Астронавт Джонс. Время для звезд (сборник)
Шрифт:
Упомянутая новобрачная стояла около двери, и он попытался проскользнуть мимо нее. Та запротестовала:
– Но как же это, Монти, дорогой, разве ты не собираешься…
Монтгомери остановился.
– Совсем позабыл, у меня ведь мало опыта в таких делах. Конечно же. – Он повернулся к Максу. – Возьми все это хозяйство. – Бифф сунул ему тюк и бутылки. Потом он подхватил Моу на руки, что-то хрюкнув при этом, перенес ее через порог, снова поставил на ноги и поцеловал. Она тем временем повизгивала и краснела. Макс молча прошел вслед за ними,
Когда он вернулся, Монтгомери сказал ему:
– Не мог понять, куда это ты пошел. Неужели в этой мусорной куче нет даже водопровода?
– Нет. – Макс поставил ведро на пол и подложил в огонь пару деревянных брусков.
Моу сказала:
– Макси, ты должен был приготовить обед.
Монтгомери любезно заступился за Макса:
– Ну успокойся, дорогая, он же не знал, что мы приедем. И к тому же это дает время для тоста.
Макс стоял, повернувшись к ним спиной, и уделял все свое внимание нарезанию грудинки. Перемена была столь ошеломляющей, что ему пока еще не хватило времени полностью ее осознать.
– Эй, сынок! Подними стакан за новобрачную! – окликнул его Монтгомери.
– Мне надо готовить ужин.
– Чепуха! Вот твой стакан. Быстренько!
Монтгомери налил в стакан на палец янтарно-желтой жидкости; его собственный стакан был наполнен до половины, а у новобрачной по крайней мере на треть. Макс взял свой стакан, подошел к ведру и черпаком долил в него воды.
– Ты же только испортишь!
– Я к этому не привык.
– Ну ладно. Ну, значит, за зардевшуюся новобрачную и всю нашу счастливую семейку! Пей до дна!
Макс осторожно хлебнул из стакана и отставил его. По вкусу это напоминало горькую микстуру, которую давала ему как-то весной окружная медсестра. Он вернулся к своему прерванному занятию, но Монтгомери опять окликнул его.
– Эй, как это, ты же не допил.
– Послушайте, мне надо готовить ужин. Вы же не хотите, чтобы все подгорело?
– Ну что же, – пожал плечами Монтгомери, – тем больше останется нам. Твою долю мы используем на запивку. Знаешь, сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог опрокинуть полный стакан, а потом сделать стойку на руках.
Макс собирался поужинать грудинкой и разогретыми оладьями, но их осталось только полсковородки. Он поджарил яичницу на жире от грудинки и сварил кофе, этим и ограничился. Когда они сели ужинать, Монтгомери оглядел поданные блюда и громко объявил:
– Лапочка, я надеюсь, что начиная с завтрашнего дня ты сумеешь делом подтвердить все то, что наговорила мне про свои кулинарные таланты. Твой парень – не такой уж хороший повар.
Несмотря на эти слова, он поел от души. Макс решил не говорить ему, что он готовит лучше, чем Моу; Монти очень скоро и сам это обнаружит.
В конце концов Монтгомери отодвинулся от стола, вытер рот, налил себе еще кофе и закурил сигару. Тогда Моу вопросила:
– Макси, дорогой, а что будет на десерт?
– Десерт? Ну – в холодильнике есть то мороженое, что осталось после Дня Солнечного союза.
На ее лице отразилась досада.
– О боже! – сказала она. – Боюсь, что его там нет.
– Что?
– Ну, боюсь, что я вроде его съела как-то вечером, когда ты был на южном поле. Это был ужасно жаркий день!
Макс ничего не сказал, он не был удивлен. Но Моу не унималась.
– Ты что, не приготовил ничего на десерт, Макс? Но ведь сегодня такой особенный день.
Монтгомери вытащил сигару изо рта.
– Заткнись, лапочка, – сказал он ласково. – Я не слишком люблю сласти, я больше насчет мяса и картошки – это нарастает на кости. Поговорим лучше о более приятных вещах. – Он повернулся к Максу. – Макс, что ты еще умеешь делать, кроме как копаться на ферме?
– Чего? – удивился Макс. – Я никогда не делал ничего другого. А что?
Монтгомери стряхнул пепел с сигары на тарелку.
– Просто мы покончили с работой на ферме.
Второй раз за последние два часа Макс услыхал новость, которую не смог сразу переварить.
– Как это? Что вы имеете в виду?
– Потому что мы продали ферму.
У Макса появилось такое ощущение, словно из-под его ног выдернули ковер. Однако по выражению лица Моу он понял, что это правда. У нее всегда был такой вид, когда она ему устраивала что-нибудь подобное, – торжествующий, но слегка настороженный.
– Отцу бы это не понравилось, – резко сказал Макс. – Эта земля принадлежит нашей семье уже четыре сотни лет.
– Ну, Макси! Я же говорила тебе не знаю сколько раз, что я не создана для деревенской жизни. Я выросла в городе.
– Клайдовские Углы! Тоже мне город!
– Но все равно это не ферма. И я была совсем юной девушкой, когда твой отец привез меня сюда, – а ты был уже большим парнем. Передо мной еще вся жизнь. Не могу же я прожить ее, похоронив себя на ферме.
– Но ты же обещала отцу, что… – прибавил громкости Макс.
– Заткнись, – оборвал его Монтгомери. – И постарайся говорить повежливее, когда обращаешься к своей матери – и ко мне.
Макс замолчал.
– Земля продана, и нечего больше об этом спорить. А как ты думаешь, сколько стоит этот участок?
– Ну, по правде говоря, я никогда не задумывался об этом.
– Что бы ты ни думал, я получил больше. – Он подмигнул Максу. – Да, сэр. Твоей мамаше дико повезло в тот день, когда она обратила на меня внимание. Я ведь такой человек, что на три фута в землю вижу. Я же знаю, чего это тут появился агент, скупающий эти бесплодные, не имеющие никакой ценности огрызки недвижимости. Я…