Асфальт
Шрифт:
Миша подумал последнее и сразу отругал себя за такую мысль. Болезни он Лёне не желал. Он вообще не желал Лёне ничего плохого. Он не мог себе представить, как без этого нудного, истеричного, зацикленного, зашоренного, неутомимого и скрупулёзного Лёни можно работать. Просто он его в тот момент не хотел видеть.
Миша поднимался по ступеням в офис. Он в этом офисе работал уже несколько лет. Ему нравился его офис. Ему нравилось приходить утром на работу раньше всех. Но в то утро он поднимался по лестнице и впервые подумал, что ему спешное шагание
Валентина была на месте, Лёня, как Миша и знал, сидел под дверью его кабинета. Сильно и вкусно пахнуло кофе. Это было самое первое приятное ощущение за всё утро.
– Лёня, Лёня! Не сразу! – вместо приветствия и издалека почти закричал Миша, подняв руки и как бы прикрываясь. – Доброе утро, Валя! Кофе сейчас – это то, что может спасти всё дело! – Миша постарался говорить как можно бодрее. – Кофе, кофе! Лёня, дорогой, давай ровно через десять минут. И пока не суй мне свои иероглифы, – сказал Миша, пожимая Лёне руку и видя у него в руке пару листков, исписанных мелким настойчивым почерком. – Заходи через десять, нет, лучше пятнадцать минут, и будем работать до победного!
– Я вернусь через четверть часа, – ответил Лёня, как Мише показалось, укоризненно.
– Как же я тебя люблю, Леонид! – сказал Миша быстро. – Особенно утром.
Миша открыл дверь в кабинет, там было тихо и почти темно. За окном утро пасмурного дня только-только начало отчётливо проступать.
– Валентина! Кофе сделай, пожалуйста, и заходи, – сказал Миша. – Приходи скорее.
Миша прошёл по тёмному кабинету к столу и включил настольную лампу. Верхнего яркого света он боялся не выдержать и не хотел.
Он сел в своё рабочее кресло. Сел, как обычно садился в него каждое утро, и с этого действия начинался рабочий день. Сел с выдохом и откинулся на спинку. Но при этом он подумал о том, как он это сделал. Раньше он садился, не думая. А теперь подумал, и лёгкость сразу исчезла из этого привычного движения.
«Этак ты начнёшь думать, как ноги переставлять во время ходьбы, – подумал Миша невесело. – Этак ничего не выйдет. Давай-ка, брат, переключайся!»
– Та-а-ак! – сказал Миша, чтобы просто нарушить тишину. – Что у нас тут?…
На столе был порядок, к которому Валентина явно приложила руку. То есть на столе не было практически ничего, кроме каких-то аккуратно сложенных документов для ознакомления и некоторые для подписи, да по центру лежала знакомая уже Мише папка с материалами по Петрозаводску.
– Ну вот! Вот тебе и проза и стихи, – сказал Миша, глядя на папку.
Дверь открылась, и зашла Валентина. Она принесла кофе. В этот момент Миша понял, что ещё не курил сегодня. Дома очень хотелось, а потом как-то забылось. «Забылось и забылось. Не буду пока. Не хочется же…» – подумал и приказал себе он.
Первые два глотка кофе были очень отчётливые, долгожданные и нужные.
– Ну, теперь могу соображать, – сказал он. – Валя, пожалуйста, обрисуй общую картину произошедшего и происходящего. А то сейчас придёт Леонид и будет создавать мне образ катастрофы. Как у нас тут?
– У нас тут всё хорошо, – медленно и очень внятно сказала Валентина.
– Вот спасибо! – улыбнулся Миша и отпил кофе. – Но, как ты понимаешь, все похоронные дела закончились, и настроения тоже должны быть… без намёка на трагедию. У нас сегодня нормальный, полноценный рабочий день. Меня щадить или беречь не надо. Повторяю вопрос…
– У нас тут всё хорошо, – слово в слово и с той же интонацией повторила Валентина и улыбнулась.
Повисла пауза.
– Но вот в Петрозаводске непросто, – с той же улыбкой продолжила она, – только про это вам всё расскажет Леонид Михайлович. Он уже два дня только Петрозаводском и занимается. Я даже в атлас заглянула, чтобы узнать, где этот город находится. Мне уже само слово «Петрозаводск» слышать больно. Но у нас ТУТ всё хорошо. И у меня есть вопросы.
– Если у нас есть время, задавай, – спокойно сказал Миша.
– Вопросы короткие и не страшные, – Валентина продолжала улыбаться.
– Ну давай…
– Во-первых, напоминаю, вы на сегодня пригласили к 15:30 педагога по английскому языку. Он подтвердил, что придёт. Вы будете с ним встречаться или позвонить и отменить встречу?
Миша совершенно забыл про этого педагога. Он давно собирался заняться изучением английского языка. Школьных и студенческих запасов хватало за границей только для самых простых разговоров в гостинице, магазине или транспорте. Но хватало далеко не всегда. Миша стеснялся своего корявого произношения, и ему надоело нехватку слов замещать жестами, а непонимание того, что ему говорили, замещать добродушной, вежливой, но глупой улыбкой.
Он очень хотел взяться за английский всерьёз, чтобы хоть чуть-чуть понимать говорящие по-английски телеканалы и радио, читать газеты и поддержать какой-нибудь разговор. Но для начала он хотел хотя бы начать понимать объявления в иностранных аэропортах и самолётах.
Но у него всё не было времени. А недавно он почувствовал, что время у него появилось, желание окрепло, характер есть, всё остальное нужно было только организовать. Поисками педагога занималась, разумеется, Валентина. И это оказалось совсем непростым делом. Студенты, изучающие иностранные языки и активно подрабатывающие занятиями с детьми, негодились. Миша встречался с некоторыми. Говорили они по-английски бегло, насколько Миша мог оценить. Но он их стеснялся, не доверял им и не верил, что им хватит терпения, а главное, деликатности в работе с уже взрослым и закостеневшим в своём незнании человеком.
С учителями из школ и преподавателями университетов тоже не срослось. От них самих и от их английского веяло школьной скукой, пылью библиотек и Шекспиром. Только Шекспиром абсолютно без страстей. Миша их испугался и решил не мучить себя за свои же кровно заработанные деньги тоской и прежними ученическими страхами.
А Валентина искала рекомендации, опрашивала разных людей, консультировалась, созванивалась с педагогами. Некоторые отказывались заниматься индивидуально, настаивали на занятиях в группе Мише подобных учеников. Некоторые настаивали на каком-то невыполнимом графике уроков. Короче, вопрос поиска педагога оказался непростым.