Ассорти(р)
Шрифт:
Влас стал спешно искать приятеля с отдельным жильём, наперебой обращаться к своим знакомым, но тем было явно не до него. Мол, обстоятельства, пойми.
И тут он случайно встретил Лёшу. Который тоже как раз снимал жилье у знакомых своей матери. И периодически – девиц. Цепляя их не с улицы, как все, а по знакомству. Так сказать, рабочие варианты – многоразовых. И Влас рассказал ему свою историю, в которую он влип, благодаря Маше. Уверяя Лёшу, что он купит на вечер фруктов и спиртного, но тот не должен даже пытаться соблазнить – его – Машу.
– Всё должно быть чин-чинарём! Иначе может пострадать моя репутация. В её глазах. Мол, раз у тебя такие распутные приятели, решит она, то и ты такой же – конченный.
И Лёше пришлось уверить Власа, что всё будет строго официально. Максимум – гламурненько.
– Так, слегка. Чтобы это не походило на отмазку.
– И она не почувствовала
У самого же Лёши из своих вещей был только ноутбук с подключённым к нему саунд-буфером на две колонки, по которому можно было как смотреть кино, так и работать. Над своей книгой (которую вы читаете). Но обычно, когда ноутбук стоял без дела более пяти минут, запускалась заставка. И по экрану начинали скользить во все стороны фотографии полу-, а то и полностью обнаженных девиц, объясняя девушкам это тем, что в детстве он увлекался фотографией. И это именно то, что и называется «профессиональная деформация». Мол, полюбуйтесь! Но не более того. Что девушки почему-то расценивали у себя в уме, ни то ещё где, как предложение раздеться. По мере того, как за окнами всё сильнее сгущалась тьма, делая поход от него домой сквозь такую высокую, как на Сатурне, плотность тёмной антиматерии, кишащей ужасами, уже абсолютно невозможным. Особенно, если они выпивали горячительные (воображение) напитки, и им становилось слегка жарко – на его кровати. Сидеть без дела, выслушивая его бесконечную тарабарщину:
– Только Красота и её волшебный «Волшебный Мир» могут сделать из тебя настоящую героиню исторических событий уже в этой жизни, какой бы до этого она ни казалась тебе ужасной. Так как всё – это только кажимость, и зависит только от твоего собственного взгляда, если он у тебя уже есть. То есть если ты уже не смотришь на мир глазами окружающих тебя уродов. Весь мир – театр, и люди в нем – вместо режиссеров – актеры, часто – плохие, а потому и – на вторых ролях. Режиссер – это идеальный зритель. И для актеров они нередко становятся богами. Мейерхольд, Станиславский… Каждый из них оставил нам свое Учение, помогающее идеально выполнять свою роль (на Земле), будь то подмостки театра или какой-либо другой реальности, что проецируется в голове индивидуума. Совершенный – тот, кто, научившись полностью воплощаться в свою роль, что подсунул ему «Голливуд» Реальности в данном ему воплощении, благодаря достигнутому совершенству накапливает такой запас духовной энергии, что он превращает его носителя в настоящий золотой запасник мировых шедевров! Картин, на которых мы можем лицезреть, как он в совершенстве исполняет любую роль на подмостках разлюбой реальности! И пытаясь научить этому других, придумывает для каждого индивидуальный способ для повышения их потенциала, расширения их возможностей, проявляя талант как духовного учителя, так и педагога. Наученный борьбой с собственными инстинктами, он мало-помалу узнает о строении человеческой психики из мифов и легенд и может дать оригинальный выход их любой ситуации, если ты захочешь из неё выходить. Если же ты так и не захочешь из нее выходить, то и не найдешь выход оригинальным. И вообще его не найдешь. Ибо раздувшийся в тебе эгоизм не позволит тебе пролезть в найденный для тебя выход – за ворота ситуации и станет на их защите отличным голкипером, постепенно научившись стоять на воротах выхода из любой ситуации. Что приведёт тебя к тому, что принято называть самооправданием. Истинный выход из любой ситуации только один, поэтому его и называют истинным. И вся так называемая Свобода Выбора заключается в том, чтобы ты сам – методом проб и ошибок – смог принять истинный выход из ситуации за единственно возможный – способ перетащить себя из эго-центра в Высший Центр Человеческого Сознания. То есть, дана нам не для того, чтобы человек оперировал ею в качестве одного из атрибутов самооправдания, а как один из инструментов на пути к своему духовно-душевному Совершенству.
– Посмотри на часы! – упрекали его девушки, когда заканчивалось спиртное. Мол, хватит уже болтать и пора спать. Якобы. Уже давно поняв, что за выход он им столь завуалированно предлагает: проявить в постели с ним весь свой врождённый артистизм!
Отодвигая прикроватный столик на колёсиках с толстой стеклянной крышкой, на котором и стоял ноутбук, стаканы и прочая дребедень. А в его глубине, под крышкой – саунд-буфер, из которого всю ночь и лилась негромкая музыка. Под скользящими в такт этой музыке по экрану ноутбука девушками, словно гетеры, вперемешку с нимфами. Пока они не засыпали. Уже под утро.
Короче, от Власа Лёша почти ничем не отличался. Кроме как тем, что был чуть более серьезным по жизни (с мордой Фила), и девушки, через пару недель знакомства, начинали расценивать Лёшу как более подходящий вариант – для замужества. И если находили у него волосы или ещё что, то расценивали это как предательство и личный выпад. И повод тут же закатить скандал! Хотя он и говорил им, что уже не готов к серьёзным отношениям, потеряв однажды свою Елену – удивительно Прекрасную, единственную, на которой он сам хотел, предлагал и до сих пор готов жениться, рядом с которой они и рядом не валялись. Но тем было всё равно, они видели цель и шли напролом – к тому миражу, что и побуждал их самих напрашиваться к нему в гости, мешая ему работать – таксистом:
– Сегодня же пятница! – напирала подруга детства сестры одного товарища, с которым Лёша до этого ходил в море. – Надо отдыхать!
– Но я ведь и зарабатываю как раз тогда, когда все отдыхают, – пытался её образумить Лёша. – Тем более что скоро срок оплаты аренды моего жилья.
– Заработаешь завтра! – не унималась та. Даже узнав о том, что жилье у него не своё, как она до этого думала, а съёмное.
– Но у меня нет ещё денег даже на спиртное, – пытался откровенно осадить её Лёша. Полностью разочаровав в себе. – Я только что вышел на линию и сделал всего одну заявку.
– Я уже купила бутылку, так что не отмажешься! – возражала Диана.
– Давай, я за тобой заеду, – вздыхал Лёша, понимая уже, что встреча неизбежна. – Ты где?
– Я уже вызвала такси и скоро буду. Едь домой. И собери носки!
Ведь изначально Лёше понравилась вовсе не Диана, а сестра приятеля, который и пригласил его к Софье домой на день рождения. Чтобы не сидеть там в одно лицо.
– Среди этих баб! – усмехался Ромчик, приглашая Лёшу.
Сожитель Софьи, что согласился считать её детей своими, как раз находился тогда в командировке, так что Лёша, увидев её и тут же всё это трезво оценив, всерьез рассчитывал на успех. Хотя бы – на ночь. И как только за окном решительно стемнело, начал столь же решительно пускать в ход свои «наночьтехнологии»:
– У меня, кстати, есть один знакомый ангел, – улыбнулся Лёша, – который хотел бы принять для воплощения на нашей планете подобные твоим формы. Ты веришь в ангелов?
– А почему я должна в них верить? – не поняла Софья: к чему он клонит?
– Потому что мне кажется, что ты сошла ко мне с небес! – обнял Лёша Софью за икры и поднял к небу. – Может, поможем моему ангелу? Вдруг у нас и вправду это с тобой получится? Не гарантирую, что – с первого раза, – улыбнулся Лёша, ставя её обратно (с небес – на землю), – но я буду для этого стараться! Ради такого же ангела, как ты, я готов на всё!
Это была очень древняя и красивая душа, которая нравилась абсолютно всем. А её сожитель не только снимал эту самую квартиру, но ещё и обеспечивал и её саму и детей «от бинта до ваты!» Как Софья тут же сама и призналась Лёше вслух, чтобы сразу же и поставить его на место, увидев его реакцию на своё лицо. Да и тело у Софьи было весьма соответствующим – его запросам. Так что когда они напились водки и наконец-то легли спать на одной кровати, так как на другой кровати в соседней комнате уже давно спали дети, он всю ночь в полусне к ней приставал. Как он думал. И периодически просыпаясь, её ощупывал, пытаясь-таки забраться, как пчела – в сердцевину этого дивного цветка своими чуткими лапками, а затем и – трепетным хоботком. Совершенно бессознательно, так как вечером она ни в какую не давала ему… и шанса!
Лишь наутро обнаружив то, что он всю ночь, оказывается, приставал не к ней, а к лежащей по другую сторону от него подружке. Которая утром, из-за этого, очень смущалась и не могла поднять на Лёшу свои выразительные от уже готовности продолжить эту его игру глаза: в медосбор. Но – в другой, более интимной обстановке. Надеясь теперь, что он вот-вот пригласит её в свой жужжащий уже в восторге от её красоты улей.
Лёша, наконец-то тут же сообразив, когда проснулся и перестал тянуть к ней испачканные в пыльце руки, к кому он все это время приставал, тоже теперь очень этого смущался. Так как Ольга – при свете дня – ему совсем не нравилась. Из-за того, что это мало того, что была совсем юная, необстрелянная в боях за место под ним (под Солнцем), душа, так ещё и с весьма невзрачным телом. Небольшим и одутловатым, в котором Лёша, искоса глядя астральным зрением, то и дело обнаруживал следы животного, которым Ольга была до этого: свинкой. Причём, не морской, нет, а самой что ни на есть сухопутной. Даже – не из морской пехоты. А из глубокого тыла обеспечения: солдат тушёнкой. И чувствовал себя рядом с ней откровенным зоофилом. Опасаясь, что теперь, после бурной (из-за того, что Ольга ему в полу сне упорно отказывала) ночи, она начнёт рассчитывать и на нечто большее. Наивно думая теперь, что ему нравится.