ощущение, что и телефон раскалился, и Миша закипает. Лёня же сидел, давал какие-то комментарии или советы чуть ли не с довольным видом, дескать, он же предупреждал, он же говорил.
Там, в Петрозаводске, действительно нарушали прежние договорённости и собирались отдать предназначавшиеся Мишиной организации объёмы кому-то другому. Прямо так, что, мол, отдаём другим, Мише не говорили. Но становилось ясно по уклончивым и невнятным ответам, что там идёт какая-то возня, и возня серьёзная. Во всём этом Мише не очень хотелось разбираться. В каждом городе были свои интересы, свои многозначительные намёки, свои тайны мадридского двора. Миша хорошо всё это знал. Но в данном случае путаницы было действительно много, информации мало, а тяжёлых разговоров, выяснений, интриг и прочих неприятностей, видимо, предстояло достаточно.
Мише очень хотелось гордо отмахнуться от всей этой проблемы под общим названием «Петрозаводск». Но уже было потрачено много времени, усилий, денег, была специально закуплена техника. А главное, Петрозаводск был в конкретном и уже утверждённом плане. Сдаваться было нельзя. Да и Лёня сидел рядом с Мишей, заглядывал ему в глаза и являл собой символ стойкости, упорства и нацеленности на победу. Только победить должен был Миша.
Миша понимал это. Он также понимал, что если он отступит и проиграет, то последствия будут хоть и не катастрофические, но серьёзные. И ещё с этой, как ему казалось, проклятой трассы на Петрозаводск должно было начаться успешное Мишино вхождение в тему и в работу по разметке дорог. Дорожные знаки оставались знаками, но разметка была его давним интересом и профессиональной мечтой.
А тут он звонил, звонил по телефонам, страшно хотел послать кого-нибудь подальше или хотя бы грязно выругаться, но не мог. Через два с половиной часа такой работы Миша устал.
– Всё, Лёня! Пауза двадцать минут, – сказал Миша, закончив очередной длинный витиеватый и совершенно безрезультатный телефонный разговор.
– Ну, ты видишь теперь, что надо лететь туда, и лететь срочно? – почти победно и гордо сказал Лёня.
– Вижу, что ситуация сложная. Но пока мне ещё ничего не ясно. Лететь туда – это последнее средство. А сейчас двадцать минут перерыв, – сказал Миша строго, но бодро. – А что-нибудь приятное ты можешь сообщить мне? Неужели ты ничего хорошего без меня не сделал? Не поверю, что нет хороших новостей.
Миша говорил это, а сам встал из-за стола, потянулся всем телом и пошёл к двери из кабинета.
– Валя, дорогая, сделай нам кофе, пожалуйста, – сказал он, выглянув за дверь.
Валентина держала телефонную трубку у уха. Она, не отрываясь от телефона, кивнула. Миша вернулся в кабинет и подошёл к окну.
День уже наступил. Пасмурный, сухой и холодный осенний день. В узкой улице за окном было серо и неуютно. Из-за того, что Миша подошёл к окну, ему опять вспомнилось, что он ещё не курил сегодня. Обычно, а точнее всегда, когда он просил кофе, а потом подходил к окну, после этих действий следовала сигарета.