Ассорти(р)
Шрифт:
– Желательно – предварительно, – добавила она, перед тем, как закрыть дверь, – чтобы я договорилась со свекровью присмотреть за дочерью. На всю ночь.
На следующий день он вспомнил о ней и позвонил. Оплатив такси.
Ему было и жалко её и любопытно узнать то, почему же она, такая красивая, мучается от одиночества. Хотя она и была постарше, чем он привык: лет двадцати восьми. Как выяснилось. Хотя он решил для себя вначале, что ей было около тридцати пяти. Ещё вчера. Но он, всё же, решил дать ей шанс. Ведь ему тоже было уже за тридцать.
– Да я гораздо младше тебя! – возмутилась она, сидя на кровати. – Мне всего двадцать восемь.
– Тридцать четыре.
– Ну, вот.
– Но выглядишь ты намного старше, – вздохнул он.
– А ты – младше, – улыбнулась Света.
Ведь у него тогда была одна Диана. Лет двадцати пяти. Тоже уже не первой свежести. Но ещё не второй, как Света.
Диана и сама ещё не знала, как к Лёше относиться. Понимая уже, за пару месяцев, что она у него одна. «Единственная и неповторимая!» – восхищённо признавался ей Лёша. А у самой Дианы, кроме пожарного, было столько парней, сколько пожелает. В любое время дня и ночи. Так Лёше на этой недели и не позвонив. Пока не начала ревновать, заметив, что у Лёши кто-то появился. Кроме неё. И решила «устранить конкурентку», появляясь у него всё чаще. О, ревность, ты творишь чудеса! В постели.
Так в его жизни и появилась Света. Можно сказать, вынужденно: отношением Дианы. Желая хоть с кем-то ей за это отомстить. И отвести душу! В спальню.
Но оказалось, что «Свелячок» был испорченным. И мигал слабо.
Они выпили пару бутылок вина под музыку, чтобы Света окончательно расслабилась, и когда она стала всё активнее приглашать его танцевать, станцевали пару па и занялись любовью. Танцуя уже в постели. Под музыку.
Тут-то Лёша и выяснил то, почему её оставил муж. И ушёл к другой, более молодой, у которой не было ещё детей. Как выяснилось из предшествовавшего постельной сцене разговора, пока они распивали купленное ею вино. Она жутко порвалась во время родов. Там. И Лёша болтался в ней, извиняюсь, как карандаш в стакане. Точнее не скажешь. И даже смены поз не могли компенсировать их несоответствие друг другу.
Даже минет она делала столь безграмотно, что даже появившаяся чуть позже Маша была по сравнению с ней «кандидатом в мастера спорта». Каковым давно уже была Диана, отвечавшая на его солянку тем, чем уже давно привыкла отвечать. В постели. Демонстрируя Лёше своё не меньшее ораторское искусство, чем у него. Буквально заставляя его вручать и вручать ей «почетные грамоты» комплиментов. Пока Диана ему это делала. Каждый раз. А когда он пытался отнекиваться от солянки, начинала делать ему минет сбоку, а затем ложилась на него сверху, принимая позу «шестьдесят девять», и вынуждая этого хотеть. Обливаясь её «слезами» по щекам. Нет, не кровавыми. Слава богу, во время месячных Диана оставляла его в покое.
И решил обучить Свету не только сильно сжимать влагалищные мышцы во время секса, но и минету, дотошно объясняя «Светлячку» как именно надо это делать, вспоминая то, как делала это ему Диана. Пару дней назад. Закрепляя с ней «пройденный материал». И когда появлялось «окно» в графике посещений, звонил ей и приглашал «на тренировку». Чтобы у той появилось хоть что-то, чем обольщать мужчин. Хотя бы одного – Избранника. И Лёша чувствовал бы, что его миссия по «спасению» Светы завершилась. И он мог со спокойной душой оставить её в покое. Чтобы Господь направил к ней парня. Её мечты. И она перед ним не опозорилась. Снова. Так как Тот уже просто устал ей их посылать. Посылавших на утро её подальше.
А она всё никак не обучалась и не обучалась, привыкнув уже лишь раздвигать ноги. И ничего кроме этого не делать. Для того чтобы это было приятным дополнением к «произвольной программе», а не основным «номером». Не понимая, что «секс и спорт очень и очень туго взаимосвязаны», – как терпеливо объяснял ей Лёша. Занимаясь с ней сексом и заставляя, при этом, «не расслабляться и балдеть, но сжимать мышцы». Работать. На износ!
– Ведь секс это, прежде всего, активный труд, а уже потом – лавры победителя! – объяснял он.
Но она привыкла лишь получать лавры. До родов. Не желая признавать, что этот цветоносный период для неё уже давно окончен. И понимать то, на чём до сих пор держится эта её с Лёшей, якобы любовная, связь. Что выражалось в том, что он звонил ей всё реже. И реже.
Буквально режа ей сердце, когда он наконец-то ей звонил. И она чуть не плакала от счастья, признаваясь в том, что уже начала думать, вечерами, что он о ней забыл. Уже. Навсегда.
– За полторы недели? – удивлялся он. – Приезжай, поговорим.
Но она не удовлетворялась одним только разговором – за бутылкой купленного по дороге к нему вина – и желала вновь поговорить с ним на языке тела. Не желая признавать то, что её тело для этого, после не самых удачных родов, стало полностью профнепригодным. Поэтому-то мужчины, переспав с ней всего лишь один раз, и бросали её. Тут же. Не допуская и мысли, что и Лёша точно такой же, как они!
– Да приезжай уже! – настаивал Лёша на том, чтобы Света перестала препираться по телефону, захлёбываясь слезами, и положила трубку. Чтобы вызвать ей такси.
И вот как он её, такую, мог бросить? Красивую и… бесполезную. Обучение которой шло очень и очень медленно. На протяжении «тысячи и одной ночи», как ему уже казалось. «И откуда такие берутся?» – недоумевал он, вызвав на утро ей такси обратно.
«Я из лесу вышел, был сильный мороз» 3 , – отвечал ему, с усмешкой, классик. Заставляя Лёшу понимать, что за дикое она животное, желавшее, да (его), но не могущее «по щелчку» стать разумным. Как и он. Буквально заставляя её каждый раз делать ему минет. Всё лучше и лучше!
3
Н. Некрасов, «Крестьянские дети».
Казалось бы, для расставания с каждой из этих «девушек в цвету» были свои, сугубо внутренние причины. Тогда как причина была только одна – Васаби. Была и осталась. Была ещё до появления каждой из них в его жизни. И только поэтому-то и осталась. Тем более что она была моложе каждой из них. Ей было всего-то двадцать.
А причиной её разрыва с Лёшей послужило даже не появление в жизни Васаби другого парня. Что было неизбежно. После того, как она и Лёша «окончательно» расстались. И даже не то, что Лёша устал снимать однокомнатную тогда квартиру по рыночной цене, а не по знакомству – с хорошей скидкой, и отправил её жить к матери. А то, что Васаби всё это время, пока он пытался сделать её «нормальной», запирая дверь на ключ, перед тем как уйти на работу, так и продолжала ему изменять, причём – духовно, периодически созваниваясь с каким-то Зеком. И где-то раз или два в неделю делала вид, что просто с ним общается. Часа по два. Мол, ему так там тяжело… Выходила она из транса к Лёше.