Ассегай
Шрифт:
Хенни успел охладить несколько ящиков темного пива «Мирбах айсбок», того самого, которое завоевало бесчисленное множество золотых медалей на ежегодном мюнхенском Октоберфесте. Производилось оно на крупной баварской пивоварне, являвшейся лишь малой частью промышленной империи Мирбахов. Граф Отто, свой собственный лучший покупатель, еще до обеда выпил почти полгаллона — для аппетита.
Усевшись во главе стола, он, однако, перешел с лагера на бургундское, благородное «Романе конти» 1896 года, которое лично отобрал из своих подвалов в Вискирхе. Вино отлично пошло
После первой затяжки Отто фон Мирбах с умиротворенным видом откинулся на спинку стула и ослабил ремень.
— Кортни, вы ведь видели тех буйволов, ja? В зарослях, на обратном пути?
— Видел, сэр.
— И как они вам показались?
— Патроны на них тратить не стоит.
— Значит, они не опасны?
— Они могут быть очень опасны, сэр. Особенно раненые, — Леон вздохнул, — но…
Граф остановил его резким жестом.
— Мне не нравится это слово, Кортни. Но. — Настроение его моментально изменилось, причем не в лучшую сторону. — Обычно оно говорит о том, что кто-то ищет предлог, чтобы ослушаться меня.
Он нахмурился, и дуэльный шрам на щеке заметно порозовел.
Леон, однако, еще не научился читать предупредительные знаки, а потому продолжал:
— Я всего лишь хотел сказать…
— Меня не интересует, что вы хотели сказать, Кортни. Я бы предпочел, чтобы вы внимательнее слушали то, что я вам говорю.
Леон вспыхнул — выговора, да еще в столь грубой форме, он никак не заслуживал — и уже открыл было рот, но тут увидел, что Ева, слегка подавшись назад, чтобы граф ее не видел, поджала губы и едва заметно качнула головой. Оставить без внимания этот сигнал он не мог и, переведя дыхание, сказал совсем не то, что намеревался.
— Насколько я понимаю, сэр, вы желали бы поохотиться на этих буйволов?
— А вы, Кортни, не такой уж Dummkopf, [5] каким иногда кажетесь. — Граф громко рассмеялся и переключился на свой обычный, радушный тон. — Да, угадали. Я действительно хочу поохотиться на этих животных. Позволю вам подтвердить свое заявление насчет того, что они представляют большую опасность.
— Я не захватил с собой ружье.
— Оно вам и не понадобится. Стрелять буду я.
5
Глупец (нем.).
— Хотите, чтобы я сопровождал вас без оружия?
— Что такое, Кортни? Как говорят у нас в Германии, соус не по вашему желудку, а? Если да, можете остаться в кроватке. Или под ней. Где вам будет теплее и безопаснее.
— Когда вы на охоте, я всегда должен быть рядом.
— Рад, что мы понимаем друг друга. Это все упрощает, согласны?
Он глубоко, так что кончик сигары ярко вспыхнул, затянулся и выдохнул идеально круглое
Угольки разгорались, и Ева поспешила вмешаться, чтобы предотвратить пожар.
— Отто, а что это за гора, над которой мы сегодня пролетали? Та, с плоской вершиной?
— Расскажите нам о горе, — распорядился граф.
— Называется она Лонсоньо. Масаи почитают ее как священную. На ней живет провидица, которая может с удивительной точностью предсказывать будущее.
Отвечая, Леон не смотрел на Еву.
— Отто! — воскликнула она. — Это, должно быть, та женщина, которая вышла из самой большой хижины. А как ее зовут, эту провидицу?
— Тебя так увлекает вся эта магическая чепуха? Ах ты, глупышка.
— Ты же знаешь, как я люблю, когда мне предсказывают судьбу. — Она мило улыбнулась, и остатки гнева улетучились подобно сигарному дыму. — Помнишь ту цыганку в Праге? Она сказала, что мое сердце принадлежит сильному мужчине, который будет всегда заботиться обо мне. Это ведь ты, да?
— Конечно. А кто ж еще?
— А как ее зовут, эту провидицу?
Граф повернулся к Леону.
— Ее зовут Лусима, сэр.
Теперь Леон понимал, как вести игру.
— Вы хорошо ее знаете? — продолжал допрос граф.
Леон беззаботно рассмеялся.
— Она усыновила меня, сэр, так что знаем мы друг друга очень неплохо.
— Ха, ха, ха! Если она вас усыновила, это говорит не в ее пользу. Я бы на ее проницательность полагаться не стал. Однако… — Граф посмотрел на Еву и развел руками. — Понимаю, пока я твою прихоть не исполню, в покое ты меня не оставишь. Что ж, так и быть. Отвезу к старухе — пусть предскажет тебе судьбу.
— Спасибо, Отто. — Ева погладила его по запястью, и Леона как будто обожгло изнутри. — Видишь, та цыганка в Праге была права. Ты так добр ко мне, так заботлив. А когда мы туда отправимся? Может, после того как ты поохотишься на этих своих буйволов?
— Посмотрим, — уклончиво ответил граф и сменил тему: — Кортни, я буду готов на рассвете. Отсюда до того места, где мы их видели, всего лишь несколько километров. Я хочу, чтобы мы были там как можно раньше.
Ежась от ночного холодка, притихший мир еще ждал солнца, когда граф Отто фон Мирбах остановил машину у края начинавшихся за полосой густых зарослей. Возле сложенного из сухих веточек костра сидели на корточках, грея руки, Маниоро и Лойкот. Увидев идущего к ним Леона, масаи быстро забросали огонь землей.
— Что скажете? — спросил он.
— Когда ушла луна, они подходили к лагерю, пили из ямы. Мы слышали. Утром прошли по их следу от ямы досюда. Они здесь, в чаще. Совсем недавно мы снова их слышали, — доложил Маниоро. — Старые, страшные. Кичва Музуру точно хочет охотиться на них?
Огненной Головой графа прозвали как за рыжий цвет волос, так и за бесстрашие, почитаемое масаи важнейшим достоинством мужчины.
— Да, точно. Мне не удалось его переубедить.
Маниоро пожал плечами.