Assassin’s Creed: Renaissance
Шрифт:
Только Эцио собирался покинуть укрытие и последовать за конвоем, как заметил еще одного наблюдателя, следящего за происходящим с точно такого же расстояния, как и он. Он подавил невольный вздох, узнав в нем своего дядю, Марио Аудиторе. Но времени, чтобы окликнуть его или как-то привлечь внимание, не было, солдаты Борджиа аккуратно понесли свой груз в сопровождении охраны. Эцио последовал за ними, держась на безопасном расстоянии. Однако его продолжал мучить вопрос — мог ли второй наблюдатель действительно быть его дядей? И если да, то, как он оказался в Венеции, и почему именно сейчас?
Но вскоре Эцио отмел эти мысли. Он хвостом следовал за людьми Борджиа, стараясь не выпускать из виду несущего настоящий ящик — если это был действительно он, — в котором было… что? Одна из «Частей Эдема»?
Конвой прибыл на площадь, от которой расходились в разные стороны пять улиц. Каждый из охранников с грузом, в сопровождении охраны направился по своей улице. Эцио стремительно взобрался на ближайшее здание, откуда, по крышам, он мог проследить за каждой группой. Внимательно наблюдая, он заметил, как один отделился от своего эскорта, вошел во двор обычного кирпичного здания, поставил на землю свой ящик и открыл его. Эцио быстро направился в ту же сторону, следуя за офицером Борджиа, направившимся туда же. Он склонился с крыши, чтобы лучше слышать, о чем они говорят.
— Мастер ждет, — сказал офицер. — Переложи груз, только осторожно.
Эцио следил, как охранник осторожно вытаскивает из переложенного соломой ящика в шкатулку из тика, которую передал ему слуга. Эцио напряженно думал. Мастер! Исходя из его опыта, всякий раз, когда тамплиеры упоминали этот титул, они подразумевали только одного человека — Родриго Борджиа! В попытке удвоить безопасность артефакта, они уже переупаковали его, но теперь Эцио точно знал, за кем следить.
Он спустился с крыши во внутренний двор и припер к стене охранника, сторожащего коробку. Офицер вышел к эскорту Кардинала и теперь ждал на улице. Выждав мгновение, Эцио перерезал глотку солдату, оттащил тело в сторону, чтобы его не заметили, и надел униформу, плащ и шлем.
Он собирался поднять шкатулку, когда понял, что не справится с соблазном заглянуть внутрь, и открыл крышку. Но в этот момент во внутренний двор снова вошел офицер.
— Выдвигаемся!
— Дассир! — отозвался Эцио.
— И поживее. Это самое важное, что ты делал в своей жизни. Понял меня?
— Дассир.
Эцио занял место в центре конвоя и пошел вперед.
Они прошли через весь город на север, от набережной Моло до площади у базилики Санти Джованни и Паоло, где совсем недавно мессер Верроккьо установил конную статую кондотьера Коллеоне. Оттуда они направились по бульвару Нищих, пока не пришли к ничем не выделяющемуся среди других дому, балкон которого выходил на канал. Офицер постучал в дверь эфесом меча, и та незамедлительно открылась. Конвой пропустил Эцио вперед, вошел следом, дверь захлопнули и заперли на тяжелые засовы.
Они стояли перед увитой плющом лоджией, в которой сидел клювоносый мужчина лет пятидесяти, одетый в бархатную мантию бледно-пурпурного цвета. Солдаты отдали честь. Эцио последовал их примеру, стараясь не сталкиваться с ледяными синими глазами, которые он слишком хорошо знал. Испанец!
Родриго Борджиа обратился к офицеру.
— Оно, правда, здесь? За вами не следили?
— Нет, Ваша Светлость. Все прошло замечательно…
— Точнее!
Офицер откашлялся.
— Мы в точности следовали вашим приказам. Задание на Кипре оказалось сложнее, чем мы предполагали. В самом начале мы столкнулись с некоторыми… трудностями. Адепты, верные нашему Делу… были устранены в интересах успешного исхода операции. Но мы привезли артефакт. И доставили его к Вам со всеми предосторожностями, как Вы и велели, Ваша Светлость. И в соответствии с нашим соглашением, Ваша Светлость, мы с нетерпением ожидаем щедрого вознаграждения.
Эцио знал, что не может позволить, чтобы шкатулка со всем ее содержимым попала в руки Кардинала. В тот момент, когда поднялся неприятный, но необходимый вопрос оплаты за оказанные услуги (как обычно, исполнитель подталкивал клиента заплатить за дополнительную работу должную цену), Эцио воспользовался подвернувшейся возможностью. Как и большинство богачей, Кардинал терпеть не мог расставаться с деньгами. Щелкнул отравленный клинок на правом запястье, на левом — двойной кинжал, и Эцио одиночным ударом в незащищенную шею отравил офицера. Потом быстро развернулся к пятерым солдатам из конвоя и, неистово, словно дервиш, нанося быстрые, точные удары, расправился со всеми. Мгновение спустя мертвые солдаты лежали у его ног.
Родриго Борджиа, тяжело вздохнув, посмотрел на него.
— Эцио Аудиторе. Ну, ну. Давно не виделись, — Кардинал казался совершенно спокойным.
— Кардинал, — Эцио иронически поклонился.
— Отдай, — приказал Борджиа, указывая на шкатулку.
— Сперва скажи, где он?
— Кто?
— Твой Пророк! — Эцио оглянулся. — Не похоже, чтобы кто-то пришел! — Он на мгновение замолчал и более серьезно продолжил. — Сколько людей погибло ради этого? Ради содержимого этого ящика? И что? Никто не пришел!
Родриго тихо рассмеялся. Звук был похож на перестук костей.
— Ты говоришь, что не веришь в Пророка, — сказал он. — И все же ты здесь. Ты не видишь его? Он уже пришел! Я — Пророк!
Серые глаза Эцио расширились. Борджиа спятил! Но что это за необычное сумасшествие, из-за которого, казалось, сама жизнь отошла на второй план? Увы, отвлекшись, Эцио позволил застать себя врасплох. Испанец выхватил из складок мантии чиавону, легкий, но опасно выглядящий меч с головкой рукояти в виде кошачьей головы, и спрыгнул с лоджии, приставив тонкий меч к горлу Эцио.
— Отдай мне Яблоко, — прорычал он.
— Оно в шкатулке? Яблоко? Оно должно быть особенное… — проговорил Эцио, а в ушах у него звучал голос дяди, повторяющего снова и снова: «Часть Эдема». — Попробуй отобрать!
Родриго отбил меч Эцио, рубанул по его рубашке, выступила кровь.
— Ты один, Эцио? Где же твои друзья-ассасины?
— Мне не нужна их помощь, чтобы разделаться с тобой!
Эцио, мастерски орудуя клинками, напал на Борджиа, парируя его удары защитной пластиной на левом запястье. И, хотя ему не удалось достать противника отравленным клинком, двойной кинжал продырявил бархатную мантию, и Эцио увидел выступившую кровь.
— Мелкий засранец, — прорычал от боли Родриго. — Похоже, мне нужна помощь, чтобы проучить тебя! Стража! Стража!
Во внутренний двор ворвалась дюжина одетых в доспехи стражников с крестом Борджиа на груди. Эцио вспомнил, что в рукояти кинжала в правом наруче есть замечательный яд. Он отпрыгнул назад на безопасное расстояние от хорошо вооруженных стражников, и тут один из них наклонился, поднял с земли шкатулку и передал ее Мастеру.
— Благодарю, храбрец.
Эцио, полностью собранный, боролся с невыносимым деланием попытаться вновь завладеть шкатулкой и ее содержимым. Убрав клинки, он взялся за перевязь с метательными ножами, и со смертельной точностью бросил их. Сперва в храбреца, а вторым броском — в шкатулку в руках Родриго.